Продажи по телефону. Официантка. Домработница. Я делала это все.

Мне был двадцать один год, у меня были голубые волосы, и я была неугомонной. Я оказалась в деревне, которую презирала, одна, без своей закадычной подруги. И, как следствие, согласилась пойти выпить с приятельницей. Мелоди была когда-то нашим с Айви третьим колесом; не совсем подругой, больше кем-то, кто тусовался с нами, когда ей было это удобно. Мелоди, или Болячка, как мы ее назвали из-за многочисленных и разнообразных недугов, в основном выдуманных, тоже была не занята тем вечером, после того как ее парень отменил свидание. Мы выпили уже по три порции сидра, когда она заметила причину своего свободного вечера в другом конце помещения. Своего парня. И ту, с кем у него было свидание. Серьезно? Нужно волноваться о генофонде в таких небольших селениях, потому что парень выглядел сбитым с толку, что его поймали. А потом, когда Мелоди рванула в другой конец паба и ударила его коленом в пах, он на самом деле был сбит на пол. Их попросили решать свои личные дела вне стен паба, и, когда я последовала за ними на улицу, оказалось, они уже обжимались. Они не могли оторваться друг от друга, его пальцы крепко сжимали ее задницу.

Столкнувшись с перспективой дальнейшего сбора вещей дома, я решила вернуться в паб и заказать еще выпивку. Это был акт независимости и прекрасная подготовка к путешествию, рассуждала я. Как оказалось, это также стало отличной возможностью для школьных стерв возобновить свою издевательскую кампанию.

Я могу быть ехидной. Стервозной. Но склонной к конфронтации? Никогда.

— Финола, ты знала, что из-за всей этой учебы твои волосы посинеют? — от волос той девицы сильно несло лаком и дешевыми духами, доказывая, что некоторые вещи никогда не меняются. И хотя я знала, что мы вместе посещали уроки английской литературы в старших классах, я не могла вспомнить ее имя.

— Слышала, ты уехала в универ. — Из уст второй дурищи это было больше похоже на насмешку, нежели на искренний интерес, не то, чтобы я ее узнала. Она не присутствовала со мной ни на одном уроке, следовательно, была одной из серой массы. — Стоило сэкономить деньги и сделать себе сиськи. Разве не так твоя мама купила тот дом? Лежа на спине?

Не знаю, как позволила этому случиться. Может их провокация выбила почву у меня из-под ног, отчего я не смогла придумать ответ. Меня не было три года, я получала образование и, как позже оказалось, диплом с отличием. Я сделала свою собственную жизнь и выползла из-под репутации своей матери. Я была новым человеком, у меня были голубые волосы, ради всего святого! Но, в этом задрипанном пабе моя богемная внешность не защитила меня. Она лишь сделала меня легкой добычей.

— Не-а, сиськи не помогут. Думаю, она все равно лесби.

А потом случилось кое-что необычное – такое же удивительное, как пришельцы, приземлившиеся в деревне, или королева, заскочившая в паб выпить пинту эля — на мои плечи опустились мужские руки и развернули меня. Я почувствовала его губы до того как увидела их, потому что он прижал меня к себе и поцеловал. Поцелуй был невероятным. Не знаю, откуда он взялся, или, что конкретно он слышал, все, что я знала, что он стоял передо мной, повернув мое лицо к своему, его губы встретились с моими, а огромные руки зарылись в мои волосы. Его тело было настолько твердым, насколько мягкими были его губы, и, хотя я и раньше целовалась, но меня никогда не целовали так невероятно. Ни разу, поэтому, когда его губы отстранились, я привстала на цыпочки.

— Привет, синевласка. — его акцент, определенно шотландский, совершенно не был похож на тех, кто окружал меня. Он потерся носом о мой нос, его глаза сияли озорством и весельем. — Прости, что опоздал, — сказал он, проведя руками вниз по моему лицу и заправляя пряди моих голубых волос за уши. — Хочешь представить меня своим друзьям?

Его голос был с хрипотцой, он скользнул взглядом по этим ошарашенным сучкам, затем снова посмотрел на меня. Искры еще не угасшего желания пронзили мои руки и ноги. Я была потрясена — буквально — и не понимала, что говорю, пока не услышала свой собственный хриплый ответ.

— Не особенно.

И, о, Господи, его хриплый смешок прошелся по моему позвоночнику, словно он провел по нему кончиками пальцев.

