Красавец-сосед и чудо-я

— Здравствуй, жопа, Новый год… — пробормотала я, бестолково глядя на раковину в ванной комнате, полную мыльной и грязной воды, которая никоим образом не хотела уходить через водосток в недра канализации. Подергала себя за волосы. Заглянула в тумбу под мойкой — вроде сухо. А чего вода тогда стоит?

Как будто я смогу дать ответ на этот вопрос! Если и есть в этой жизни существо, более не приспособленное к бытовой жизни и общественным работам, это я. Чего теперь делать? Папа-то в командировку уехал — кто меня спасать приедет? Как обычно. Да-да, не смотрите на меня так: мне двадцать семь лет, а в моей жизни по-прежнему главный мужчина — отец. Который по любому «Па-а-ап, у меня тут эта…» (и далее идет многочисленный перечень неурядиц) несется на помощь к любимой доченьке.

Мама каждый раз диву дается моей несамостоятельности и винит папу, который позволяет мне при нем аленьким цветочком фигней маяться. Даже настояла на том, чтобы выселить из второй нашей, по наследству от бабушки доставшейся, квартиры жильцов и меня туда в ссылку отправить — становиться взрослой. В общем, только папе жизнь усложнила: раньше он в пространстве одной конкретно взятой квартиры меня спасал, а теперь в другой район ехать надо. Ибо я как была Венерой Милосской (то бишь существом безруким), так и осталась. Не знаю, что со мной не так. Думаю, воспитание тут ни при чем, думаю, у меня ген хозяйственности при рождении поврежден.

Помню, я как-то печеньки в одиннадцать ночи удумала печь — логику не ищите: готовлю я хреново и выпечкой в жизни не увлекалась. Приготовила что-то. Пока тупым кухонным ножом присохшие к поддону коржики отскребала, умудрилась им проткнуть ладонь насквозь. Буквально то есть: кончик ножа очень удачно с другой стороны руки показался. Кровищи было — как в фильме Тарантино. Я, конечно, сразу в обморок — не переношу вида крови. Когда очухалась — позвонила родителям, обрадовала. В час ночи врач-хирург в травмпункте ухохатывался с моей забавной истории — у него-то скукотища, а не работа: сплошная поножовщина и алкашня. А тут я. И папа с виноватым: «У меня ребенок руку порезал…». Слава богу, сухожилия не задела, и рука функциональной осталась, но шрам до сих пор имеется.

После такого казуса папа хотел возвернуть меня в родные хоромы, но я встала в позу. Родители любимые — это хорошо, но как же ложиться в четыре утра, вставать после двенадцати, есть что в голову взбредет, убираться дома как получится? Не-е-ет, от этого я не откажусь. Тем более, у меня работа специфическая, маме моей не понятная, и снова слушать: «Вот почему ты не осталась на кафедре русского языка преподавателем?» не хочется. Наслушалась уже.

Мне нравится текущее положение дел: работать журналистом-копирайтером на фрилансе из дома и не участвовать в подковерных играх, которые неизменно возникают в любом коллективе, особенно полностью бабском. Ну, почти. Тех двух затырканных филологией университетских преподов я в расчет не беру. Сбежала, в общем, года не отработав. Вопреки увещеваниям декана, что наука без меня многое потеряет.

Не думаю. Честно. Переживет та наука и без моих изысканий, никому не нужных и на практике не применимых. А так я веду тот образ жизни, который меня вполне устраивает. И деньги неплохие зарабатываю. Не всегда стабильные, но на этот случай есть небольшие накопления.

«Мужика тебе надо», — вздыхает периодически мама, глядя на мое равнодушное лицо, когда я к родителям в гости на семейный ужин приезжаю. Ну, надо, конечно. Только где его взять? Возраст розовых очков прошел, нормальные парни разобраны более ловкими и менее разборчивыми девицами, а тратить время на очередного самовлюбленного придурка, без пяти минут гения, который себе на пиво и сигареты денег заработать не может… Я вас умоляю. Переживу.

Может, это и неправильно, но я слишком привыкла к тому, что настоящий мужчина — это мой папа. А, видимо, такие, как он, на маме закончились. Конечно, дитятку временами сильно хочется, но, в конце концов, мы живем в мире, где дитем и без мужика обзавестись можно. Я уже решила: если к тридцати годам дело швах будет — рожу ребенка для себя и успокоюсь на этом.

И, наверное, так и случится. Для того чтобы мужика-то найти, его вообще искать надо. А мне лень участвовать во всех этих брачно-ролевых играх. Потому что через пять минут общения с человеком понимаю: «Фу… Нет».

