Алла Касперович - Кренделёк

– Ирка, твою дивизию, вылезай! Я на работу опаздываю!

– Щас!

Сделав напор в кране посильнее, Ирка, вспомнив модную песенку, принялась её напевать. К счастью, мама за дверью не могла слышать, что в тексте через каждое слово мат.

Горячая вода сменялась холодной, очень быстро помогая проснуться. И за этот импровизированный контрастный душ нужно было сказать спасибо коммунальщикам. Но это ещё ничего. Вот в прошлом месяце, например, без всякого предупреждения из обоих кранов полилась ледяная вода. И это в марте!

– Ирка, я опаздываю!

– Уже!

Свежее полотенце приятно растирало кожу, а крем с нежным медовым ароматом делал её мягче. «Умывашка», тоник, гель для век, крем для лица, «защитка» с SPF…

– Ирка, ты издеваешься?!

– Да выхожу я!

Ещё через несколько минут дверь со щелчком открылась.

– Ты почему так долго?

– Раньше надо вставать, – хмыкнула Ирка и пошла на кухню.

Алиса Витольдовна закатила глаза и, подняв одну бровь, проследила взглядом за дочерью. Та всё ещё была в домашних шортах и что-то напевала.

– Какая приятная мелодия! – Мама сдула с носа упавшую на него прядь светлых волос – руки были заняты одеждой. – Что за песня?

Ирка едва не поперхнулась водой, а граненый стакан чуть не выпал из рук. Если бы её мама, учительница русского языка и литературы, узнала о чём текст, пришлось бы вызывать скорую.

– Не знаю. Слышала где-то.

Алиса Витольдовна пожала плечами и зашла наконец в ванную.

– Сама хоть не опоздай! – крикнула она оттуда.

– Ага!

Наскоро дожевав бутерброд с сыром, Ирка побежала в свою комнату, чтобы приступить к самому важному – макияжу. На него всегда уходило больше всего времени, но оно того стоило. Вскоре (да-да, для девушки потратить на себя полчаса – это совсем чуть-чуть), Ирка «нарисовала лицо», и оно ей очень нравилось. Яркие губы? Зато заметно! Неправдоподобно длинные ресницы? Так глаза же – зеркало души, им рама хорошая нужна.

Ну и в довершение – кольцо в носу. Ох, сколько мама причитала, когда Ирка в пятнадцать лет решилась на пирсинг. Ох, и досталось девушке тогда от учителей в школе. Ох, и пообмывали ей старушки косточки. Ох, и почти каждую неделю вызывали маму к директору (тут стоить отметить, что причиной было не только кольцо в носу, в пупке и, может быть, ещё где-нибудь). Ох, и… Ох, и чихать Ирка на всё это хотела!

Мама работала в другой школе, так что проследить за юной бунтаркой она не могла. Зато и на ковёр её не вызывали. Однако это давняя история. Одиннадцать классов с грехом пополам Ирка окончила, но в вуз или даже ПТУ поступать не стала. А зачем, если её настоящей страстью были ногти? В свои двадцать с крошечным хвостиком девушка была довольна и свой жизнью, и своей работой.

– Ты не опоздаешь? – Мама, уже полностью одетая, заглянула в комнату дочери.

– Не, мне ж идти пятнадцать минут.

Алиса Витольдовна прищурилась:

– Сейчас без десяти девять.

– Й…! – Ирка бы с удовольствием выразилась, но выслушивать вечером двухчасовую лекцию о вреде сквернословия не было ни малейшего желания. – Бегу!

За три минуты девушка натянула джинсы, заплела косу из своих длинных пшеничных, как у матери, волос, надела черный свитер-тунику и умчалась на работу. Самый лучший в городе маникюр никто за неё не сделает!

Ровно в девять ноль один Ирка влетела в салон. А то, что утро чудесное выдалось, птички поют – этим можно будет полюбоваться в другой раз.

– Опаздываешь! – Администратор Верунчик постучала по запястью. Свои крутые часы она на прошлой неделе утопила в унитазе. Как она умудрилась это сделать, история умалчивает.

– Задерживаюсь.

Ирка скрылась в подсобке, чтобы переодеться, и уже там услышала:

– У тебя клиентка через десять минут!

Свитер-туника остался в шкафчике, а его место на Иркином теле занял нежно-розовый халатик с вышитой на нагрудном карманчике надписью: «Ирина». Только так к ней никто не обращался – язык не поворачивался.

