Памела Сатран - Красотки в неволе

– Прости, малышка, – сказал он, – ничего не поделаешь.

– А ты не можешь перенести на после Нового года?

– При нашем-то бюджетном напряге? Конечно нет, сама понимаешь.

Дамиан – независимый режиссер. Его фильмы получают премии, их показывают на канале «Sandance» [2], однако ему еще не удалось заручиться финансовой поддержкой какой-нибудь крупной голливудской студии.

– Если повезет, – пообещал он, – закончу съемки на день-два раньше, заскочу к родне и вернусь. И буду с Клем все каникулы. Я думал в этом году поучить ее кататься на лыжах. Как считаешь, она уже сможет?

Анна прижалась ухом к груди Дамиана и вслушивалась в ритм его сердца. Успокаивает, как океанский прибой. Когда он уезжает, она всегда зябнет в постели и часто просыпается в обнимку с его подушкой.

Вдруг ее осенило.

– Слушай! А что, если нам с Клементиной тоже поехать в Лондон? Мы бы там с тобой встретились и провели Рождество у твоих…

Удивительно, как это ей раньше не пришло в голову. Она всегда мечтала встретить Рождество в Англии. И Клементина проведет каникулы в окружении бабушки, дедушки, тетушек, дядюшек, двоюродных братьев и сестер. Все веселее, чем дома втроем. До этого они всегда наезжали в Англию летом и еще ни разу не по падали на большие семейные сборища. Анна росла единственным ребенком, к тому же ее родители давным-давно умерли. Поэтому общение дочери с британскими родственниками мужа она считала очень важным. Его родители, его гораздо более старшие брат и сестра, семеро их детей-гигантов – других родственников у Клементины нет и не будет.

Но Дамиан покачал головой:

– Видит бог, я был бы только счастлив! Но мне там придется работать круглые сутки не покладая рук. Минутки свободной не будет.

– Ну же, Дамиан! Мы не будем к тебе приставать. Мы подождем, пока у Клем начнутся каникулы, и приедем прямо перед Рождеством. А ты к тому времени как раз уже и закончишь свои съемки.

Она слышала, в Лондоне открылось несколько шикарных ресторанов. Вот бы сходить туда – поднабраться интересных идей. А под конец можно смотаться на пару деньков в Париж, вкусненько там поесть, а все расходы списать на командировку.

– Иди ко мне. – Дамиан скинул сценарий и маркер на пол.

Анна наклонилась над ним, и он провел рукой по ее шее и затылку, приподнимая волосы, а в это время пальцы другой руки легко и нежно пробежали вдоль спины.

Когда он проделал это в самый первый раз, она поняла, что между ними происходит нечто большее, чем просто юношеское увлечение. Они встретились в Лондоне: она только что окончила школу бизнеса и устроилась на первую в жизни работу в Сити, а он был барменом в забегаловке рядом с ее конторой. Как он был хорош! Длинные темные волосы оттеняли бледность кожи, тонкие чеканные черты лица, полные губы. Она посмотрела на него и не смогла отвести глаз, стояла и пялилась, отлично понимая, что со своими коротко стриженными волосами мышиного цвета и плоской грудью под строгим деловым костюмом не представляет для него ни малейшего интереса. Во второй раз он на нее и не глянет и, стало быть, не разглядит, да и не захочет разглядывать ее главного достоинства – разума. А когда они все-таки оказались в одной постели, она не сомневалась – это просто интрижка, увлечение, ничего серьезного. О любви речи не было. До тех пор, пока он не приподнял ей волосы с шеи одной рукой, осторожно ведя другой вдоль спины.

– Не понимаю, чего ты упираешься? Почему не хочешь, чтобы мы поехали в Лондон? – пробормотала она, уткнувшись носом ему в грудь.

– Дело не в вас, малышка. – Он погладил ее по волосам. – Я был бы только рад. Но посуди сама: каждый раз, когда мы берем Клем за границу, она потом целую неделю не может отойти от самолета. А как быть с подарками от Санта-Клауса? Сначала все тащить туда, потом обратно… И вспомни родительскую комнату для гостей – нам ведь там придется ютиться втроем.

Она вздохнула. Мать у него – сплошное очарование. Ужасно приятно снова почувствовать себя любимым ребенком – с тобой носятся, тебя балуют. Но через несколько дней начинаешь остро ценить прелести независимости. К концу недели они оба – и Анна, и Дамиан – начинали тосковать по своей отдельной спальне, своей большой кровати, по своему тихому дому, где не нужно обсуждать погоду и смотреть дурацкие телепередачи.

– Вот увидишь, – прошептал он, крепко обнимая и прижимая ее к себе. – Ты и соскучиться не успеешь, как мы снова будем вместе.

– Я бы хотела посмотреть, как ты будешь снимать свадьбу, – мечтательно призналась она, словно речь шла о настоящей свадьбе старого друга.

Сцена должна была стать кульминацией фильма – женитьба британской героини и афро-американского героя, баскетболиста, который спасает ее от жизни рыночной проститутки. Дамиану удалось получить разрешение на съемки в очаровательной церкви Св. Бартоломея XII века – и он заходился от восторга.

– Собственно, свадьбы, скорее всего, не будет…

Она даже села.

– Как не будет?

– Я решил, что Сара и Джеф не поженятся. То есть в церковь они придут и все такое. Соберутся ее подружки-проститутки и ребята из его команды. Но в последний момент вспыхнет ссора между шафером и посаженой матерью из борделя, а потом начнется всеобщая разборка и скандал.

Дамиан выглядел чрезвычайно довольным таким развитием вымышленных событий, а у Анны упало сердце. Очередное изменение сценария. Сколько их уже было? Когда Дамиан предложил сделать героиню проституткой, а не кондитершей, как предполагалось с самого начала, Анне это показалось забавным. На коммерческом успехе фильма эта перемена не должна была сказаться, поскольку уже вышла целая куча фильмов, где главная женская роль отводилась проститутке. Затем главный герой из белого банкира трансформировался в чернокожего баскетболиста. Анна и это приветствовала: современно, артистично и политически корректно. Но драка вместо свадьбы в финале – это, пожалуй, слишком. Похоже, и эта картина Дамиана встанет в ряд с другими его очаровательными, причудливыми и провальными в финансовом отношении фильмами.

– Этот фильм должен был совершить прорыв в твоей карьере, – вздохнула Анна.

– Хочешь сказать, что не веришь в успех? – Голос Дамиана зазвучал холодно и надменно.

Красноречивое свидетельство его британского гнева.

– Мне кажется, ты упорно делаешь его более художественным и менее коммерческим.

– Я художник, Анна. Если бы я хотел делать только деньги, я бы сидел в Лос-Анджелесе и варганил одну кровавую историйку за другой. Ты этого хочешь?

– Нет, – попыталась она его успокоить. – Конечно, нет. Но пока ты созидаешь искусство, я по двенадцать часов в день торчу в операционном отделе своей фирмы. Ты этого хочешь?

Он глубоко вздохнул и, страдальчески сдвинув брови, покачал головой. Ну вот, она причинила ему боль. Она этого терпеть не могла. Но как быть с ее собственной болью? С ее желанием изменить собственную жизнь? Желанием, которое с каждым днем становилось все сильнее.

– Предполагалось, что в определенный момент мы с тобой меняемся ролями. По-моему, этот момент наступил, – сказала она.

Нет, не так она себе это представляла. Нежный, полусонный разговор… а вместо этого взяла и выпалила прямо в лоб. И все равно хорошо, что высказалась. В конце концов, разве не об этом они договаривались, когда она, беременная Клементиной, до последнего дня ходила на службу и в роддом отправилась прямо с рабочего места? Когда согласилась, что у них не будет других детей, хотя на собственной шкуре испытала безнадежное одиночество единственного ребенка?.. Когда притащилась в контору на Таймс-сквер, едва Клем исполнилось шесть недель, и работала по сорок девять недель в году все раннее дочкино детство?..

– Я знаю, – ответил Дамиан. – Знаю! Ты права! Но, Анна, я уже столько сделал, фильм почти готов. А потом, есть же еще и новая идея.

– Новая идея?

– Ну да, я же тебе говорил, – про того парня, который поменялся телами со своей бывшей женой.

– Ах, это…

Идея неплоха. Если бы только он всерьез ею занялся.

– Я тут повозился с предварительной версией сценария… – Лицо Дамиана расползлось в широкой ухмылке. – Надо думать, вдохновился, наглядевшись на мамочек на школьном дворе, когда поджидал Клем.

– Ну и?

Она уже чувствовала дрожь волнения. Как всегда, когда он начинал новый проект. Вокруг так и носились артистические идеи и возможности. Эх, ей бы самой пойти по этой творческой дорожке… Но, оставшись после смерти родителей совершенно одна, без какой-либо поддержки со стороны, Анна сказала «прости» истории искусств и все свое наследство потратила на получение степени магистра бизнеса.