Почесав левое предплечье, я глянула в зеркало на свое помятое ото сна личико. Красавица. Полгода в салоне красоты не была — корни отросли… Да и черт с ним! Перед кем красоваться-то?

— Мам, — бросила я в трубку. — У меня раковина засорилась? Что делать?

— А если подумать? — съехидничала мама.

Подумать… У меня после пяти часов сна думалка-то не работает. Практически до утра статью крупному заказчику делала, а в десять пришлось встать, чтобы ее по скайпу строчка за строчкой согласовать. Хорошо хоть без видеосвязи общались, а то у их маркетолога нервный тик и икота с утра приключились бы.

— Ма… Ну чего делать? — промычала я в трубку, накручивая прядь волос на палец.

— Ульяна! Тебе двадцать семь лет! — ну, понеслась, залетная.

— Мама, у меня тут реально пипец! Я, может, всех соседей снизу затопила! Чо делать? — оборвала я ее поучительное словоблудие.

— Уля, мастеру домовому позвони! — вскипела мама. Мы с ней часто на повышенных тонах общаемся, когда папы рядом нет.

— А где телефон взять?

— У тебя в коридоре на зеркале телефон вашего ЖЭУ висит, — популярно объяснила мне маман. — Возьми телефончик, набери в точности как там циферки и попроси дяденьку-сантехника к тебе прислать.

— А сколько денег надо?

— Нисколько! Это в обслуживание дома входит. Сунешь стольник ему — и нормально. Хватит.

— Понятно, — вздохнула я.

Через полчаса я дозвонилась до долбанного ЖЭУ (там у них горячая линия, что ли?) и вытребовала себе мастера. Обещали прислать. Но как-то нехотя обещали, делая мне великое одолжение.

Кое-как привела себя в порядок, то бишь собрала нечесаные волосы в пучок, умылась и решила, что сойдет. Мне сантехника не соблазнять, как в немецких порнофильмах. Оправила на себе заляпанную шоколадом футболку и подтянула шорты в горошек.

Звонок в дверь раздался через полчаса. Я как раз задремать успела — глаза слипались неимоверно.

На пороге стоял невысокий блондинистый парень лет… где-то моих лет, может, чуть старше, в цветастой футболке, желтых коротких шортах и сланцах на босу ногу. В руках он держал чемоданчик с инструментами. Окинул меня быстрым взглядом зеленоватых глаз, хмыкнул и не здороваясь прошел в ванную комнату.

Однако. Шустрые нынче сантехники пошли. И униформа у них рабочая, скажем так… впечатляющая.

— Так я и думал! — воскликнул парень, заглядывая сначала в раковину, затем под нее. — Трындец полный! Ты чего туда напихала? — и гневно посмотрел в мою сторону.

— Э-э-э-э… — пробормотала я, глядя, как хамовитый мастер встает на четвереньки и лезет что-то откручивать.

— Тряпки и ведро неси. Живо! — скомандовал он.

— Тряпки и ведро… — тупила я, в растерянности соображая, где у меня полезный инвентарь хранится. А, да, точно — на балконе.

— Ты голову, что ли, в раковине моешь? — спросил парень, рассерженно зыркнув на меня. Он уже слил воду, раскрутил на запчасти какую-то трубу и вытащил оттуда комья спутанных волос.

— Ну… бывает иногда, — пробормотала я. Вот хрен тебе, а не стольник! Где они таких сотрудников понабрали?

Сантехник улегся на пол и принялся снова что-то крутить под мойкой. А я зависла. Глядя на его ноги… Зачем мужикам такие ноги? Застряла взглядом на полоске обнажившегося живота из-под слегка задравшейся футболки. С дорожкой светлых, убегающих под резинку его веселеньких шортиков волос. Потерла кончик носа. В общем, мысли о немецких порнофильмах без моего ведома вернулись в голову.

Не то чтобы он прям красавцем был… Обычный парень — не качок, не тощий. Но мне, видимо, от недостатка половой жизни и его ног с пузиком хватило, чтобы занервничать.

Наконец сантехник все скрутил, вылез из-под раковины и открыл кран на полную, проверяя, как стекает вода.

— Ты меня, блин, чуть не затопила! — воскликнул он, отмывая руки.

— В смысле? — не поняла я.

— В прямом! Я твой сосед снизу. Хорошо, с работы на обед заскочил — заметил, что на потолке разводы водяные появились.

— Так ты не сантехник? — уточнила я, пытаясь принять независимую позу, при которой пятна шоколада на футболке не выглядели бы такими привлекательными.