Если хотите узнать о мужчине, посмотрите на него, когда он смеется.

В прошлом году я читала Достоевского по классу русской литературы и, мама дорогая, что я сейчас видела. И чувствовала. Я испытывала много чувств, особенно, когда он схватил меня за бедра и притянул к себе.

— Тогда, давай свалим отсюда.


Глава четвертая


Рори


— Что значит, они забастовали?

— Бросили инструменты. Убрались со стройки. Все до единого. Что из этого тебе не понятно? — раздражение Кита слышно по телефону. — Надеюсь, ты счастлив.

— Я? Я не виноват, что она превратилась в гребанный кошмар с тех пор, как стала руководить компанией. — Я осматриваю комнату, которая должна уже походить на элитный коктейль-бар. Она больше похожа на руины. — Она так ведет дела, что я удивляюсь, почему ее отец еще не восстал из мертвых.

— Я тоже. Чтобы надрать тебе задницу.

— Не, он был разумным человеком. Сейчас он бы больше злился по поводу своего бизнеса.

— Думаешь?

— Ты не видишь того, что вижу я. — Я касаюсь царапин на поверхности закругленной колонны винтовой лестницы. Это долбаное богохульство. Похоже, ее катали по полу, как футбольный мяч. — Не знай я ее, то сказал бы, что она наняла кучку ковбоев.

— В качестве наказания, может быть. Разве ты не мог бросить ее в другое время? Когда-нибудь, когда эти чертовы сроки не поджимали бы нас?

— Так теперь я жиголо?

— Конечно же ты должен был, не знаю, почувствовать хоть какой-то намек, что она слетит с катушек?

— Слетит с катушек? Кит, эта женщина — чокнутая.

— Еще больше оснований задуматься об ее ответной реакции. Ты ведь не ожидал поцелуя в щеку и дружеского рукопожатия, когда решил, о, не знаю, разбить ее чертово сердце!

Я отодвигаю телефон подальше от уха — гневные слова моего брата отдаются грохотом в моих барабанных перепонках — но у меня нет ответа кроме гримасы, которую он не может увидеть. Как я мог предвидеть, что она привлечет свою строительную компанию для оказания услуг? Если бы я знал, что она психопатка, я бы не засунул в нее член Кита, не говоря уже о своем собственном.

— Во-первых, — говорю я, стараясь оставаться спокойным, — расставание подразумевает некоторую степень предшествующих обязательств. Которых не было — мы договорились об этом с самого начала. — Слишком заняты для любовных отношений, говорила она. — А насчет ее разбитого сердца, я не совсем уверен, что у Бет оно есть. — Не то, чтобы я провел много времени, выясняя это. Все, что меня интересовало, было припрятано в небольшом опрятном местечке между ее ног.

— Да ладно, ты же не такой неопытный. Ты ведь знаешь, что они всегда в тайне надеются, что добьются чего-то большего, чем обычных дружеских потрахушек.

— Ты это сейчас говоришь исходя из собственного опыта?

— Да пошел ты.

— Сексуально озабоченная баба — это порода, а не половая принадлежность, ты чертов тупица. — Как обычно, чем больше я волновался, тем сильнее становился мой акцент.

— Суть в том, что она прекратила работы на обоих строительных объектах.

На мгновение я представляю его в его кабинете, он сердито проводит рукой по волосам. Моя раздражительность сразу же проходит; я старше его — на четверть часа — тем не менее, именно он всегда вытаскивает меня из дерьма. У него и так много хлопот, чтобы еще разбираться с последствиями моей сексуальной жизни. Снова.

— Оба?

— Бригады рабочих бросили инструменты и ушли со строительной площадки, не сказав ни слова о своем возвращении.

— Разве она может так поступить? Наверняка у нас в контракте сказано что-то на этот случай, какие-то санкции? Что насчет суда?

— Рори, ты трахнул не ту женщину. Ты хочешь, чтобы об этом знали не только мы втроем? Надеюсь, до этого не дойдет.

— То есть? — в животе у меня начинает холодеть, когда он медленно вздыхает

— Позвони девушке. Поговори с ней.

— Я не стану продаваться ради этого, — говорю я, полушутя, даже несмотря на то, что уязвлен намеком.

— Да ладно, старик. Её, кажется, негативные последствия не волнуют. Тогда как мы каждый день учитываем возможные последствия.

