– Примерно, – кивнул головой Александр и вновь поглядел на часы.

– Чего ты пялишься на них все время? – дерзко спросила Гришина. – Будешь тут сидеть, пока мы тебя не отпустим.

– Это точно, – согласился Никита. – Я не думаю, что ты уйдешь скоро. Но, как получится.

– Что же должно получиться? – чуть взволнованно спросил Александр.

– Увидишь. Хорошие секреты не открываются сразу, – последнюю фразу Данилин и Гришина сказали одновременно и громко, затем поцеловали друг друга.

Между тем, в зале, в укромном и незаметном месте стояла Наташа и наблюдала за происходящим, скрестив руки на груди и постоянно кусая губы. Она размышляла о том, осмелиться ли ей все же покинуть заведение сейчас или подождать пока закончится это гнусное представление? Выход тут один, и они в любом случае заметят ее бегство. Значит, нужно подождать, но девушка была решительно настроена уволиться отсюда навсегда!

– Ребята, мне действительно нужно домой. У меня..– он хотел сказать про Анну Владимировну, но решил не продолжать, так как был твердо уверен, что такое признание не даст желаемого результата.

– Что? Что у тебя? Свидание? – поинтересовалась с надменной насмешкой Катя, делая последний глоток рома.

–Наверное, можно выразиться и таким образом. Смотря в каком контексте рассматривать слово «свидание» – вздохнув, грустно сказал Саша, совсем уже потерявшийся в серо-белой ароматной дымке, пахнущей одновременно и благородством, и грехом.

– Слышь, ты, контекст! Реально надоело слушать твой бред, – обозлился Данилин. – Закуривай папиросу.

– Я не курю, – изумленно повторил Александр.

– А мне кажется, что куришь, – настаивал игривым голосом Данилин.

Гришина давилась собственным смехом. Максим продолжал пить ром, курить и спокойно наблюдать за бесплатным представлением с невероятным уродцем в главной роли, иногда улыбаясь, поддакивая и ухмыляясь.

– Нет, Вам кажется. Я никогда не курил. – Ответил Александр, начиная волноваться.

– И не пил? – скривив рот и покусывая губу уже без помады, спросила Гришина.

– И не пил. Никогда.

– Что же, по такому случаю открываем шампанское! – Данилин, схватил закупоренную бутылку, искусно открыл ее и с лихвой разлил по фужерам, по которым стремительно побежала шальная пена шампанского.

Александр удивлялся и точно не знал как себя вести. Да и что все это значит? Он хоть и не думал о встрече с Данилиным, старался не представлять ее результата, но такого развития событий и предугадать не мог, даже если и думал бы. Здесь однозначно есть какой-то подвох. Чего они хотят?

– Бери фужер! – скомандовал Данилин.



В голове Александра за доли секунды пробежало сразу множество мыслей. Отравленным оно быть не может, хотя кто их знает? Конечно, он не никогда не пил алкогольных напитков, но наигранная торжественность момента угнетала его, все стояли перед ним и ждали, пока он поднимет фужер. И Александр поднял его.

– Что ж, и тост не мешало бы! – сказал Никита.

Гришина сделала жест рукой в сторону Александра, ожидая от него речи.

Отпираться не было смысла, только заново вызывать смех. И он сказал, стараясь не глядеть никому в глаза, держа фужер скрюченными руками с обветренной кожей:

– Не знаю, что говорят в таких случаях, но я хотел бы выразить благодарность сотрудникам кафе, они хорошо работают.

– Ой, ну что за бред! – вмешалась Гришина. – Хорошо работать – это их работа. Тем более, я так бы не сказала. Что, первый тост в жизни за обслуживающих блох?

«Ну не тварь ли, а?» – подумала Наташа, которая все стояла и наблюдала, не пропуская ни единого слова.

– Ты разве не рад встрече с нами? – выпятив губу, снова сыграл Никита.

Александр промолчал. Но от него уже никто не ждал ответа, так как под возглас Данилина «За столь необыкновенную встречу» раздался звон фужеров.

Вкус хорошего шампанского захватил Александра, он закрыл глаза от удовольствия. Странно. Он думал, что оно вызовет у него отвращение, но случилось наоборот: пузырьки алкогольного напитка играли с ним, заполнили все, что было им подвластно, и обволокли своим привкусом принадлежавшее им пространство.

– А теперь по папироске, Александр Николаевич! – выкрикнул Данилин.

– Нет, нет, я не курю. Простите, – снова ответил Саша.