— Как видишь — нет. Серега, — он протянул мне руку. — Недавно здесь квартиру купил, только ремонт сделал. А тут — нате!

— Уля… Ульяна, — представилась я в ответ, пожимая его еще влажную ладонь. — Так вот кто мне спать не давал своей дрелью.

— Возможно, — уклончиво произнес парень, разглядывая меня. Я поежилась. Хотя чего теперь — любуйся на красу мою дивную. — Одна, что ли, живешь?

— Мм-м-м, да, — призналась я. — Вызвала вот сантехника…

— Ясно, — оборвал он.

Нет, все-таки хам. Но симпатичный. Глаза красивые. Зеленые-зеленые. И губы. И нос ничего. А я так кстати против него чучелом огородным красуюсь. За что мне такая карма?

— Давно ремонт делали? — поинтересовался вдруг сосед и без спроса двинулся с деловым видом изучать квартиру.

А у меня там полный… бардак! Кровать не убрана, журнальный столик отсвечивает остатками еды со вчерашнего дня — ну да, я ем в постели: кто мне запретит? Одежда из шкафа большей частью выгружена на диван и разложена в сумбурном беспорядке, рабочий стол завален бумагами, на балконе — свалка ненужных вещей, в раковине на кухне — немытая за пару дней посуда. Усилила впечатление. Теперь в довесок к моим растрепанным волосам и грязной футболке я совсем уж чудо-девица.

— Два года назад, — ответила я, плетясь вслед за ним, пока он осматривал мои хоромы, словно не замечая царящего вокруг хаоса. — Сделали, и я сразу въехала. Родители из дома выгнали, — призналась как есть.

— Что, правда? — блондин улыбнулся. — Таки выгнали?

— Ага, — вздохнула, — сказали: «Иди отседова, дочь родная, допекла ты нас уже, без тебя прожить спокойную старость охота». Даже вот квартиру подарили.

— Мне бы кто квартиру подарил! Три года на вторичку ишачить пришлось… Зато хоть без ипотеки, — Сергей внезапно присел, вглядываясь под тумбу с телевизором в моем, вроде как, рабочем кабинете. — А это у тебя что?

— Провода, — пожала я плечами.

— Э-э-э, подруга, да тебя так током шибануть может! Почему вот этот шнур без заземления? — он покачал головой.

— Понятия не имею, — пробормотала я. — Знаешь ли, в этом не сильно разбираюсь.

— Больше разбираться некому? — спросил парень, залезая в чемоданчик с инструментами.

— Почему же? Есть кому… Папе. Только папа работает до хрена и больше. Чем может — помогает. Но ему обычно не до проводов. Он обычно меня спасает, когда уже все случилось: и током шибануло, и душем по голове ударило, — объясняла я, наблюдая за тем, как неуемный сосед изолентой что-то обматывает и куда-то привинчивает.

— И как? Часто спасать приходится?

— Честно? Зря они меня выселили, — проговорила я без всякой иронии в голосе, но Сергей рассмеялся и посмотрел на меня снизу вверх.

Божечки ж ты мой! Улыбка-то у него какая! Я, наверное, пойду повешусь, когда он уйдет. Из жалости один раз такой, как я, помочь можно, но второй…

Нет, вы не думайте, я, в принципе, и красивой быть могу, если захочу. Ну… то есть, я, конечно, не длинноногая брюнетка с бюстом пятого размера и огромным лупалками. Так, попроще буду. Много проще. Но если волосы уложу и накрашусь — ничего, симпатичная, парни иногда оборачиваются. Мама, правда, считает, что мне поправиться надо, мол, из-за худобы у меня груди почти нет. Только бесполезное это занятие: я как-то неделю ради эксперимента одну картошку жареную лопала и булочками с маслом ее заедала. Поправилась, ага. На целых сто граммов. Короче, забила: я не анарексичка, даже попа есть, а сиськами бог просто в процессе забыл одарить.

— Вообще, все это дело под плинтус надо спрятать, — озабоченно заметил сосед. — Но сейчас некогда. На работу пора.

Тут я сообразила, что спаситель мой без обеда из-за меня остался.

— Может, ты кофе хочешь? — предложила я и задумалась, а есть ли у меня хоть что-то в холодильнике? — С йогуртом?

— Оригинально, конечно. Но нет. Побегу. Я к тебе вечером заскочу — провода твои под плинтус спрячу.

— Э-э-э, спасибо, — я проводила его до двери и с шумом выдохнула, когда она за ним захлопнулась.

«Вечером забегу…»

Так! У меня есть около шести часов в запасе, чтобы: