А баня у бабы Нюры действительно оказалась необычной. Они втроем разместились на широкой полке, и старушка, поддав хорошенько на каменку и ловко орудуя двумя пихтовыми вениками, под дружный визг от души похлестала их по голым телесам, приговаривая:

– Терпите, терпите, девки, сейчас еще поддам… У меня пар хороший, с мятой, с душицей, чуете, какой дух идет?

Потом они отдыхали, развалившись на широченной скамье предбанника, обмазанные с головы до ног липовым медом, пили бабы-Нюрин терпкий ядреный квас. И снова парились до одурения, с визгом обливали друг друга ключевой водой, балуясь и смеясь, как малые девчонки. Под конец, снова загнав на полок, баба Нюра обложила их толстым слоем запаренной в большом чугунке травы, как живым одеялом. Шел от него такой здоровый дух природной силы и радости, что им казалось, будто и в самом деле они выйдут отсюда юными феями, гладкими и красивыми, без первых морщинок и лишних складочек, от которых в сорок лет уже никуда и не денешься.

Домой собрались уже затемно. Прощаясь, баба Нюра всплакнула. Потом, всплеснув руками, заторопилась в дом – про гостинцы забыла. Пришлось принять от нее пакеты с пирогами, чтоб не обидеть не дай бог. Саша, отведя Ленку в сторону, трогательно целовал ее в щеки, в лоб, гладил по волосам, прижимая ее голову к груди, как будто перед ним была не циничный адвокат Найденова, а хрупкая женщина – цветочек, которую и на шаг от себя отпустить страшно. Ленка стояла, закрыв глаза, блаженно улыбалась. «Кто его знает, может, он и прав… – подумалось Маше. – Может, действительно, так честнее. Каждый должен получить от другого то, чего ему не хватает. Наверное, осталось в этом мужчине столь много невостребованной нежности, что Ленка будет годами есть ее полной ложкой и никогда ею не насытится, как не может до конца наесться вкусной домашней едой – все в нее влетает, как в прорву, образовавшуюся за долгие детдомовские годы…»

– Ну, рассказывайте, как вам мой жених, – потребовала Ленка немедленного отчета, как только отъехали от дома. – Действительно, овсянка без соли и сахара или я ошибаюсь?

– Да нет, он не овсянка, Лен, далеко не овсянка… – тихо произнесла Маша с заднего сиденья в Ленкин затылок. – Знаешь, даже юродствовать на эту тему не хочется. Слишком уж цинично получается. Извини…

– Ой, а я и не поняла ничего! Даже и не присмотрелась толком! – запоздало спохватилась Инна. – Сначала напилась, как идиотка, потом уснула, потом в бане парились… Но ты знаешь, Ленк, если его одеть, причесать, кое-где кое-что слегка подкорректировать – вполне ничего получится!

– Да в том-то и дело, что это самое «ничего» и получится! – грустно констатировала Ленка. – И не надо меня упрекать в излишнем цинизме, Мышь! Идеалистка ты хренова! Я же серьезно к вопросу подхожу, иначе не умею. Жизнь так научила.

– Извини, Лен.

– Да ладно, я не к тому! Я вот думаю, что не для моей закрученной жизни этот мужик… Конечно, хорошо, когда приходишь домой, а там ждет живая душа с тапочками, с ужином, с лаской. Но это ж, простите, женская функция, в конце концов! С тапочками дома ждать!

– А тебе только такого и надо! Потому что ты по природе добытчица. А он будет домашний очаг поддерживать! – не унималась Инна.

– Да откуда ты знаешь про мою природу! Я и сама-то ничего про нее не знаю! Вон, даже своей Катьке не могу путного совета дать: то ли ей замуж выходить, то ли модельную карьеру продолжать… Вроде девка в гору идет, контракт какой-то охренительный ей предложили, а жених – ни в какую! Или замуж, говорит, или карьера…

– А жених-то хоть стоящий?

– Да хороший жених. Бизнесмен из нынешних. Из тех, которые на Западе выучиться успели и теперь сюда пачками едут с великими целями – как бы им Россию получше обустроить.

– Тогда, конечно, замуж, чего тут думать! – развела руками Инна.

– Ну да. А потом, в сорок лет, вздрагивать по поводу каждой секретарши, как ты!

Инна грустно замолчала, отвернувшись к окну. Потом порылась в сумке, достала мобильник, набрала номер, долго ждала ответа.

– Арсюша, это я… А мы с девочками уже домой едем! Ты дома?.. Как – нет? А когда придешь? Да?.. Ну ладно…

Бросив телефон обратно в сумку, она прижала кулак к губам, снова отвернулась к окну, начала жалостно всхлипывать, как несправедливо обиженный ребенок.

– Да ладно, не дрейфь, Ларионова, прорвемся! – бодрым голосом успокоила ее Ленка. – Не отдадим нашего Арсюшу за таблетку малолетке, еще чего! Самим пригодится. Так ведь, Мышонок?

– Не отдадим, конечно! – поддержала ее Маша.

– Слышь, Мышонок, я к вам на фирму на неделе наведаюсь, как обещала. Посмотрю на все своими глазами, чего да как. С Аленой этой вашей пообщаюсь…

– Вы знаете, девочки, мне так хочется ему истерику закатить, навизжаться от души! – вдруг призналась Инна. – Так хочется, если б вы знали! Прямо язык чешется!

– Ну да, и эта истерика будет для тебя последней, уж поверь мне! – объезжая очередную колдобину, медленно проговорила Ленка.

– А вдруг она от него забеременеет? – округлив глаза, с ужасом спросила Инна, отвернувшись от окна.

– Ну если она умная в отличие от тебя, то, конечно, забеременеет. Как нечего делать! И даже обязательно!

– Ой, Ленк, не пугай меня. Конечно, я глупая. Знаешь, до сих пор не понимаю, отчего во мне материнского инстинкта не проснулось. Арсюша всегда ко мне как к глупому ребенку относился, поэтому, наверное… Вы же помните, как он с первого дня меня опекал, заботился, как любил меня… Вот я и решила, что это навсегда. Так из роли маленькой капризульки и не выбралась…

– Ну, знаешь, сорокалетняя капризулька – это уже даже не смешно, это скорее очень даже грустно… Проворонила ты, Инка, нужный момент, чего уж там!

– Ну почему, бывает же, когда и до самой старости любят, и без детей…

– Бывает-то бывает, а свою голову на плечах иметь надо! – не унималась Ленка. – Вот посмотри на Мышонка – уж как Семен ее любит, чуть ли не с пеленок! А Варьку она быстренько родила, подсуетилась.

– Ой, ну чего ты сравниваешь! – вскинулась Инна. – Тоже мне, поставила в один ряд меня и Мышь, Арсения и Семена… Да я бы с Мышкиным мужем, простите, на одно поле нужду справить не села!

– Да? – повернувшись к ней, спросила Ленка, злобно сузив глаза. – В один ряд, говоришь? Да ты скоро вообще из всех рядов вылетишь, будешь десятый хрен глодать вприкуску с амбициями своими! А Машка будет жить припеваючи! Может, когда и тебя пустит на свое поле нужду справить…

– Лен, ну не надо так, зачем ты? Она ж не со зла… – вступилась Маша за Инну.

– А ты помолчи, мать Тереза! Зачем терпишь? Давно бы уже ей в глаз дала! За тебя же обидно, дурочка…

– Девочки, ну чего мы ссоримся? – миролюбиво продолжила Маша. – Ладно вам… Лучше расскажи нам, Ленк, про своего второго претендента на руку и сердце. Если у тебя Саша – Овсянка, то кто есть, интересно, Копченая Колбаса?

– Да так, адвокат один знакомый… Вальяжный такой мужик, фактурный, цену себе знает.

– А почему не женатый? – с интересом спросила Инна. – С ним что-то не в порядке?

– Да все у него в порядке! Просто долго с мамой жил, а той все невесты не нравились. Вот он и скакал по бабам, и не там и не здесь… А полгода назад мама умерла. Он и остался не при делах – глаз горит, постельного опыта хоть отбавляй, а семейного – никакого.

– Бабник, значит, – с уверенностью констатировала Инна.

– Конечно, бабник. А ты как думала? – рассуждала будто сама с собой Ленка. – Зато тем для обсуждения у нас будет хоть отбавляй, настоящий клуб по интересам… А на мелкие шалости можно и глаза закрыть! Вообще он очень знойный мужик, сами увидите!

– Ой, а ты пригласи его в следующий выходной к нам на дачу! – подпрыгнув на сиденье, повернулась к ней Инна. – И Мышь с Семеном и с Варькой пусть приедут, и Катьку свою захвати! Тогда и Арсюша не посмеет к своей нимфетке смотаться… А что? Хорошая идея!

– Там видно будет… – задумчиво произнесла Ленка, выруливая с проселочной дороги на трассу, ведущую в город.

Пошел мелкий холодный дождь. Маша закрыла окно, откинула голову на сиденье, быстро задремала. «Бедный, бедный Саша… – подумалось ей сквозь сон. – И не знает даже, что у него конкурент есть – знойная Копченая Колбаса называется… И почему среди стольких хороших людей нет ни одного счастливого человека? Прямо напасть какая-то…»

***

В среду Ленка фурией ворвалась в Машин кабинет, упала в кресло, обмахиваясь схваченным со стола и подписанным договором, над которым Маша старательно корпела все утро.

– Фу, жара какая…

– Леночка, – взмолилась Маша, – вот этот проспектик возьми, а договор дай мне сюда, пожалуйста…

– Да на, возьми свою бумажку, подумаешь!

