Сола Рэйн - Красная линия

Никто до него не притрагивался ко мне вот так. Скотту всегда было наплевать на мои потребности.

Дэйв двигался вместе со мной. Он словно чувствовал мое тело, идеально подстраиваясь под все его пожелания. Его губы опустились мне на шею, рваным дыханием царапая нежную кожу. Между ног нарастало давление. Я ощутила, как напрягаются икры, а стенки влагалища сжимаются вокруг его умелых пальцев. Каллахан усилил давление и сильнее сжал мое горло.

Я взорвалась, громко выкрикнув: «Дэйв!».

Дэйв крепко прижимал меня к себе, пока мое тело билось в конвульсиях, сокращая мышцы живота. Огненные искры то тут то там вспыхивали по всему телу, моментально угасая. Казалось, что я вот-вот грохнусь в обморок. Почувствовав собственную влагу между бедрами, я стыдливо сжала ватные ноги.

Черт возьми, что это было?!

Я распахнула глаза. Перед глазами все плыло.

Я хотела еще.

Я хотела больше.

Должно быть, я окончательно спятила.

Позвоночник пронзил холодный воздух. Я развернулась и затуманенным взглядом уставилась на удаляющуюся татуированную спину.

– С первым оргазмом тебя, Микаэла, – бросил ублюдок, покидая кухню.

Неловкость.

Что вы знаете об этом чувстве?

Я вот ровным счетом ничего. Но если бы неловкость носила человеческое обличье, то звали бы ее – Микаэла Мария Сантана. С этими рубиновыми щеками, смущенно опущенным взглядом, пухлыми чувственными губами, которые нон-стопом транслируют в моей голове самые скандальные фантазии.

Медленно забрасывая клубнику в блендер, я внимательно наблюдал за ней. Микки выглядела восхитительно: густые темно-русые волосы были подняты в высокий хвост, черные джинсы с низкой посадкой подчеркивали плоский живот, великолепный вид на который, открывал короткий свободный топ в морскую полоску. На ногах – белоснежные кроссовки на модной массивной подошве, а на лице – легкий макияж.

Дьявол, у нее что, помада на губах?

И что это, мать твою, значит?

Моему внутреннему эгоистичному говнюку хотелось верить, что она так принарядилась только для меня.

Я находился на кухне уже минут пятнадцать, и за это время ее глаза ни разу не поднимались выше двадцати дюймов от уровня пола. И за каким-то непонятным хреном меня это беспокоило.

Не то чтобы я чувствовал себя мудаком за вчерашнее…

Проклятье, кажется, я по уши в дерьме.

– Вы что, трахались? – неожиданно спросил Эш, когда мы расселись за кухонным столом.

Он ошарашенно переводил взгляд с меня на Микки и обратно. Красотка побледнела, а я хмуро уставился в тарелку с долбаной яичницей, которую она подсунула мне под нос, и сделал вид, будто не услышал вопрос.

Забавно.

Маленькая дьяволица прекрасно знала, как я ненавижу жареные яйца, и я готов поставить собственные на то, что сегодня это блюдо оказалось в моей тарелке не случайно.

И как это вообще расценивать?

Маленькая месть? Или начало полномасштабной военной компании?

– Микки? – Вегас вопросительно вскинул светлую бровь.

Он ненавидел жить под одной крышей с девушками, которых я трахал. Потому что, как бы я не пытался идти против системы, все равно все всегда скатывалось к одному сценарию.

Мы принимаем на работу симпатичную девушку в отличной физической форме, чтобы она не подыхала во время длительных прогулок с лабрадорами, и в один прекрасный день мой член оказывается внутри нее. Все. С этого момента она превращается в пустоголовую курицу, которая, вместо того чтобы приготовить пожрать, придумывает имена нашим будущим совместным детям и клюет мне черепную коробку. Атмосфера в доме накаляется до предела, и я выставляю ее за дверь. Ну или Эш выставляет. Смотря кого из нас она первым допечет.

Конечно, мы могли бы брать на работу только каких-нибудь страшил, на которых мой приятель не вставал бы, но камон… Мы же молодые парни. Куда приятнее, когда, возвращаясь домой с выматывающей тренировки, на пороге тебя встречает какая-нибудь позитивная милашка, а не угрюмый крокодил с неполным зубным рядом.

В нашей профессии недостаточно просто хорошо играть, следить за своей формой и физической подготовкой. Здоровый сон и хороший отдых – вот те самые опоры, на которых держится весь фундамент успеха спортивной карьеры. И именно они накрываются огромной агрессивно-депрессивной задницей, когда происходит вся эта Дэйв-я-хочу-от-тебя-чего-то-большего-чем-просто-секс херня.

Поэтому, если Микки сейчас откроет рот, то Эш тут же упакует ее чемоданы и лично отвезет обратно в Саутсайд.

Без вариантов.

Даже несмотря на то, что он реально к ней прикипел.

Я съехал вниз по спинке стула и под столом прикоснулся к ее коленке. Микки подняла на меня испуганные светло-зеленые глаза. Я едва заметно покачал головой. Блять, я чувствовал себя каким-то подростком, которого злой отец застукал за первой сигаретой.

– Что за бред? – внимательно изучая содержимое своей тарелки, ответила Микки. – Я еще не до такой степени отчаялась, Здоровяк.

Вот, значит, как.

Моя рука поползла дальше. К сладкому местечку, в котором мне вчера до смерти хотелось побывать не только пальцами, и Микки со всей силы долбанула меня ногой прямо по коленной чашечке.

Твою мать!

Я с шумом втянул воздух, молясь всем богам, чтобы эта сумасшедшая ничего там не повредила.

– Как тебе яичница, Дэйв? – усмехнулась Сатана.

Я прикоснулся средним пальцем к своему лицу и почесал им нижнюю губу. Она тоже подняла свой средний палец, медленно проводя им по левой брови.

– Дэйв ее ненавидит, – хохотнул Эш.

– Правда? – изобразила она удивление. – Прости, Дэйв. Я не знала.

– Ну разумеется, – выдавил я, потирая колено.

Эш внимательно посмотрел на меня, и я как можно равнодушнее пожал плечами.

Он дождался, пока Микки поест и поднимется наверх, и набросился на меня.

– Чтобы между вами не происходило, завязывай! – Вегас ткнул в мою сторону вилкой с наколотым на нее кусочком яичницы.

– Отвали.

– Ты такой придурок, – покачал он головой. – Какого хрена ты к ней лезешь? Тебе не жалко девчонку? Где она окажется, если завтра мы выставим ее за дверь? В своем сраному хлеву в Саутсайде, под одной крышей с конченным ушлепком, который распускает руки?

Его вопросы стреляли в меня, как разрывные пули, пробивая насквозь мою броню. Вегас знал подробности о нашей совместной поездке за вещами и сейчас был чертовски прав. Если Микки чего-то там нафантазирует себе и включит королеву драмы, то нам сразу станет тесно с ней жить.

А я ведь даже не задумывался над этим. Все, чего я хотел – это как следует трахнуть ее.

В кровати.

На кухне.

В душе.

На гребаном бильярдном столе…

Когда я ее вижу, у меня просто сносит дырявую крышу. Ее чертов запах, тихий хрипловатый смех, ямочки на щеках – все это напрочь блокирует доступ кислорода к моему мозгу, и я моментально перестаю что-либо соображать.

Я вчера еле вынес свою задницу с кухни, насмерть сражаясь с желанием раскатать Микки прямо на столешнице и попробовать на вкус каждый дюйм ее бархатной кожи. Мне пришлось пятнадцать минут простоять под струями холодной воды, чтобы окончательно прийти в себя.

Но я не хочу быть эгоистичным мудаком. Только не тогда, когда на кону ее возвращение в ту дыру. Воспоминание о том, как Микки съеживается, когда рыжий членосос замахивается на нее, до сих пор заставляет мои кулаки крепко сжиматься.

– Я ее не трону, Вегас.

– Дэйв, пусть девчонка немного подзаработает, чтобы снять приличное жилье где-нибудь подальше от южного Чикаго, и спокойно свалит от нас строить новую жизнь…

– Я же уже сказал, – прорычал я. – Я ее не трону. Еще раз повторить?

Здоровенные плечи Эша немного расслабились.

– Трахай тех, кому нужен от тебя только член, и у нас не будет проблем.

– Аха, завтра размещу объявление в газету.

– Я ведь серьезно, – закатил он глаза.

Я проигнорировал его, залпом выпивая протеиновый коктейль.

– Завтра у меня днюха, – сообщил Вегас так, будто не напоминал об этом каждый день на протяжении целого месяца. – Приедут горячие зайки. Оторвемся, как в старые добрые времена, а?

Я задумался.

