Алла Касперович - Кренделёк

– Нужно будет петли смазать, – пробормотал Валера.

В квартире было тихо, и можно было подумать, что дома никого нет, однако вся обувь хозяйки была на месте. А в уголочке около кованой стойки для зонтиков скромненько расположились «лыжи» сорок седьмого размера.

– Есть кто дома? – крикнула Ирка из прихожей. Встречаться лицом к лицу с нежданным гостем было немного боязно.

– Войди и узнаешь. – Таким голосом Алиса Витольдовна обычно вызывала к доске откровенно проштрафившихся учеников.

– Нам хана, – шепнула девушка.

Оставив обувь в прихожей и хорошенечко вымыв руки в ванной (с мылом – а то мама заругает!) Ирка и Валера вошли в кухню. И непременно бы расхохотались, если бы не было так стрёмно. С одной стороны крошечного стола сидела миниатюрная Алиса Витольдовна и нервно барабанила пальцами по подоконнику. А с другой восседал громадный Сёмка Граната и съёжился на стульчике так, словно он не выполнил домашнее задание за целую неделю и его заставили съесть большущую миску манной каши. Холодной манной каши. Холодной манной каши с комочками. Холодной манной каши с комочками и заплесневевшим изюмом.

– Дядя Семён? – Валера впервые видел отчима таким. Даже мама не доводила его до такого состояния.

– Здравствуй, сынок… Здравствуй, Ирина…

– Ирка! – рявкнула Алиса Витольдовна и хлопнула ладошкой по столешнице. – Её зовут Ирка!

– Ирка, – послушно поправился бывший браток.

– Здрассте.

Повисло неловкое молчание и первым его нарушил самый старший из собравшихся на малюсенькой кухоньке Самойловых:

– Она меня по мордасам тряпкой отходила! – пожаловался Семён Геннадьевич, кивком указывая на пыхтящую женщину.

– Это тебе ещё повезло, что я после работы устала! – Алиса Витольдовна провела отполированными Иркой ноготками по стеклу. От скрежета поморщились все, кроме самой прожжённой училки – мел на доске иногда издавал и не такие звуки. – И ты! – Следующей жертвой пала собственная кровиночка, гордость и отрада. – Ты всё знала! И ничего мне не сказала!

– Прости, мам… – Девушка опустила глаза – ей было очень стыдно, но она ведь и правда думала, что так будет лучше. – Я не хотела, чтобы ты расстраивалась…

– Это понятно. – Мать кивнула и на долю секунды её взгляд смягчился, но тут же снова стал суров. – Но это не отменяет того, что ты мне соврала! Слушай своё наказание: два месяца именно ты убираешь в квартире, стираешь, моешь посуду и готовишь ужин! А нет, ужин готовить буду я, а то ещё отравимся. Всё ясно?

– Да, мам…

– Не слышу!

– Да, мам! Так точно, мам!

– Другое дело! – кивнула женщина и вновь сосредоточилась на кровном враге.

Она так сверлила бедолагу взглядом, что Валера решил вмешаться:

– Дядя Семён, почему ты приехал?

– Ну… – медведеподобный мужчина стыдливо отвёл глаза.

Вчера

На огромной кухне загородного дома порхала его фея – Людмила Самойлова, в девичестве Юрьева. Ни пылинки, ни ворсинки, ни крошечки, ни капельки – всё идеально. И не скажешь, что полдня готовила. Красота! Заправив тёмную прядь в косу, женщина перебросила её через плечо.

А это что? На этой полочке было пять баночек черничного варенья. Почему же тогда осталось только четыре? Погодите-ка, он же сказал, что у него важный телефонный разговор…

– Семён!!!

Услышав вопль жены, Сёмка Граната молниеносно закрутил крышечку на полулитровой баночке, стремительно облизал чайную ложку и спрятал улики в выдвижной ящик. А маленькое фиолетовой пятнышко на вороте рубашки он и не заметил.

– Семён!!!

– Да, дорогая! Я занят, у меня важный разговор!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дверь едва не слетела с петель, когда Людмила её распахнула.

– Сказки мне не рассказывай! Я тебя сколько лет знаю! Какого (бип) ты варенье стащил?!

– Не было такого! – Семён Геннадьевич вскочил из-за стола и попытался пойти в наступление, но вдруг увидел, что несколько липких капелек обосновались на столе. Мужчина попытался незаметно стереть их рукавом. Но вышло только хуже. – Прости дорогая! Я больше так не буду!

– Конечно не будешь! – Людмила уселась в кресло напротив мужа и закинула ногу на ногу. – Ты же не хочешь, чтобы я тебе опять весь зад исколола? Что там тебе в прошлый раз врач назначал?

Вспомнив ту боль, с которой даже ножевое ранение не сравнится, Семён Геннадьевич побледнел.

– Всё, Людок, никого сладкого!

– И алкоголя.

– Но…

– И алкоголя!

– И алкоголя.

Женщина поправила тёмную косу и, прищурившись, посмотрела на супруга:

– Ты скажи мне, Сёмушка, куда сыночка нашего отправил? Он мне ничего мне толком не объяснил. Сказал только, что в командировку поехал. Сам не звонит, не пишет. Мне говорит, что занят. Что за командировка такая?

Лоб Семёна Геннадьевича покрылся испариной.

–  Ну так… Командировка. Да… По делу… Да…

– Так… – Людмила наклонила голову сначала в одну сторону, потом в другую. – Похоже, по-хорошему ты не хочешь.

Спустя полчаса с Сёмкой Гранатой, бывшим братком, да и вообще настоящим кремнем едва не случился сердечный приступ, а разъярённая женщина продолжала ходить взад-вперёд по мужниному кабинету и орать:

– Да как ты только додумался, дурак старый, на такое дело ребёнка отправить! Самому, понимаете ли, страшно до усрачки, а бедный мальчик должен за тебя отдуваться! Чтобы завтра же сам туда поехал и всё уладил! Ты меня понял?

Семён Геннадьевич обречённо кивнул.

Всю ночь он проворочался на кровати, а утром решился – надо ехать. Да вот незадача – пасынок трубку не берёт.

Настоящее время

– Как-то так… – развёл руками Семён Геннадьевич.

Пока он рассказывал, Ирка успела заварить чай и разрезать «Ленинградский» на кусочки.

– Погодите-ка! – ужаснулась вдруг Алиса Витольдовна. – То есть, про котика вы тоже соврали?

Ирка закатила глаза и положила маме тортик.

[1] Аджума – обращение к женщине, которая намного старше по возрасту. Аналог наших «тётенек».

Семён Геннадьевич с завистью смотрел на то, как исчезает «Ленинградский». А ведь он тоже очень любил этот тортик! Да вот слово дал жене… Нет, она вряд ли бы узнала, если бы он съел немного. Вот только кусок в горло не лез под пристальным взглядом Алисы Витольдовны.

– Ещё чайку? – предложила она. Вроде бы с улыбкой, а мурашки по спине ой как побежали.

– Спасибо, – Семён Геннадьевич сглотнул, – я ещё этот не допил.

– Как знаешь, как знаешь…

Ирка и Валера держались за руки, но по понятным причинам ладони пришлось прятать под столом. В другое время Алиса Витольдовна непременно бы это заметила – опыт поиска шпаргалок не пропьёшь, однако сейчас она была занята другим «двоечником».

– Чай. Допил? – Женщина склонила голову на бок и высунула кончик языка. Семёну Геннадьевичу почудилось, что тот раздвоен.

– Допил.

– Тогда… – она слегка придвинулась к незваному гостю, заставив того вжаться в стеночку – бежать было некуда. – Вон из моего дома! – рявкнула она. – Вон из Серёжкиного дома! Чтобы ноги твоей здесь больше не было! Нам ничего от тебя не нужно!

– Я понял, Алиса. Прости ещё раз. – Ни жив ни мёртв, Семён Геннадьевич встал из-за стола, аккуратно задвинул стул и побрёл к выходу.

А хозяйка квартиры плеснула себе ещё чаю и выпила его залпом.

– Алиса Витольдовна? – Валера вопросительно посмотрел на неё.

– Что? – хмыкнула та. – Не бойтесь, мой милый мальчик, к Вам это не относится. Но о Вашем наказании я всё-таки подумаю. Это же надо! О котике мне соврать!

Ирка выдохнула – всё это время она почти не дышала.

– Я провожу его, – сказал «милый мальчик», вставая.

– Хорошо. – Женщина кивнула и глазами показала Ирке, что пора бы ещё чайку заварить. – Только недолго –  мы ещё не весь торт доели.

Выйдя за дверь, Семён Геннадьевич наконец смог перевести дух. Так напряжён он не был ни на одной разборке. Тут гранатой не припугнёшь.

– Дядя Семён? Ты как? Может, таблетку?

– Ай ну! – возмутился отчим. – Чтобы я из-за какой-то бабы таблетки глотал!

Валера предпочёл оставить это заявление без комментариев.

