— Чёртов лжец. Я переживаю произошедшее каждую ночь. Каждую ночь одно и то же. Я никогда не забуду твоё лицо, — рычу я на него с отвращением, когда вижу слёзы, льющиеся из его глаз. Я приставляю пистолет к его голове прямо между ними.

— Пускай только выйдет ещё одна блядская слеза, и я отстрелю тебе член.

— Кэл!

Я оглядываюсь, чтобы увидеть Лорен и чёртова Уильяма Скотта, спускающихся по лестнице. Тупые Крис и Декс, я забыл, что за мной следят, предатель.

Я направляю пистолет на Уильяма. Лорен задыхается.

— Кэл, что ты делаешь?

— Ты знаешь на сколько я терпеть не могу Криса. Я действительно должен парню. Может быть, я просто сделаю ему одолжение и убью заодно твою задницу, — я шучу, но ни один из них не смеётся.

— Кэл, опусти пистолет, — умоляет она, тихие слёзы катятся по её щекам. — Какого чёрта ты плачешь, Лорен? Это всё исправит!

— Он не будет стрелять в меня, Лорен, — говорит Уильям слишком спокойно.

— Ох, не буду? — смеясь, я целюсь в колено.

— Нет! — кричит Лорен. Ух. Всё испортила.

— Вы оба, убирайтесь!

— Ты не выстрелишь в меня или в того парня в кресле, потому что тогда твоя жена, женщина, которую ты любишь, никогда больше не посмотрит на тебя как прежде.

Ох, я сейчас заплачу.

— Если кто и знает, так это я, сынок. Гвен никогда уже не будет смотреть на меня так, как раньше, — умоляет он. Я бросаю взгляд на плачущую Лорен, которая смотрит на меня, как на худшего человека в мире. Я подхожу к Клэю и снова бью его пистолетом.

— Это всё твоя вина!

— Кэл! Что ты помнишь из той ночи? — вопит Уильям.

— Мне не нужно ничего тебе объяснять! — я кричу на него.

— Не мне. Объясни это Лорен, — говорит он. — Заставь её понять, почему ты должен это сделать, — интересно, какой тип двухбитной обратной психологии он пытается использовать. Мне действительно нужно прострелить ему колено.

— Подумай, Кэл. Что на самом деле ты помнишь? — спрашивает она, всхлипывая. Я громко стону.

— Он застрелил мою мать, Лорен. Прямо передо мной, и оставил там, пока кто-то не нашёл меня, — я говорю ей.

— Кто тебя нашёл? — выспрашивает она. Я начинаю ей отвечать, но не могу. Ничего не помню.

— Какая разница, кто меня нашёл? — ухожу от ответа, разочарованный всем этим.

— Насколько отчётливо ты помнишь тот день, Кэл? Тебе было пять, — умоляет она.

— Когда твою мать застреливают прямо перед тобой, это не так-то просто забыть! — кричу в ответ.

— Всё на самом деле произошло так? — спрашивает Лорен тихо. Её голос успокаивает мой гнев, и я ненавижу это. — Я разговаривала с Хелен по пути сюда, — продолжает она, медленно приближаясь ко мне.

— Лорен, оставайся там, — приказываю ей, но она продолжает приближаться ко мне.

— Крис и другие альтеры помнят это не так, — говорит она.

— Почему ты не пьёшь? — она говорит.

— Какое это имеет отношение к делу? — я говорю ей.

— Ты живёшь на грани и предаёшься всем жизненным удовольствиям, но не любишь пить? — произносит она, а моё терпение потихоньку иссякает. — Твоя мама пила. Много, — продолжает она.

— Что ты такое говоришь, Лорен?

Я оглядываюсь на сукиного сына Клэя.

— О чём, чёрт возьми, она говорит? — я срываю ленту из его рта, и он задыхается. — Говори, и быстро, — рычу я на него, всё ещё удерживая пистолет у его лица.

— Раньше она не пила. До твоего рождения твоя мама была медсестрой. Она нашла работу через социальные программы в большой больнице в городе. Она была счастливейшей из всех, кого я когда-либо видел. В нашей семье всё было хорошо…

— Время, — нетерпеливо говорю я.

— Через несколько месяцев у неё появилось много свободных денег. Она начала носить модную одежду и украшения. Я не самый умный человек в мире, но понимал, что не она всё оплачивала. Знал, что что-то происходит, но ничего не говорил. Она была счастлива, мы были счастливы. А потом она забеременела. К тому же потеряла работу, но продолжала говорить, что всё будет хорошо. Что мы будем обеспечены. После твоего рождения то, чего она ждала, так и не произошло. Затем у неё началась настоящая депрессия, она начала много пить, была трезвой только половину дня.