Следующая игра через три дня. Времени, чтобы восстановиться, будет просто до хрена. Чем не идеальный повод наконец расслабиться и перестать думать об этом запретном яблочке из Эдемового сада?

«Плохая идея».

«Плохая идея».

«Плохая идея», – повторяла я про себя, как мантру, топчась у двери, ведущей в домашний кинозал, где Каллахан смотрел хоккейный матч. Но другой у меня все равно не было, поэтому я скрестила пальцы на руках и вошла в темное помещение.

Стены полукруглой комнаты с высокими потолками были выкрашены в черный цвет. Вместо кресел – гигантские серые подушки, разбросанные прямо на полу. По одну сторону от экрана стояла машина для попкорна, по другую – стеллаж, заставленный DVD-дисками, а под самой плазмой располагался узкий электрический камин с открытой топкой, который сейчас не работал.

Дэйв полулежа сидел на подушках и жевал сухофрукты из бумажного крафт-пакета, задумчиво пялясь в большой экран. Халк расположился у него на коленях, а в ногах дремали лабрадорихи. Услышав шаги, все четыре головы одновременно повернулись в мою сторону.

«Давай, Микки. Просто скажи это».

– Дэйв, – неуверенно начала я, нервно щипая себя за ногу. – Мне нужна твоя помощь.

– У тебя уже есть персональный стокилограммовый джинн. Просто потри волшебную лампу, и он тут же явится на призыв.

– Мне нужен ты.

Темные глаза пронзили меня, как копья. Он сглотнул. Его кадык дернулся, и я почувствовала болезненное жжение в ладонях, которым давно не терпелось сомкнуться на этой крепкой шее.

– Я занят.

Каллахан вытащил из пакета дольку сушеного манго и отправил ее в рот. Мой взгляд задержался на его тонких длинных пальцах. Мне потребовались определенные усилия, чтобы не поддаться воспоминаниям о прошлой ночи, связанным с ними.

– Тогда могу я воспользоваться твоей машиной?

– Забудь об этом.

– Дэйв.

– Микаэла.

– У Эша завтра день рождения, – я опустилась рядом с ним на подушки. – Мне нужно купить ему подарок.

– Закажи что-нибудь по интернету.

– У меня не так много денег, умник, чтобы оплачивать доставку.

– Это не проблема. Заказывай, что хочешь, я оплачу.

Во рту разлилась горечь.

– Проехали, – я поднялась на ноги и направилась к выходу.

Дэйв нагнал меня перед самой дверью и схватил за запястье, разворачивая к себе. Его прикосновение заставило мои глаза на какой-то миг закрыться. Нервы и так были ни к черту, а тонкий дразнящий коктейль из кедра, мускуса и табака разволновал меня еще больше. Сукин сын отравлял меня, как медленный яд.

– Эй, подожди…

Наши взгляды встретились и мое сердце замерло. Энергетика Дэйва была настолько сильной, что воздух вокруг него практически потрескивал.

– Окей, я отвезу тебя, – он разжал пальцы, лишая меня своего тепла, и спрятал руку в карман спортивных штанов. – Ты хочешь поехать прямо сейчас?

– Было бы неплохо.

– Аха, – ответил Дэйв своим горячим канадским словечком и распахнул передо мной дверь. – Через пять минут буду ждать тебя в машине.

Когда я вышла на улицу, Дэйв уже был там. Он о чем-то тихо спорил с Эшем, пока тот расчищал от снега подъездную дорожку. Заметив меня, Дэйв сурово сдвинул брови.

– Где твоя шапка?

Я закатила глаза.

– Дома, папочка.

– Ну так иди и надень ее.

– Дома – это значит в Саутсайде, Каллахан. Я забыла положить ее в чемодан, когда собирала вещи.

Он молча стащил с себя черную вязаную шапку-бини и натянул ее мне на голову. Эш выругался, а я растерянно захлопала глазами.

– Только попробуй теперь сам заболеть, джентельхрен, и я лично отделю твою пустую голову от шеи, – недовольно пробурчал Эш.

Дэйв продемонстрировал ему средний палец и забрался в машину.

– А ты, оказывается, не всегда бываешь полным козлом, – вывалила я свой лучший эквивалент слова «спасибо», пристегивая ремень безопасности.

– Сегодня же воскресенье, – ответил он так, будто этим все объясняется.

– И?

– День божий и все такое.

Я тихо рассмеялась.

– Не знала, что ты религиозен.

– По средам я еще пою в церковном хоре…

– Заткнись, – продолжала я хохотать.