Александру показалось, что даже от этого небольшого глотка шампанского у него чаще забилось сердце, чувства обострились, и он стал отчетливее ощущать и дым вокруг себя, и саму обстановку: каждое слово теперь казалось громче.

«Что-то мне не нравится такой эффект, – подумал Александр. – Видимо, за волшебным вкусом таятся именно такие последствия! Ооо, а потом еще сильнее! Нет, всё! Максимум допью этот фужер, коли начал и не более! Я пришел сюда не за этим!»

– Не прощу, – всё настаивал Данилин, – кури! Ты же хочешь быть как мы, не правда ли? – и Данилин заглянул в лицо Александра.

– Нет, почему Вы так думаете? – спросил Александр, подняв голову, но встретившись взглядом с Данилиным, опять-таки опустил ее.

– Разве? – спросила Гришина.

– Мы уже раз в третий начинаем говорить о субординации. – Сказал Данилин, снова наливая себе и Гришиной ром. – Понимаешь ли ты…– он задумался. – Хотя вроде б ты не тупой, понять должен. Вот прикинь, – он посмотрел на Александра, – ты работаешь где-то, неважно где, аб-со-лют-но! Работаешь себе, работаешь, там своя иерархия есть, она везде есть. И тут у тебя резко случается понос! Вот понос и всё! – Данилин развел руками и медленно моргнул.

Гришина чуть не выплеснула ром изо рта от смеха, поспешно сглотнула и с удовольствием рассмеялась, открыв свой рот настолько широко, что был виден нёбный язычок.

– Не, ну у кого не бывает? Хоть однажды, но твой зад тебя подведет, – продолжал Никита, – я, конечно, не в самом плохом смысле слова, – Данилин вошел во вкус и выделял некоторые слова так, чтобы поддерживать волну шутливости.

– Вот у тебя, Александр Николаевич, был понос? – спросил он.

Александр снова покраснел. Как будто не за то, что такой недуг действительно у него когда-нибудь приключался, а за самого Данилина, который имел наглость так открыто об этом спрашивать.

– Ну же! – настаивал Данилин.

– Да, был, – ответил Александр и все синхронно поморщились, хотя сами же привели к такому ответу. – Только при чем тут все же моя работа, на которой я якобы работаю? – Саша пытался не терять самообладания.

– Ну смотри. На твоей воображаемой работе у тебя есть непосредственный начальник, у твоего начальника есть свой начальник, они решают между собой совсем другие вопросы, нежели с тобой, а у того начальника тоже есть начальник и так можно о-о-очень долго перечислять.

– Я понял Вашу мысль,– сказал Александр.

– А ты пей, пей, дорогой, – сказал Данилин, заметивший, что Александр сделал только один глоток, а фужер так и недопит. – Сейчас еще и покурим наконец-то уже.

– Так вот ты стоишь, покрытый весь потом, красный! Тебе очень хочется быстрей избавиться от того, что у тебя накопилось внутри! Да и вообще, если оценить силу поноса, то нужно домой. А чтобы уйти домой, что нужно сделать?

– Наверное, попросить разрешения уйти, отпроситься? – предположил Александр.

– Умница, – воскликнул Никита. – Ты пей, пей.

Александр отпил еще немного шампанского, тем более, он все равно решил допить впервые ему налитое.

– Отпроситься, – продолжал Данилин. – К кому из всех мной названных ты пойдешь с проблемой поноса? Может, сядешь в такси и рванешь к генеральному директору твоей несчастной конторы? Приедешь и начнешь, ворвавшись к нему в кабинет: «Вот таки дела, понос, отпустите меня, срочно нужно!»

Александр все больше хмелел от смешной дозы шампанского, изрядно надышавшись табаком.

– Нет! – сам ответил на свой вопрос Данилин, откинувшись назад. – Ты, хоть и придурок, пойдешь к своему непосредственному начальнику, которые только и может, что решать вопросы такого дерьма. – Данилин сопровождал эту фразу жестом указательного пальца.

Александр полузатуманенными мыслями пытался соотнести эту чудную притчу с причиной его нахождения в данном месте. Сомнений не было, Никита идентифицировал себя с генеральным директором, только….– он не успел закончить мысль, как услышал:

– Я скажу больше! То, что ты «прыгнешь через голову», отпрашиваясь с работы у гендиректора, будет являться чем? Чем, дорогая? – обратился он к Кате. – Скажи ему.

– Такое поведение будет признаком неуважения, – важно сказала она, будто пропев, и съела крупную виноградину.

– Правильно, – подтвердил Данилин, – именно! Неуважения!

– Мне думается, я понял Вашу аллегорию! – неожиданно громко сказал Александр и сам оторопел от этого.

– Да неужели? – спросил Данилин. – Давай-ка ты закуришь и все нам расскажешь, что ты понял.

– Нет, нет. Я уже несколько раз говорил, что не курю, – повторил Александр.

– Наташа! – позвал Данилин администратора, не сводя взгляда с Александра.

Наташа встрепенулась, погруженная в свои мысли. Стараясь натянуть улыбку, она подошла к Никите.

– Да?

– Позови-ка мне сюда Влада, или кто у вас там сегодня? И, кстати, почему я его не вижу в зале? Так работает охрана в хороших местах,…? – Данилин выругался.

– Он был здесь, Вы его просто не видели. Охрана не должна угнетать посетителей своим видом, поэтому Вы его не замечали, – пояснила девушка. – Он удивительно мастерски это делает.

– Ой, давай, давай, живее, не тараторь! – Данилин скривил лицо, показывая тем самым, что Наташа много разговаривает.

После ухода Наташи, через несколько минут подошел к столу Влад. Он работал, как уже понятно, охранником. Высокий и крепкий молодой человек, как это часто бывает.

– Здравствуйте! – сказал он.

– Здравствуй, здравствуй, – поприветствовал его Данилин. – Что ж ты не следишь – то за заведением, а? – как будто грозно сказал Никита. Но, не дожидаясь ответа, продолжал:


– Ладно, шутки в сторону. Вот, гляди на него! – Данилин кивнул в сторону Александра.

Влад посмотрел на Александра, и на лице охранника не отобразилось ни одной эмоции. Прямо-таки профессионал в своем деле. Каменное лицо!

– Человек этот уж очень меня огорчает! Говорит, что не курит, а сам курит!

– Я … – хотел вмешаться Александр.

– Заткнись, – прошипела Гришина.

– Можно пару раз его по почкам, чтобы имел уважение!

Влад не предпринимал никаких действий. В этот момент и у Александра, и у охранника было как будто одинаковые чувства, оттененные недоумением.

– Как понять, Никита Михайлович? – спросил охранник. – Выгнать его из кафе?

– Да нет же, идиот! Просто садани его пару раз! Чтоб место знал.

Наташа, стоя в том же незаметном для компании месте пребывала в состоянии шока. Такого концерта Данилин еще не закатывал! Что с ним? И что мог натворить этот бедный уродец? Гришина его поддерживает. Хотя, она всегда его поддерживает. Как и он ее. Какой-то замкнутый круг абсурдного грехопадения. Никто друг друга не может остановить, а только шевелит дрова, чтобы они сильнее горели! Только нужно учесть важное обстоятельство: дрова от ворошения горят ярче и интенсивнее, а, значит, и сгорают дотла быстрее.

Влад все продолжал стоять в недоумении и не знал, как ему поступить. За что он должен был ударить этого несчастного, которого, по всей видимости, и так наказала сама жизнь? Влад, как и Наташа, проникся жалостью к Александру, не отвращением вовсе! Александр, видя это даже сквозь каменное лицо охранника, понял его чувства и затруднительное положение, сказал:

– Хватит. Я покурю, ладно.

– То-то же!– воскликнул Никита. – Пошел вон отсюда, – приказал он Владу.

– Вы завтра все будете уволены! – крикнула Гришина, привскочив с места. – Что за балаган? Сказано – делайте, придурки чертовы!

Александр взял в руки папироску. В руках его она смотрелась совершенно невероятно. Не к месту как бы! Он прикурил ее специально поданными спичками, и даже они были особенно симпатичны. Сделав затяжку, как мы можем догадаться, Саша закашлялся. Сквозь смех всей компании, он продолжал кашлять и никак не мог остановиться. Схватив фужер с шампанским и кое-как сделав глоток, Александр испытал незнакомое ему до настоящего времени чувство горечи, неприязни, легкой боли, першения, которое оттенялось воздушным привкусом шампанского. Старательно взяв себя в руки, Александр перестал кашлять.

– Да уж. Видимо, чтобы получить удовольствие от того, от чего получаем мы, нужно еще постараться, – заметил Данилин.

– Чтобы быть как мы нужно многое уметь! – язвительно сказала Гришина.

Максим в это время продолжал сидеть и вальяжно потягивал ром и курил. Состояние его улучшилось, однако, говорливости ему это не прибавило. Он просто стал чаще смеяться над происходящим. Он был зрителем.

– Так о чем ты там догадался? Или понял? – спросил его Данилин.