Белла предпочла бы отойти в сторону, чтобы оставить его на минуту одного, но он привлек ее ближе к себе.

– У меня нет с собой очков, – сказал он. – Сможешь прочитать мне письмо? – Майлз подвел ее к кушетке, на которую они сели бок о бок, соприкасаясь телами. Развернув письмо, он протянул его Белле.

Сглотнув подступивший к горлу комок, она озвучила слова своего отца:


«Моему лорду Рамсгейту.

Словами не выразить мою скорбь по поводу потери Эйлуина. Прекрасный человек, который очень любил Вас, он был слишком горд, чтобы проявлять нежные чувства. Он считал своим священным долгом вести себя в соответствии со строгостями своего высокого титула, научить Вас правилам соответствующего поведения и хотел стать для Вас образцом сильного и принципиального лидера. Прошу Вас, знайте, что Ваш острый ум и стремление к научным знаниям были для него предметом огромного удовольствия и гордости.

И все же я должен признаться, что смерть Эйлуина тяжким грузом легла на мои плечи. На прошлой неделе я сделал открытие на месте раскопок – я обнаружил карту на листе папируса, о ней было известно только Вашему отцу и мне, потому что она могла возбудить алчность в сердцах нечестивых. Для сохранности мы разделили карту на две части. Но кто-то все же узнал о ней, и сейчас я не смею объяснить больше ничего из-за страха подвергнуть Вас опасности. Молю Вас понять, что я должен оставить службу у Вас и увезти мою семью вместе с моей половиной карты. Лишь в этом случае Вы будете в безопасности и Вам не причинят вреда.

Ваш сэр Сеймур Джонс, с моей вечной любовью и уважением».


Подняв взор на Майлза, Белла увидела, что его глаза полны слез. Он отвернулся, но она прижала его к себе и успокаивающе погладила по спине.

– Должно быть, папа решил, что для тебя было слишком опасно узнать что-то о карте, – пробормотала она. – Поэтому он так и не отправил письмо. Если бы ты все узнал, то постарался бы выяснить, кто убил твоего отца. И тебя самого могли бы убить.

Отступив назад, Майлз серьезно посмотрел на нее.

– Вообще-то, я с самого начала подозревал, что игра ведется нечестно. А теперь моя очередь умолять тебя не сердиться, если я сделаю признание.

– Не сердиться? – удивилась Белла.

Отложив письмо, он взял ее за руки.

– Белла, долгое время я предполагал, что убийцей был твой отец. Я не хотел в это верить, но что я мог подумать, когда он исчез? А потом, когда ты приехала сюда из ниоткуда, я позволил тебе остаться, потому что чувствовал себя обязанным раскрыть правду. – Он поднял ее руки и поцеловал их. – Ты сможешь когда-нибудь простить меня?

Белла смогла лишь нежно улыбнуться ему в ответ.

– Неудивительно, что ты задавал мне все эти вопросы о папе, – заметила она.

– И ты не презираешь меня за то, что я заподозрил его?

Она решительно покачала головой.

– Все это в прошлом, любовь моя. И больше не имеет никакого значения. Я лишь рада тому, что ты наконец узнал всю правду. Ты теперь знаешь, что папа действительно тебя любил – как и твой отец. Они оба хотели для тебя самого лучшего.

Улыбаясь, Майлз привлек ее ближе к себе, крепко обнял.

– Кстати, если уж говорить о лучшем… Если бы только я мог предположить, увидев тебя крадущейся по коридору, что ты станешь самым лучшим из того, что когда-либо происходило в моей жизни!

– Ты посмотрел на меня «герцогским» взглядом, – напомнила ему Белла.

– И тебя это ничуть не испугало. – Он погладил обнаженную кожу ее шеи, отчего Белла испытала прилив тепла. – Именно в то мгновение я начал в тебя влюбляться.

Ничто в мире не могло сравниться с радостью увидеть нежность на его лице. Белла придвинулась ближе, наслаждаясь быстрым биением его сердца рядом с ее.

– А я начала в тебя влюбляться в тот первый раз, когда ты обнял меня и поцеловал в своем кабинете. Я никогда в жизни не представляла, что существуют такие чувства. О, Майлз, я действительно люблю тебя. Так сильно люблю!

– Тогда я постараюсь, чтобы ты полюбила меня еще больше, – произнес он с лукавым блеском в темных глазах. – И буду стараться каждую ночь до конца наших дней!