В девять пятнадцать самая популярная во всем районе мастер маникюра и педикюра сидела на своем рабочем месте и поджидала первую на сегодня клиентку. Та опаздывала, и Ирка, сложив руки на груди, победно смотрела на администратора. Мол, и чего торопила?

Парикмахер Тося, одноклассница Ирки, тоже пока была без работы, поэтому решила составить компанию подруге и уселась на клиентское место. И только она хотела заговорить, как дверь в салон открылась.

– Добро пожаловать в… – Верунчик нацепила на себя дежурную улыбку, но она тут же сползла с лица.

 – Ты погляди, какой крендель нарисовался! – тихонько пробормотала Тося, но, кажется, вошедший её прекрасно расслышал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Две недели назад

В светлом домашнем кабинете за своим любимым дубовым столом сидел Семён Геннадьевич, успешный предприниматель и известный меценат. В лихие девяностые его знали под прозвищем Сёмка Граната, но об этом уже почти никто и не помнил. Даже ему самому иногда казалось, что всё это было в прошлой жизни.

Немного подумав, Семён Геннадьевич расстегнул удушающий ворот рубашки, но легче дышать не стало. Может, сесть всё-таки на Людкину диету?  Сто двадцать кило не так-то просто носить, когда сам ты сто семьдесят сантиметров ростом, да и то только по утрам. Это ж надо грудкой куриной давиться, кефир на ночь пить… Нет, пусть Людка сама на свою диету садиться. А настоящие мужики идут в качалку.

Подумав ещё, Семён Геннадьевич из верхнего выдвижного ящика достал электронный тонометр, приладил манжету на левую руку чуть выше локтя и нажал на кнопочку. Хитрый аппарат зажужжал, и кожу сдавило так, как никогда не получалось у братков.

– Твою налево!

Ещё три захода, и на маленьком табло высветилось «150/110». Нет, с таким давлением в качалку нельзя – вперёд ногами из неё вынесут. В клинику по похудению? Засмеют. Годами зарабатываемую репутацию потом вовек не восстановишь. Куриная грудка так куриная грудка.

В дверь постучали. Она была не заперта, но без позволения никто не смел зайти. Быстро, насколько это позволяли пальцы, ставшие в последнее время до омерзения неловкими, Семён Геннадьевич содрал с себя манжету и затолкал тонометр обратно в выдвижной ящик.

– Заходи!

Большинство людей чуть ли не на коленках вползали в эту комнату, подобострастно глядя на Семёна Геннадьевича, и только два человека смотрели ему прямо в глаза. Один из них сейчас возвышался над столом.

– Мама просила спросить, что ты хочешь на ужин.

Людка вот уже двадцать лет была рядом с Семёном Геннадьевичем, имела всё что захочет, вот только деньги её нисколько не испортили, и она по-прежнему готовила сама, да и вообще держала всё домашнее хозяйство на своих плечах. И лишь в последнее время позволила нанять себе несколько помощников – здоровье уже было не то. Но кухню она отказывалась отдавать кому бы то ни было.

– Хорошо что зашёл, сынок! – Иногда Людкина нелюбовь звонить по телефону была на руку. – Скажешь маме, что всё что угодно, только не куриную грудку. Сынок, у меня дело к тебе есть.

– Слушаю.

«Сынку» не так давно исполнилось тридцать пять, и на Семёна Геннадьевича он нисколько не был похож. Даже в молодости. И дело было не только во внешности, хоть и жаль – было бы лестно знать, что ты когда-то выглядел так же эффектно и привлекательно. Валера был очень высок, строен, в меру мускулист, темные волосы были настолько густы, что ему бы позавидовала любая красавица (и тем более уже почти совсем лысый Семён Геннадьевич), а взгляд, казалось проникал в самую душу. Но не только это отличало отца и сына. Валера с детства был спокойным и рассудительным и всегда думал перед тем, как что-нибудь сказать или сделать. Семён Геннадьевич же предпочитал действовать и только потом разбираться с тем, что уже успел наворотить.

Всё объяснялось просто: они не были родными друг другу. Двадцать пять лет назад Сёмка Граната женился на женщине с ребёнком и ни разу об этом не пожалел.

– Видишь девочку? – Семён Геннадьевич передал сыну стопку снимков.

Валера взял в руки первую фотографию и внимательно вгляделся. На ней девушка лет восемнадцати-двадцати с восторгом ехала на детских санках. С горки. С очень большой горки. С очень большой горки прямиком на лёд.

– Кто это?

– Ты дальше смотри.

На другом снимке она же сидела в кафе с ещё одной девушкой и заливисто хохотала. На следующем давала подзатыльник какому-то пареньку, но при этом улыбаясь. И так, сколько бы фотографий Валера ни изучал, ни на одной молоденькая блондинка не хмурилась.

– Кто это и зачем ты мне их показал? – Валера аккуратной стопочкой положил снимки на стол.

– Понимаешь… – Таким смущённым Семёна Геннадьевича видели только его жена и пасынок. Да и то крайне редко. – Это моя…

Когда отчим закончил, Валера посмотрел на него совершенно другими глазами. Нет. Он и раньше прекрасно понимал, что Семён Геннадьевич не самый святой человек, но так… Впрочем, он хотя бы захотел всё исправить.

– Я хочу, чтобы ты туда поехал. Я доверяю только тебе.

У Валеры было полно собственных дел, через месяц намечено слияние компаний, а завтра у него важная встреча, но… Именно Сёмка Граната их с матерью когда-то вытащил из нищеты и никогда ни словом, ни делом не обидел никого из них.

– Когда?

Семён Геннадьевич, беспощадный браток из девяностых, вдруг почувствовал такое облегчение, словно еще секунду назад у его лба держали дуло пистолета, и вдруг его опустили.

– Как можно быстрее.

– Хорошо, – кивнул молодой мужчина, производя подсчёты в своей голове и мысленно ставя заметки в планах. – Я передам дела заму. То, что смогу делать на удалёнке, буду делать сам.

– Спасибо, сынок.

Валера ушёл, и только после этого Семён Геннадьевич заметил, что на столе дыркой в дневнике двоечника лежала коробка от тонометра.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тосино лицо стало почти такого же оттенка, как и её волосы – недавно она выкрасила свое каре в малиновый, что было не самым удачным решением, потому что девушка краснела по любому малейшему поводу, к тому же ещё и кругленькая, так что сходство с помидорчиком становилось очевидным. А чем шикарный мужчина в тёмных очках не повод для пунцовых щёк? От него за версту несло деньгами, но куда больше впечатляла его внешность. Сразу видно: такой мужик свою женщину в обиду не даст и решит любые её проблемы одним щелчком пальцев.

Костюм на нём был явно не с рынка и даже не из торгового центра. Ирка даже издалека могла различить хорошую ткань, да и пошив. Недаром её родная тётка челночницей[1] была в девяностые. Та и научила единственную племянницу разбираться в вещах и их настоящей стоимости.

– Добрый день! – Верунчик снова приклеила улыбку на лицо. – Я могу Вам чем-нибудь помочь?

– Да, – кивнул мужчина. – Я ищу кое-кого.

У Тоси чуть пар из ушей не пошёл – от голоса «с песком» у неё всегда подкашивались коленки и отнимался дар речи. Ирка помахала рукой перед глазами подруги. Бесполезно. Теперь только хороший пинок мог бы вывести влюбчивую девушку из ступора. Но не делать же этого на работе! А вот на ногу наступить можно.

– Ай! – Тося с обидой уставилась на Ирку.

– Рот закрой – комар залетит.

– Не сезон ещё на комаров! – пробурчала подруга, но всё же взяла себя в руки.

– Для тебя, друга моя любимая, одного найду.

А Верунчик тем временем пыталась привлечь внимание потенциального клиента (неважно для себя он что-нибудь закажет или для своей девушки – в последнее время в салоне дела шли не очень), но тот почти на неё не смотрел и косился в сторону вновь краснеющей Тоськи и Ирки, глядящей на него с непосредственным детским любопытством.

– И кого же Вы ищите? – Теперь и Верунчик включила режим флирта. Замужем и двое детей? Так ведь форму поддерживать нужно! То и дело поправляя свои золотистые кудряшки, она выпятила грудь третьего размера и очень пожалела, что не может незаметно расстегнуть пуговку на блузке. – Я могу подсказать?

– Не нужно. Я уже нашёл.

И красавчик, сняв очки, двинулся напрямую к столику, за которым сидели подружки.

– Ирина Сергеевна Самойлова? – «Песок посыпался» прямо в уши девушек, и Тося растеклась на стуле.