Поворачиваясь всем корпусом к Маше, Ленка вдруг заметила тихо сидящего в своем углу и удивленно ее рассматривающего Аркадия.

– О! А кто этот юноша бледный со взором горящим?

– Познакомься. Это Аркадий, мой помощник… – церемонно представила Маша. – А это Елена Александровна, моя ближайшая подруга, очень хороший адвокат!

Аркадий чинно встал из-за стола, подошел к Ленке, взял ее лежащую на ручке кресла руку, наклонившись, поднес к губам.

– Очень приятно, Елена Александровна. Я рад знакомству. Визитку не оставите?

– О-о-о! Это для каких же целей? – игриво спросила Ленка.

– Для деловых, конечно! – стараясь ей подыграть, ответил Аркаша. – На другие цели рассчитывать не смею…

– Так будьте смелее, о юноша скромный! – резвилась вовсю Ленка, кокетливо заправляя за ухо упавшую на щеку прядь светлых волос.

– Лен, чай, кофе будешь? – спросила Маша, вставая из-за стола и подходя к чайнику.

– Нет, лучше сразу потанцуем. У меня времени в обрез… Арсюша на месте?

– Час назад был.

– Тогда пошли!

Ленка по-хозяйски открыла дверь в приемную, вошла, плюхнулась в кресло для посетителей. Не торопясь, картинно закинула ногу на ногу, уперлась локтем в колено и, красиво поддерживая рукой вздернутый подбородок, уставилась на Алену.

– Вы по какому вопросу? – холодно обратилась к ней девушка. – Арсений Львович очень занят и вряд ли вас примет.

– Да что вы говорите! Как интересно! Ну-ну…

– Это по вашему вопросу? – переведя взгляд на стоящую рядом с креслом Машу, спросила Алена. – Если так, то объясните человеку, что директор занят, мне не хочется повторять дважды!

– А вы все-таки повторите, девушка, – снисходительно посоветовала Ленка. – Нажмите вон на ту кнопочку и скажите своему очень занятому директору, что к нему адвокат Найденова изволила быть, собственной персоной.

После слова «адвокат» тень сомнения пробежала по красивому лицу Алены. Нехотя развернувшись, она таки нажала на кнопку селектора:

– Арсений Львович, к вам адвокат Найденова…

Через секунду дверь в кабинет открылась, явив им улыбающегося во весь рот Арсения.

– Ну здравствуй, дорогой… – потянулась к нему всем корпусом из кресла Ленка, сложив губы в трубочку. Послушно наклонившись, Арсений подставил щеку для поцелуя. Чуть придержав его за затылок, Ленка произнесла с большой долей заботливой интимности в голосе: – Плохо, плохо выглядишь… Работаешь много, что ли? Мне тут сказали, что ты сильно занят…

– Для адвоката Найденовой я всегда свободен, в любое время суток! Пойдемте, девочки, у меня «Хеннесси» есть…

– Мне, пожалуйста, кофе, – обратилась Ленка к Алене уже от двери кабинета, – только ни в коем случае не растворимый, обязательно со сливками и без сахара. Запомнили? Не с молоком, а со сливками!

– Ну что, рассказывай, адвокат Найденова, как жизнь? – разливая по маленьким рюмочкам коньяк, спросил Арсений. – Замуж не вышла?

– Так я как раз по этому вопросу и пришла, Арсюша! – воскликнула Ленка, доставая из сумки сигареты и ища взглядом пепельницу. – Что-то секретарша у тебя нерадивая попалась, даже пепельницы на столе нет… И злющая такая, главное! Чего злиться-то теперь? Ну, не дал бог ни таланту, ни извилины стоящей, что ж поделаешь…

– Лен, ты по другому вопросу, сама сказала… – осторожно напомнил Арсений, ставя перед ней пустую пепельницу.

– А, ну да. Вот что, Арсюша… Хочу вас всех в воскресенье познакомить с претендентом, так сказать, на мои руку и сердце. Ты не против, если мы смотрины на вашей даче устроим? На нейтральной территории как-то проще… Он мужик крутой, известный в городе адвокат, со связями, и тебе такое знакомство полезно будет!

– Да ради бога, Ленуся! – развел руками Арсений. – Могла бы и не спрашивать! Лишь бы тебе хорошо было! Только учти, мы тебя за плохого не отдадим! Правда, Мышь?

– Правда… – улыбаясь, сказала Маша, вертя в руках так и не выпитую рюмку с коньяком.

В открывшуюся дверь кабинета тихо вплыла Алена с подносом, на котором стояли красивые кофейные чашки, сахарница, тонкий высокий кувшинчик со сливками, корзиночка с печеньем. Мило и приветливо улыбаясь, поставила перед Ленкой чашку с кофе, взяла в руки кувшинчик, наклонила над чашкой: