Юлия Старшова - Красивый Александр

– Пражский! Вы будете отвечать? – спрашивал преподаватель, видимо, уже не в первый раз.

– Нет, простите. Я не готов.

Вся группа недоуменно поглядела на Александра.

– Я не готов, – повторил он, когда увидел всеобщее удивление.

– Пражский, встаньте, когда с Вами разговаривает преподаватель.

– Извините, – сказал Александр и поднялся.

– Объясните причину Вашей неподготовленности.

– Семейные обстоятельства помешали подготовиться. Простите, – говорил Саша с опущенной головой.

– Какие же? Какие семейные обстоятельства, если не секрет?

Это возмутительно! Преподавателям часто хочется знать больше, чем они должны. Только некоторые из них умеют вести себя достойно, занимаясь на работе работой, а не собиранием сплетен в придачу.

– Это секрет.

– Что же. Тогда задолженность.

Александр всегда был отлично подготовлен, весьма пунктуален, внимателен. И один лишь только раз, ввиду весомых причин, он не выполнил должное, как сразу получил удар: оплошность не осталась незамеченной. А ведь он постоянно отвечал, отвечал по собственной инициативе, каждое занятие. Удивительно. Когда человек ничего не делает, он может ничего не делать вечно, и все будут говорить: «Ну, он такой человек. Такой характер». Но если человек всегда хороший, проявить инициативу в добродетели, но однажды пропустить то, в чем когда-то проявил инициативу, то окружающие залепечут: «Нет! Вы видели какова наглость? Какой кошмар! Я всегда знал/а, что этим все и кончится». Зачастую даже мало кого интересует, почему человек пренебрег своей инициативой? Что случилось? Что внутри него происходит? Неважно. Он плохой. На веки вечные. Для людей что ни сделай, все равно останешься плохим. Однако прискорбно, что среди этих «людей» и мы с вами.

Александр сел. И без стыда, с равнодушием продолжил смотреть в окно. Нить его рассуждения была перегрызена. Теперь им снова овладели воспоминания. Осипов подозрительно осматривал Александра, но последний не обращал на него внимания. Вся группа принялась перешептываться. А что они еще могут делать?

Пара хоть и тянулась долго, но прошла быстро. Такое бывает. Выйдя из кабинета, Александр держал путь в одну сторону, Иван в другую. Саша шел в деканат, чтобы решить вопрос – времени на скорбь оставалось все меньше. В потоке современной жизни меланхолические углубления совершенно не к месту, иначе есть риск пропасть.

– Ты куда? – спросил Иван.

– Мне нужно в деканат, – сухо ответил Саша.

– Я с тобой. А тебе зачем?

– Я хочу оформить индивидуальный план.

– Зачем? – удивился Осипов.

– Мне нужно работать.

– Пражский, ты с ума сошел? Осталось учиться пару месяцев. Потом три месяца на диплом – ходить в институт не нужно, а там экзамены и все – работай, сколько влезет!

– А жить я на что буду?

Осипов замолчал.

– Я не смогу жить на одну стипендию, несмотря на минимальность моих потребностей.

– А как ты жил раньше? – не успокаивался Осипов.

Александр понял, что фраза «у меня умерла бабушка» воспринималась Иваном несколько иначе, чем она реально должна восприняться. Саша никогда ничего не рассказывал о своей жизни. У него не было злости на Ивана. Да и не умел он злиться.

– Вань. Раньше (как бы то ни было стыдно) помогала бабушка, мы жили вдвоем. Больше у меня никого нет, – глаза Александра, узкие, разного цвета с красноватыми белками, чуть блеснули.

Он решил переметнуться в мыслях на другой предмет, чтобы отвлечься. В любой ситуации главное – суметь отвлечься. Однако зачастую это невыразимо трудно сделать.

– Всё это очень печально, – только и мог сказать Осипов.

– Да, – согласился Александр.

Когда они подошли к деканату, Иван сказал:

– Я подожду тебя здесь.

Александр зашел. Вокруг методистки уже толпились студенты, которая жаждала что-то выяснить.

«Придется ждать» – подумал Саша.

Он постоял несколько минут и толпа, глянувшая на список, которая предоставила им методистка, испарилась. Увидев Александра, работница деканата, бросила:

– Пражский! До конца перемены осталось три минуты. Идите на занятие, иначе не успеете, – и принялась что-то писать.

– Пожалуйста, позвольте только спросить!

– Все вопросы после занятия. Идите. Так. Уже две минуты!

Александр вышел из кабинета. Он был примерным студентом, всегда посещал занятия, у него и проблем-то никаких не возникало. Никаких вопросов. Юноша и знать не знал, что в деканате так непросто даже задать вопрос.

Осипов сразу спросил:

– Ну что? Что сказала?

– Не принимает. Говорит, чтобы я шел на занятие.

– Она язва еще та! Ничего спросить невозможно! Что делать будешь? Потом она вообще скажет тебе, что занята или что рабочий день закончен. Она всегда так делает, – Осипов демонстративно развел руками.

– Не исключено. Пойду к директору.

Александр направился в кабинет напротив. Тут он вспомнил слова Данилина о том, что «прыгать через голову» никогда не стоит. Однако методистка существует для того, чтобы решать проблемы студентов или помогать решать, а не создавать их. Да и обратиться к ней не получается. Саша постучался и зашел в кабинет директора. Буквально через несколько секунд из кабинета вышел сам директор и Александр за ним по пятам. Директор прошел в деканат и недовольным тоном спросил свою подчиненную, почему она не отвечает на вопросы студентов. Оставив вопрос без ответа, он, громко шагая, удалился.

– Что Вы хотели, Пражский? – расстроившись, но, не меняя своего раздраженного тона, спросила методистка.

– Я хотел бы….видите ли….– не знал, как начать Александр.

– Побыстрее можно?

– Можно. К большому несчастью, я потерял человека, который был моим единственным опекуном.

– Сожалею, – с каменным лицом ответила методистка.

Александр сбился с мысли.

– Это всё, что Вы хотели мне сказать?

– Нет. Я хотел бы спросить, можно ли написать заявление на индивидуальный план?

– Написать можно. На каком основании?

– Мне нужно время, чтобы найти работу. А в дальнейшем совмещать работу и учёбу.

– Пражский! Вы, что, издеваетесь?

– Нет, – смутился Александр.

– Вам вообще известен порядок оформления инплана? Вам нужно сначала найти работу, устроиться на нее, принести нам справку о трудоустройстве, и только тогда мы подпишем заявление.

– А как же….

Методистка не дала договорить.

– Да, да….Меня не интересует, что это сложно и так далее. Не будете присутствовать на занятии – проблемы ваши. Правила для всех. Хотя я Вам скажу, что я вовсе не нахожу смысла в оформлении инплана. Вам немного осталось учиться. Через два месяца начнется сессия, далее вам предоставят три месяца на написание дипломной работы – ходить на занятия не нужно, там уже можно и устроиться. Вы студент хороший, стипендия неплохая, проживите как-нибудь месяцок-другой. А «инплан» – затея совершенно ненужная.

Она убедила Александра. Он уже мысленно подсчитал то, что осталось от его прошлой стипендии, скоро следующая, плюс небольшая сумма, найденная в комоде бабушки.

– Хорошо, – сказал он. – Спасибо Вам. До свидания.

Александр уже хотел уйти, как услышал:

– Вы можете написать заявление на предоставление материальной помощи. Она составляет….– методистка назвала смехотворную сумму.

– Спасибо. Не нужно.

– Как хотите. Моё дело – известить.

– Еще раз благодарю. Всего доброго.

Работница деканата разговаривала хоть и отрывисто, будто бросая каждую фразу острым лезвием, словно желая продемонстрировать профессионализм и показать, что личная жизнь и работа/учеба две параллельные линии. Но, несмотря на это, в середине разговора смягчилась, однако смягчение это заметить можно было не каждому.

– Всё! Иди. Иди на пару! – махнула она рукой.

Александр вышел.

Методистка, по случаю оставшись одна в просторном кабинете, подняла глаза, сложила руки на столе и сама себе сказала:

– Бедный человек. Мало того, что так безобразен, так еще и осиротел. Просто кошмар!

Она покачала головой, снова приняла хмурый вид и начала заполнять какие-то документы, которые никому не нужны.

– Ну что? – спросил Осипов, когда Александр вышел из деканата.

– Придется доучиваться на общих основаниях.

– Почему?

Саше не хотелось пересказывать слова, которые он только что слышал.

– Она сказала мне то же самое, что и ты. Нет смысла.

– Ну да. Нет. А насчет материальной помощи не спрашивал?

– Я не хочу пользоваться этим правом.

– Почему?

– Не знаю. Не могу сказать точно. Стыдно, что ли, как-то….

– Значит, государству не стыдно брать, брать и только брать, а тебе стыдно взять с этого государства несчастную копеечку, когда это реально нужно?

– В твоих словах есть какая-то истина, на мой взгляд, но я не хочу пользоваться этим правом. Справлюсь сам. Я же не умру с голода.

– Тоже верно. Но на твоем месте я бы этим правом воспользовался.

– Каждый на своем месте, Вань.

Они помолчали.

– У тебя с собой сегодня ничего нет. Ты не собирался на пары? – спросил Осипов.

– Нет. Мне нужно домой.

– Пойдем на пару. Тебе нужно отвлечься.

– Отвлечься?

Осипов смекнул, что, наверное, употребил не совсем уместное слово.

– Ну…

– Нет, Вань, – начал Саша и избавил товарища от тяжести оправдания. – Прости, я не пойду на занятия. Тем более, я совершенно не готов к ним. Никаким образом.

– Ладно. Я понимаю тебя.

– Скоро увидимся. Пока. – Александр направился к выходу, передвигая короткими ногами.

– Саш! – кликнул его Осипов.

Александр повернулся. Уставшими грустными щелками он вопросительно посмотрел на Ивана.

– Саш. Тут такое дело… Нам каждому индивидуально раздали задание. Никак не могу разобраться, что к чему!

Александр взял в свои грубые руки листок с заданием и ручку, что протянул ему Осипов.

– Это не очень сложно, – заключил Саша.

– Правда?

– Абсолютная.

– Ты можешь написать мне решение? По-быстренькому.

– Нет, Вань. Не настолько просто. Приходи сегодня вечером.

– Куда?

– Ко мне. Решим, как следует. Я запишу тебе адрес и телефон здесь? – Александр указал ручкой на свободное место на листе бумаги.

– Да пиши, – ответил Осипов с таким видом, что становилось ясно его разочарование оттого, что нужно будет куда-то идти вечером.

– А ты мне не взял такое задание? – спросил Александр, когда записал свои контакты.

– Нет, – Осипов прикусил губу. – Преподаватель раздавал только присутствующим, – солгал Осипов.

– Хорошо. Ничего страшного, – поверил ему Александр. – Вечером жду тебя.

Они попрощались. Александр вышел из института, надел капюшон старенькой куртки и поплелся домой. Осипов немного поглядел ему вслед и сам не замечал, как вытирает шариковую ручку, которой писал Александр, о свои же брюки.

Дома всё было по-прежнему. Та же пустота. Наглая, жестокая, холодная пустота. Можно ли ее чем-нибудь заполнить? Кто знает?

Александр прошел на кухню, взяв листок бумаги и карандаш. Сидя напротив фотографии Анны Владимировны, разговаривая с ней, юноша принялся считать свой бюджет и тщательно выводил цифры красивым почерком. Он задумался. У него была определенная сумма денег. Небольшая, но была. В институт ходил пешком, т.е. на проезд денег не тратил, там ничего не ел, обратно снова пешком. Одежда есть. Старая, но ничего – сойдет! Александр оглядел кухонные ящики: остались небольшие запасы круп, сахара. Мяса он не ел. Денег могло хватить на какое-то время, чтобы не бегать в поисках работы, а достойно закончить семестр. А дальше будет виднее.

Подсчитав все свои средства, Александр прошелся по квартире. Все случившееся выбило его из привычной действительности. Он совершенно не ощущал стыда за то, что не пошел сегодня на пары, хотя раньше даже не представлял, как можно прогулять. Теперь все ранее окружавшее его повернулось другой стороной: там, где светило солнце наступила ночь. Там, где была ночь – выглянуло солнце.

Наступил вечер. Раздался телефонный звонок. Александр был уверен, что звонит Осипов, однако он ошибся. Это была Алёна.

– Можно я зайду? – спросила она.

– Д…д…да. Заходи, я дома, – растерялся Александр.

– Конечно. Ты же взял трубку,– заметила девушка нежным голосом.

– Точно.

Через минуту зашла Добронравова.

– Что-то случилось? – спросил Александр, не понимая причину ее визита.

– Ничего. Я просто решила навестить тебя. Тебе кажется это странным?

– Честно говоря, да.

Алена слабо улыбнулась, не позволяя себе широкой улыбки ввиду траура.

– Быть может это и, правда, странно. Так можно зайти?

– Да, да, да ….конечно, – пришел в себя Александр.

Алена снова легко улыбнулась и прошла на кухню. Саша пошел за ней.