– Ты очень красивая! – внезапно выпалил он, беря меня за руку.

– Ты тоже, – добродушно отозвалась я, и, пьяно хохотнув, добавила, – когда не ведёшь себя как урод!

Он криво ухмыльнулся, и, заглядывая мне в глаза, спросил:

– А если я скажу тебе, что ты меня волнуешь, то, что ты на это ответишь?

Я чувствовала, как он напрягся в ожидании моего ответа. Чёрт, алкоголь чересчур притуплял мои мысли. Тем не менее, собрав последние крохи рассудка, я спокойно ответила:

– Девлин, если всё это для того, чтобы затащить меня в постель, то вынуждена тебя огорчить. Тут тебе даже ящик спиртного не поможет. Ты – негодяй и "Казанова", и с такими как ты, у меня нет ничего общего, понимаешь? – я пьяно погрозила пальчиком перед его носом.

– А может я, изменился?

– Нет! – уверенно кивнула я, – Горбатого могила исправит. Такие, как ты, никогда не меняются. И знаешь, что, каждый раз, когда я буду готова хоть на долю секунды тебе уступить, у меня перед глазами всегда будут стоять те, которых ты унизил. Пополнять собой списки уничтоженных тобой, я, не буду. Я горничная в твоём доме, и исправно исполняю свои обязанности, но на большее не рассчитывай. Ты хозяин, а я прислуга, и каждый из нас должен знать своё место.

Зелёные глаза превратились в лёд! Попросив счёт, Девлин, тем самым положил конец нашему вечеру.

Всю дорогу обратно, мы ехали молча. Лишь остановив машину перед домом, и дождавшись, когда я выйду, он зло произнёс:

– Завтра к вечеру, ты должна приступить к своим обязанностям. Ты права! Прислуга должна знать своё место! Опоздаешь, уволю!

И нажав на газ, исчез за поворотом.

Глава 13


Рассчитавшись с таксистом у ворот, я, подхватив сумку, направилась прямо к дому. Внутренний двор был битком забит автомобилями всех мастей. Похоже, у хозяев были гости.

Уже наступил вечер, и все окна дома были залиты ярким светом. Сквозь них, я увидела бедняжек Кейт и Лили, сбившихся с ног обслуживая гостей.

Ого, такое чувство, что на вечеринку пришло полштата.

– Ну, наконец-то, – ко мне на всех парах неслась совершенно запыхавшаяся экономка. – Айла, дорогуша, ну где же ты пропала? Хозяин уже несколько раз спрашивал о тебе, и велел, как только ты приедешь, немедленно выйти в зал, и заняться обслуживанием гостей.

– Хорошо, миссис Маккарди. Дайте мне сменить одежду, и через пару минут я буду в зале.

Не задерживаясь, я попыталась незаметно проскользнуть в дом.

– Привет, красотка, – какой-то высокий брюнет салютовал мне бокалом. – Вечер обещает стать интересным. Хочешь выпить?

Ха, кажется, он принял меня за гостью. Не произнося ни слова, и обхватив покрепче сумку, я, постаралась его обойти, и скользнула в крыло для прислуги.

Переодевшись, и закрутив волосы в пучок, я, схватив с кухонного стола поднос с канапе, принялась обходить гостей. Кейт при виде меня радостно улыбнулась:

– О, в нашем полку прибыло! Вовремя, подружка, – помахала мне рукой.

Разнося закуски, я попыталась незаметно оглядеться.

Девлина, я увидела развалившимся на огромном диване в гостиной. В расстёгнутой рубашке, обнимая сразу двух девах, прильнувших к нему с обеих сторон. Словно почувствовав мой взгляд, он резко поднял голову, и как-то недобро улыбнувшись, прямо-таки с каким-то остервенением впился поцелуем в губы одной из них.

Ну, дитя малое, ей Богу! Ну, что за детский сад? Пожав плечами, я отвернулась.

– Эй, красотка, а я тебя обыскался! – передо мной снова возник приставучий брюнет. – Ух ты, так ты здесь работаешь? Вот облом! Я думал, развлечёмся…

– Ну, тут развлечений и без меня предостаточно! – я кивнула головой в сторону то тут, то там, целующихся парочек.

Мне не нравился ни сам парень, ни его неловкие попытки завязать со мной диалог. В конце концов, я не обязана быть вежливой со всеми.

Сделав вид, что меня зовут, я поспешила от него отойти.

– Эй, ты куда? – хватая меня за локоть, крикнул парень, на мой взгляд чересчур громко, тем самым привлекая внимание собравшихся к моей скромной персоне.

–Да пусти же, ты меня, – я попыталась одновременно вырваться, и не уронить поднос.

– В чём дело, Ник? Прислуга грубит? – раздался язвительный голос Девлина.

–Слушай Дев, где ты нашёл такую дикарку? Она что, с обязанностями прислуги не знакома? – спросил брюнет.

– Не волнуйся, Ник, всё нормально. Просто девочка несколько заигралась, и совершенно позабыла своё место! – Ты служанка в моём доме! – не могу поверить, что он это мне! – И обязана выполнять любые пожелания моих гостей, усекла?

– Любые? А если они совершенно неприемлемые для меня, тогда что? – я с вызовом подняла подбородок.

– Я сказал – любые! Тебе за это платят! – отрезал Девлин, и вновь повернулся к своей пассии.

Я стояла, как громом поражённая, не в силах поверить в то, что он только сказал. Вот оно, твоё истинное лицо, Девлин Уэйн! Ты животное, и с тобой нужно обращаться как с животным. Ничего иного ты не заслуживаешь.

Осторожно опустив поднос на спинку дивана, возле которого стояла, я, сжав кулаки, продолжала молча смотреть на Девлина, в глубине души надеясь, что он возьмёт свои слова обратно. Но не дождалась! Каждой клеточкой своего тела, я чувствовала, как закипает во мне ярость.

– Ладно! Так тому и быть! – нарочито громко произнесла я, наконец. – Любые, так любые! Пойдём в мою комнату, красавчик, и я сделаю всё, что ты пожелаешь! – схватив ошалевшего парня за руку, я, демонстративно виляя бёдрами,

вышла с ним из комнаты, под одобрительные свистки наблюдающих за этой омерзительной сценой.

Не имея ни малейшего понятия о том, что я буду делать дальше, я привела парня к себе, и закрыла дверь.

Оставшись со мной наедине, парень, поглядывая на постель, нервно облизнул губы:

– Ну… ты это… ну, раздевайся что ли…

Я чувствовала себя, как во сне. Неужели это всё происходит со мной? Какая же я – дура! Сама себя загнала в ловушку. Чего бы я ни сделала сейчас, все всё равно будут думать, что у меня с этим "мачо" что-то было. Я ломала голову над тем, как выпутаться из этой нелепой истории.

Тем временем, явно осмелевший парень, подойдя ко мне, и положив одну руку мне на грудь, а другую на бедро, неловко поцеловал меня в шею.

Я, приказав себе мысленно сосчитать до десяти, прежде чем дам ему по…, короче в пах, приготовилась к отсчёту:

– Раз, два, чёрт, как же руки чешутся уже… три, мать твою! – по моим щекам покатились слёзы. Четыре, пять, эй, ты куда полез? Ше…

На счёте шесть, раздался страшный удар, и дверь слетела с петель.

В комнату, с перекошенным от бешенства лицом влетел Девлин, и заметив, где в тот момент находились руки его приятеля, с диким рыком набросился на него. Он оттащил его от меня, и, швырнув об стену, принялся избивать его, куда ни попадя. Несколько парней, привлечённые шумом, принялись растаскивать их. Но куда там… Девлин был похож на питбуля, впившегося в несчастного пуделя. Ничто не могло заставить его отпустить свою жертву. Он продолжал наносить удары.

Наконец, общими усилиями, его удалось отбросить в противоположный угол.

Ещё окончательно не придя в себя, обведя столпившихся в комнате яростным взглядом, он заорал:

–Вон! Вечеринка окончена! Все вон!

Гостей не нужно было просить дважды. Все припустили из дома с таким видом, словно увидели привидение. Водитель с садовником, вытащили находящегося без сознания брюнета.

В комнате не осталось никого, кроме Девлина и меня. Он стоял, тяжело дыша, пристально глядя мне в лицо, по которому всё ещё текли слёзы.

Он поднял руку, словно желая прикоснуться ко мне, и я автоматически сжалась. Его рука безвольно повисла в воздухе, и судорожно сглотнув, он, как ошпаренный выбежал из комнаты.

Долго сдерживаемые рыдания вырвались наружу, и, я, упав на постель, уткнулась лицом в подушку.

Глава 14


Не могу, не хочу больше так, это неправильно! Меня воспитывали в любви и уважении к людям, и я, живя в своём маленьком мире, до недавнего времени, понятия не имела о том, что на самом деле, люди жестокие и эгоистичные существа.

В том мире, в котором я вопреки своей воле очутилась, правили деньги, власть, и полное безразличие к нуждам окружающих. Детки богатых родителей, вместе с материнским молоком впитывают презрение и пренебрежение к тем, кого они считают по статусу ниже себя. И если, ты – прислуга, то просто не можешь быть в их глазах – человеком. Для них, ты вещь, которую можно обижать, оскорблять, унижать, и даже выгонять, если ты чем-то не угодила своим хозяевам.

О чём думал Девлин, когда пытался вчера унизить меня таким жестоким образом? И почему вмешался? Означает ли это то, что ко мне он относится иначе, чем к другим? Выходит, что будь на моём месте любая другая, кто ему безразличен, то он со спокойной совестью подложил бы её под своих друзей? Разве человек способен на такое?

Нет! Только не в моём мире! И плевать на долг, я не могу здесь больше оставаться! – с этими мыслями я, не спавшая всю ночь, и с опухшими от слёз глазами, решила покинуть этот дом, и больше никогда не вспоминать о чудовище, которое в нём обитает.

Спустившись в кухню, чтобы сообщить миссис Маккарди о своём решении уволиться, я, недоуменно остановилась при виде следующей картины: Экономка сидела за столом, и, уронив голову на руки, судорожно рыдала.

– Миссис Маккарди? Что случилось? – я нерешительно положила руку на её плечо.

– Всё… всё х-хорошо…– между всхлипами произнесла она. – Н-не волнуйся, вс-сё нормально.

– Нет, не нормально. Что с вами случилось? Я могу вам чем-нибудь помочь? – растерявшись, я, совершенно забыла о цели своего прихода. Рыдания пожилой женщины, разрывали мне сердце.

– Нет, девочка, спасибо, – вытерев слёзы, произнесла она. – Со мной-то всё в порядке, а вот…– она покачала головой, – с Девлином, что-то происходит.

– С жиру бесится ваш Девлин, пороть его некому, о то сразу бы за ум взялся.

Женщина тяжело вздохнула:

– Ты права, деточка. В том-то всё и дело, что некому. Один он совсем, и некому его наставить на путь истинный. При живых-то родителях, растёт как сорняк никому не нужный.

– А, ну конечно, вы его ещё оправдывать начните…

– Я не защищаю и не оправдываю. Я ведь его с сестрой, считай, с младенчества знаю. Они для своих родителей всегда были лишней обузой, те никуда их с собой не брали. Помню однажды, когда Девлину было лет пять, он сильно простудился, и лежал совершенно один в своей комнате с температурой под сорок. Он весь горел, и звал маму. А, та, боясь от него заразиться, ни разу не зашла его проведать. А когда через год, он упал с велосипеда и сломал себе руку, его родители даже не потрудились вызвать врача, объясняя всё тем, что они приглашены на званый ужин, и опаздывать туда никак нельзя. Помню, он тогда вытер слёзы, и сказал мне: – Не беспокойся Энн, иди спать, я потерплю. И он терпел! Терпел несколько дней, пока ему не сделалось совсем плохо, и он просто не в силах дольше терпеть боль потерял сознание.

С тех пор, он больше никогда никому не жаловался. Всегда держал всё в себе. Он никогда не видел иной жизни, рос один, и никогда не впускал никого в свою жизнь.

Слова экономки больно отдавались в моём сознании. Перед глазами стоял образ малолетнего мальчугана, отчаянно зовущего маму. Бедняжка! Я и представить себе не смогу такое!

Помню, когда у нас кто-то из детей падал, или же просто расцарапал руку или ногу, то всё превращалось в трагедию века – мама мазала царапину йодом, папа дул, а все остальные старались рассмешить и отвлечь от боли. А потом, пострадавшего буквально заваливали всякими вкусностями и подарками.

А вот рядом с Девлином, не было никого! Он всегда держал свою боль в себе…

Я вспомнила, с каким странным выражением лица, он смотрел на отношения в нашей семье. На то, как мы с мамой были близки…

Мне стало, невыносимо жаль, того несчастного ребёнка, каким он был, и того мужчину, каким он стал, которому непутёвая родня сломала всю жизнь. Не удивительно, что он стал таким циничным.

Тем временем, женщина продолжала:

– Несколько лет назад, после очередного разочарования – он с отличием окончил университет, но дома, никто не удосужился его даже просто поздравить. И он замкнулся в себе, перестал выходить из своей комнаты, а потом…

Новый поток слёз заставил женщину схватиться за платок.

– А потом, нам пришлось вышибить дверь. Мне никогда не забыть того, каким безжизненным было его тело. Наглотавшись таблеток, он пытался покончить со своей бессмысленной жизнью! Врачи тогда едва успели его откачать. И вот теперь…

– Что теперь? – сердце сжалось от тревожного предчувствия.

– Он опять заперся у себя, не открывает, отказывается от еды и не желает никого видеть. Я чувствую, что ему сейчас плохо, и очень боюсь за него.

– Ничего с ним не случится. Посидит в тишине, поголодает, глядишь, и поумнеет!