– Ты скажи лучше, почему трубку не брал, а? – Семён Геннадьевич промокнул носовым платочком. – Я тебе полдня тарабанил!

– Телефон отключил.

– Фигли?

– Я Ирке пообещал.

– Так… Сынок, я чего-то не знаю? А-ну выкладывай!

До этой секунды мысли бродили в голове Валеры и никак не могли «назначить стрелку». И именно в это мгновение всё встало на свои места.

– Дядя Семён, я, кажется, влюбился.

– Дела…

Семён Геннадьевич грузно опустился на свежеметёные ступеньки, похлопал себя по нагрудному карману и вздохнул. И ведь уже лет десять как бросил, а рука всё равно тянется.

– Есть закурить? – Он с надеждой посмотрел на пасынка.

– Нет. Ты же знаешь – я даже не пробовал.

– Ну, я так. А вдруг.

– Дядя Семён… – Валера хотел было присесть рядышком с отчимом, но понял, что попросту не поместится.

– Чего?

– Я хочу быть с ней.

– Так будь! – Семён Геннадьевич пожал плечами. – Я тут при чём?

– Ты не против? – Валера никак не ожидал такого ответа.

– Я? – в свою очередь удивился отчим. – Это не меня спрашивать надо. Вон, – он кивнул в сторону двери в квартиру Самойловых, – ты лучше у той мегеры спрашивай. Ты это…, сынок, прости меня. Она ж из-за меня и тебя теперь на порог не пустит.

– Знаешь, дядя Семён, – на лице молодого мужчины заиграла хитрая улыбка, – что-то мне подсказывает, что в наших с ней отношениях всё не так плохо.

– Что, уже придумал, как подмазать будущую тёщу? – хмыкнул отчим. – Это ты молодец! Только это… Ты и про мамку свою не забывай.

– А что с ней? Думаешь, она будет что-то иметь против Ирки? Это из-за разницы в возрасте?

– Та не! – отмахнулся Семён Геннадьевич. – Ты скажи-ка мне, сынок, сколько ты за всё это время домой девок привёл?

Валера задумался. Ни к чему не обязывающих отношений у него было пруд пруди – монахом он никогда не числился, а вот чтобы девушку с родителями познакомить…

– Ни одной.

– Так а я про что! Мать твоя спит и видит, как тебя женить! Вот приведёшь ты эту девчулю, а мамка твоя как вцепится в неё, так не выпустит. Зуб даю!

– С мамой я уж как-нибудь разберусь.

– Это ты так думаешь, – пробурчал себе под нос Семён Геннадьевич.

Валера сделал вид, что не расслышал.

А в квартире тем временем проходили полевые учения по воспитанию силы воли и терпения.

– Я передумала. Кофе хочу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ирка, как самая настоящая послушная дочь, вылила только что заваренный чай и потянулась за растворимым кофе – молотый мама как раз сегодня допила. За пять раз.

– Нет, лучше чай.

– Мам… – Девушка ополоснула заварочный чайник и вновь заполнила его крупными чайными листочками и горячей водой. – Прости меня, пожалуйста. Я правда-правда не хотела, чтобы ты расстраивалась. И с Валерой я больше не увижусь.

– Ну и дура!

Ирка резко обернулась и с изумлением уставилась на улыбающуюся мать.

– Чё?!

Алиса Витольдовна поморщилась, но решила на этот раз спустить дочери её «чёканье».

– Что смотришь? Я ещё из ума не выжила, чтобы обвинять невиновного. Мальчик-то тут при чём?

– Мам, он всего на пять лет тебя младше, – напомнила девушка.

– И что? Раз вы вместе, значит, мальчик. Думаешь, я ничего не заметила?

– Не то что бы мы вместе…

Обмакнув пальчик в крем, Алиса Витольдовна облизала его и, не глядя на дочь, произнесла:

– Смотри, Ирка, упустишь мужика – всю жизнь жалеть будешь!

Семён Геннадьевич с трудом поднялся со ступенек, Валера хотел помочь, но отчим и сам справился.

– Всё-таки надо садиться на Людкину диету, – проворчал он.

– Только без фанатизма, – вставил Валера, – а то я маму знаю.

– Ничего, у меня есть парочка нычек. Даже мамка твоя не знает.

– Ты уверен? Мне кажется, в доме она знает всё.

– Не всё! – хохотнул Семён Геннадьевич, и всё же вид у него был не очень уверенный. – Ладно, сынок, поехал я. – Он похлопал Валеру по плечу. – Слышь, сынок, я уже и не помню, когда тебя в обычных шмотках видел. Ничего так.