— Ты лжёшь, — рычу я на него, снимая предохранитель на пистолете.

— Слушай его, Кэл! — Лорен кричит на меня, и бедный Клейтон начинает плакать.

— Хочешь знать, как мы тебя усыновили? — кричит Уильям. — Мы так долго хотели ребёнка. Все это знали, даже мой отчуждённый отчим! Сам Декстер Крестфилд старший привёл тебя к нашей двери. Он сказал нам, что ты его незаконнорождённый сын, чья мать покончила с собой.

— Ты лжёшь! — кричу я.

— Не вру. Позвони Гвен. Она подтвердит, — говорит он, вытягивая свой телефон. Я смотрю на Лорен.

— Вот почему Коллин попросил треть его компании. Он помнит то, чего не помнишь ты. Он знает, что ты его сын, — умоляет Лорен.

Нет. Нет, блять, нет!

— Хорошо, допустим, вы правы. Я сын чёртового Декстера Крестфилда. Этот мудак узнал, и застрелил её за это, — кричу я на них.

— Нет. Всё было не так, — говорит Клейтон, плача, как маленькая девочка.

— Нет, Кэл, — Лорен умоляет. Думай. Пожалуйста, попробуй подумать. У меня кружится голова, мысли расходятся, зрение расплывается.


На мгновение я возвращаюсь в дом, на этот раз она жива. Она напилась. Моя мама... Я на полу, смотрю телевизор. Она кричит на кого-то по телефону:

— Ты солгал мне. Ты разрушил мою жизнь. Ты обещал, что позаботишься о нас. Я вижу твоего маленького уродливого ребёнка, когда тебя показывают в новостях. Как ты можешь не любить нашего... ты не любишь его, иначе ты бы вытащил меня из этой дыры... Мне насрать на трастовый фонд для него, мы должны жить сейчас, я не могу продолжать так жить!


Я потираю виски, чувствуя колотящееся сердце.


Она пьёт всё больше и больше. Идёт в свою комнату. Мы с двумя другими детьми стоим перед телевизором. Я встаю и открываю дверь в её комнату. Она сидит на кровати и рыдает.

Я спрашиваю её, что случилось.

— Ничего. У меня есть игрушка, хочешь поиграть с ней? — спрашивает меня. Её голос такой милый и приятный. Словно ничего не происходит. Я киваю головой, а она подходит к ящику и достаёт пистолет. Затем становится передо мной на колени. Он тяжёлый, но она помогает его держать.

— Мы собираемся поиграть в игру. Когда я досчитаю до трёх, ты должен нажать это, хорошо? — говорит она, показывая мне курок. Затем она целится в свою грудь.

— Один, два...


Я выбрасываю пистолет из рук.

— Я убил её. Я убил свою маму, — мою грудь сдавливает. Я не могу дышать.

— Детка, всё в порядке, — говорит Лорен, подбегая ко мне и обнимая. Я плачу так сильно, что меня бросает в дрожь. — Всё в порядке. Ты был всего лишь ребёнком, — говорит Лорен, качая меня, словно я дитя. Я убил свою собственную мать. Чуть не убил невинного человека, потому что был неправ. Я убил её. Я убийца.

— Я нашёл тебя в спальне. Она позвонила мне прямо перед тем, как это случилось, и рассказала всё. Что у неё был роман с Декстером Крестфилдом, что он обещал жениться на ней и заботиться о ней до конца её жизни, но не признал тебя своим сын. Она сказала, что больше не может жить в нищете. Что тебе, твоим братьям и сёстрам будет лучше, если она умрёт. Я пытался добраться домой как можно быстрее. Но когда приехал, было слишком поздно. Я понял, что произошло, — объясняет Клейтон, но это не имеет значения.

Всё, во что я верил, было ложью...

Кроме неё.

Она моя истина.


Крис


Это отстой, когда другим нужно заполнять пробелы в твоей собственной жизни. Когда переход закончился, Лорен и доктор Лайс рассказали мне всё. Как оказалось, на самом деле я Крестфилд. Меня до сих пор передёргивает от этого.

Моя биологическая мать была настолько больна, что использовала меня, чтобы убить себя. Клейтон, её муж, сказал, что она выросла католичкой и верила, что если убьёт себя, то отправится в ад. Интересно, насколько она это продумала, если заставила пятилетнего ребёнка сделать всё за неё. Клейтон также сказал нам, что в тот же день Изабелла оставила Декстеру старшему записку. Клей позвонил ему и рассказал о случившемся. Тот пришёл и всё, вплоть до последней детали, замёл под ковёр, сказав, что его семья всегда занимала важное место в его жизни, и он должен знать, что о его сыне заботятся. Вы можете в это поверить? Также в качестве стимула Декстер дал ему довольно внушительную сумму, чтобы Клейтон исчез с моими сводными братьями и сёстрами. Декстер должен был держать всё в тайне, так как в то время он был женат, а брачный договор прекратил бы своё действие, если бы доказали факт измены.

Для него имело смысл отдать меня моим нынешним родителям, так как мама не могла иметь детей и ей было всё равно, какие таинственные обстоятельства привели ребёнка к их двери. Мой отец хотел сделать её счастливой, а Декстер купил для них землю, которую они бы ещё долго не могли себе позволить.

Коллин, другой парень в моей голове, оказывается, появлялся время от времени задолго до того, как Лорен узнала о его присутствии. Он рассказал Крестфилдам о Кэле и попросил их о помощи, когда всплыл Кэл, заняв своё место. Скотты всё время думали, что это Кэл потянулся к Крестфилдам, но на самом деле это Коллин взял на себя контроль после Кэла и начал разговаривать с Хелен на этих сеансах, которые пришлось посещать затем и мне.

Последние несколько недель мы проходили терапию. После попытки Кэла убить Клейтона Райса, думаю, ему потребовался перерыв, потому что, когда я проснулся, Лорен пришлось всё объяснить. Подумать только, сколько правды было скрыто от нас обоих, в том числе и тот факт, что у меня есть другой альтер, о котором даже мои родители и Хелен не знали. Терапия проходит нормально. Я всё ещё чувствую онемение, как будто чего-то не хватает. Лорен великолепна, всегда рядом, поддерживает меня на каждом шагу.

Моя мама тоже жила у нас последние две недели. Я даже разговаривал с отцом пару раз. Мне придётся медленно попытаться восстановить эти отношения, если это возможно. Хелен рекомендовала мне избегать всего, что вызывает у меня стресс или беспокойство, и стараться не думать об этом до наших сеансов. У меня появилось больше воспоминаний обо мне и Лорен в то время, когда Кэл контролировал ситуацию. Они не так часты, как раньше, но возвращаются. Медленно, но верно. Лорен иногда приходит на эти сеансы, но Хелен попросила, чтобы сегодня я пришёл один.

— Хорошо, Кристофер, прежде чем мы начнём, я хочу показать тебе кое-что, — говорит доктор Лайс, включив большой телевизор в своём кабинете.

— Мы смотрим ещё одну рекомендацию? — я пытаюсь казаться более заинтересованным, чем есть на самом деле. Сначала было интересно смотреть видео других людей с ДРЛ, которые делились своим опытом. Сложнее всего было слушать, как с этим справляются члены их семей. Каждый должен принести столько жертв, что чувствуешь себя виноватым.

— Не сегодня, — говорит она. Я перевожу взгляд на экран и вижу себя.

— Итак, мы начинаем? — услышав голос, я понимаю, что он не мой. Это его. Он глубоко вздыхает и слегка наклоняется, упираясь локтями в колени. — Это я. Парень, который, по-твоему, превратил твою жизнь в ад, да? — он смеётся. — Ну, если ты так думаешь, то, блядь, бредишь, потому что без меня в твоей жизни не было бы Кэйлен или Лорен. Ты, наверное, женился бы на той заносчивой сучке Дженне.

— Кэл, да ладно, ты же сказал, что будешь милым, — слышится голос Хелен на заднем плане. Он закатывает глаза и фыркает.

— Хорошо, позволь мне сразу перейти к делу. Я хочу поступить правильно с Лорен. Однажды я бросил её, потому что думал, что поступаю верно. Я хотел, чтобы у неё появился кто-то лучше меня, — торжественно говорит он. — Ну, не лучше, потому что, давай будем честными, такого не существует, но более ответственного, надёжного, без нашего дерьмового багажа, — пожимает он плечами. — Я никогда не хотел, чтобы Лорен узнала о тебе. Мне всегда казалось, что тебе всё в жизни даётся так легко. Я думал, что ей будет легче любить тебя, чем меня, — продолжает он.

Одно дело, когда ты слышишь свою запись и не узнаёшь свой голос или не помнишь, как произносил слова, но реальное наблюдение за собой здорово поражает.

— С тех пор, как я встретил её – до нашей с ней официальной встречи – я пытался всё исправить. Сделать всё правильно, дать ей всё, чего она заслуживает, — вздыхает он. — Она не заслуживает того, чтобы мы сражались друг против друга. Я говорил ей выбирать и всё время ставил её перед этим выбором. Не учитывая чёртову путаницу, которая случится с повзрослевшей Кэйлен, — он пожимает плечами. — Ты ответственный. Самоотверженный. Ты можешь быть хорошим отцом. Но, Боже, иногда ты грёбаная киска, — говорит он со стоном.