– По-моему, может получиться, – продолжал Дамиан. – Мне не терпится тебе показать. Думал, за Рождество ты прочтешь сценарий, а по том я оттащу его в Лос-Анджелес и примусь за работу сразу после Нового года.

– Ух ты! Так скоро?

– При условии, что он тебе понравится.

Она всегда была его первым читателем. Советовала (и он соглашался), какие проекты брать в работу, как должны развиваться характеры героев и сюжет. Ей нравилось ощущение собственной власти и влияния, она обожала работать вместе с ним – тренировать эту часть своих талантов.

Но сейчас она вполне созрела для того, что бы направить скрытые в ней творческие силы на собственное дело. Нет, она не собиралась пилить его по этому поводу отныне и до веку – сказала один раз, и достаточно. Но он должен понять – теперь его очередь зарабатывать на хлеб, а она с головой окунется в новое, захватывающее, хотя, может, и рискованное дело.

– А я, пожалуй, после праздников начну подыскивать место, – сказала она.

– Место?

– Для моего ресторана. Мы с мамашками прошлый раз ходили в то новое местечко. У меня в голове все время крутится – насколько лучше я бы там все устроила.

В ее руках ресторанчик заиграл бы как игрушка. У нее бы и еда стала гораздо вкуснее. Да что говорить – он бы начал приносить прибыль.

– Собственный ресторан – затея не из дешевых, – заметил Дамиан.

– Как и съемки фильмов.

– Тебя никогда не будет дома по вечерам.

– Зато я буду дома днем.

Он помолчал, соображая, как ей показалось, стоит ли продолжать этот словесный пинг-понг. Когда дело доходило до битвы умов, всякий раз (то есть всякий раз, когда она этого хотела) верх брала Анна, милая и любящая, но обладающая острым интеллектом против простого здравого смысла мужа.

На этот раз победа ей не нужна. Пока не нужна. После десяти лет брака она все еще безумно влюблена в мужа. При том, что прекрасно знает все его недостатки – неумение зарабатывать деньги, чрезмерное увлечение собственным искусством, что некоторые считают эгоцентризмом. К чему углубляться? Все, чего она хочет, что для нее превыше всего, – это быть замужем, любить мужа, сохранять свой тесный семейный кружок. А это значит примиряться со слабостями Дамиана и наслаждаться его сильными сторонами. Как, кстати, поступает и он. Пусть она не так эффектна, как он, и профессия у нее скучноватая – в спальне они на равных.

– Я подожду, – решила она – скорее для самой себя.

Она повернулась, и ее соски, вновь отвердевшие, слегка коснулись его груди.

– Главное – это ты и я.

– Ты и я, – повторил он.

И вновь она почувствовала его руки: одна приподнимает ей волосы с шеи, другая скользит вдоль спины.

На сегодня достаточно, подумала она, ловким, отработанным за годы движением устраивая его внутри себя. Закрыла глаза и начала двигаться. Пожалуй, она отложит свою мечту еще на чуть-чуть. Ради их любви.

Лиза вышла из душа и, быстро вытираясь на ходу, прошла через спальню. Дети внизу заканчивали завтрак. Домашнее правило гласило: встали, сразу оделись и – завтракать, пока Лиза примет душ, а Томми еще поваляется в постели. Сегодня пятница, ему допоздна торчать в «Рид Джип-Хонда», их семейном агентстве по продаже автомобилей, которым он заправлял. По пятницам он всегда долго спит.

Сейчас он, однако, не спал. Лежал и смотрел, как Лиза идет через комнату.

– Иди сюда, крошка, – позвал он. – Забирайся в постель.

– Мне пора одеваться, – возразила Лиза.

На самом деле она уже одевалась – натягивала черные хлопковые трусики.

– Ну, крошка, – не отставал Томми. – По-быстренькому…

– Дети внизу.

– Включи им телевизор.

Она бросила на него ледяной взгляд, означающий: «Я не собираюсь включать им телевизор, и ты это прекрасно знаешь».

В ответ Томми откинул одеяло, показывая, что он абсолютно гол и совершенно готов.

– Томми, – твердо сказала Лиза. – У меня сегодня визит к врачу, и я не хочу снова лезть под душ.

– А зачем? И не надо.

– Я иду к гинекологу.

– Понятно. – Он слегка сник. – Все в порядке?

– Все отлично, – заверила его Лиза. – Просто очередной осмотр.