— Это какое-то долбаное бизнес-мышление, — ворчу я. — Мы едва ли были парой. Всего лишь несколько недель веселья.

— Сделай мне одолжение, когда позвонишь ей, чтобы все уладить, оставь этот небольшой мыслительный анализ при себе.

— Я не собираюсь звонить этой психопатке, — отвечаю я тоном, полным скептицизма.

— Вот из-за чего этот приступ гнева — она говорит, что ты не станешь с ней разговаривать

— Ты не хочешь, чтобы я разговаривал с ней, поверь мне. Наша последняя беседа закончилась не очень хорошо. Я уверен, что жители соседнего района слышали ее оскорбления.

— Ты часто доводишь меня до желания закричать.

— Да, но я не трахаю тебя.

— Приятно слышать, потому что оттуда, где я нахожусь, выглядит так, будто ты трахнешь любого.

— Не правда. Я не большой фанат того, чтобы щетина терлась о мои шары.

— И откуда ты это знаешь? — звучит его сардонический ответ.

— Это секрет, — поддразниваю я, неся полную чушь.

— Перестань валять дурака. Суть в том, что ты не трахаешь Бет, и в этом заключается наша проблема. Почему ты не мог позависать с ней чуть дольше?

— Конечно, я просто позволю ей пригнать меня к алтарю, пока она рядом.

— Просто позвони девочке —

— Ни за что. Плевать мне, что она глава строительной компании, являющейся нашим партнером, или лучший дизайнер интерьеров в Лондоне. — Я смотрю на комнату передо мной. Это чертова свалка. Бет лично заинтересована в этой собственности, особенно, когда я коснулся своей истории, связанной с этим местом, и, честно говоря, ее планы были потрясающими. — У нее были планы, касающиеся не только моего тела, — ворчу я. Планы, которые случайно дошли до обращения к ювелирам, воркования над обручальными кольцами, намекая о размере эго Канье. — Во всяком случае, я полагал, что здесь все работает по расписанию. С того места, где я стою, это помещение похоже на настоящую чёртову свалку.

— А я думал, что ты больше никогда не будешь спать там, где работаешь?

— Ах, Кит.

— Это твоя вина. Если бы ты не трахнул ту девушку.

— Слушай, не обращай внимания, но твой акцент проявляется.

Кит красочно матерится по телефону; можно вывезти парня из Шотландии...не то, чтобы он ценил сантименты. Он ненавидит, когда его считают кем-то кроме интеллигентного шотландца, обычно его акцент довольно хорошо сглажен после долгих лет жизни в Лондоне. Мы оба любим Шотландию, но в маленьких количествах, ну, вы понимаете.

— Просто разберись с этой проблемой, — слышится его окончательное сердитое требование.

— Нет.

— Нет?

— Знаешь, у тебя отличный слух. Ты прав, я сказал нет. Не в твоей жизни. — Когда он делает вдох, я упорно продолжаю. — У нее не хватает винтиков в голове, и ты даже не захочешь знать, какую хрень она сделала в прошлом месяце. Ты не можешь заставить кого-то полюбить тебя независимо от того, сколько обнаженных селфи они посылают.

— У меня сердце кровью обливается за тебя, — говорит он невозмутимо. — Прямо не знаю, куда деться от переживаний.

— Селфи — это еще полбеды. Как насчет отслеживающего устройства у меня в телефоне?

— Теперь ты говоришь полную чушь.

— Какое совпадение, — я повышаю тон, пытаясь притворно улыбнуться в телефон. Это довольно точная пародия на саму женщину, с которой я столкнулся в третий раз после того, как мы расстались. — Мы так похожи, Рори, разве ты не видишь? Мы даже одинаково проводим свободное время. Три раза, — говорю я теперь уже своим голосом. — Три разных паба по всей стране, Кит. Не только в Лондоне — в магазине спорттоваров, когда я покупал новые кроссовки Nike. Затем, в новом, черт возьми, спортзале, куда я записался, чтобы избежать встречи с ней. Я в тот раз чуть с беговой дорожки не свалился.

Кит старается не засмеяться. Но не сдерживается.

— Ага, очень смешно, — соглашаюсь я. — Я отреагировал почти также, когда нашел отслеживающее приложение на своем телефоне. — Смех Кита все еще слышен в телефоне. — Было почти также смешно, как когда я обнаружил, что она не только установила, но также создала анкету для меня в паундер. Знаешь, приложение для гей-знакомств?