Алла Касперович - Кренделёк

– Я хочу хорошенько здесь всё осмотреть, – продолжил «друг». – Скорее всего задержусь.

«Прибью!»

– Что же мы здесь-то стоим! – спохватилась Алиса Витольдовна. – Поздно ведь уже! Валера, Вы ужинали?

– Как раз собирался.

– Так пойдёмте к нам! Я картошечку с мяском запекла, Ирка очень любит. И чаю попьём. В нашей школьной столовой замечательные ватрушки пекут! Я как раз несколько купила. Как знала, что нужно брать побольше. – Валера забрал из рук женщины тяжёлые пакеты, и очередное покоренное сердце появилось на его счету. – Благодарю! Ирка, наконец-то среди твоих друзей появился воспитанный молодой человек. Доча, ты почему такая кислая? Устала?

«Да нет! Просто ушатать кое-кого хочется, а так всё зашибись!»

– Да, мам, немножко…

– Вот покушаешь, и сразу лучше станет. Идёмте, дети, скорее в дом!

Когда троица скрылась в подъезде, оживились главные сплетницы двора.

– Ты погляди, Петроуна! – прошамкала бабулечка в цветастом платке. – Ирке нашай жаниха нашли!

– Ась? – Вторая старушка придвинула ухо поближе к подружке.

– Жаниха Ирке нашли!

– Ась?

– Жа-ни-ха!

– Ась?

– Тьфу, дура глухая!

– Сама дура!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Крик подобен грому:

– Дайте людям рому!

Нужно по-любому  

Людям выпить рому! ©[1]

Песенка, которую, казалось бы, Иркино поколение и знать не должно, крутилась в голове девушки, прекрасно описывая её состояние. Сейчас бы рому бахнуть, а не чаи распивать с непонятной личностью. Ещё и чашку мама для него достала самую красивую – гостевую. От обычных она отличалась тем, что была тщательно вымыта. Потому что по хозяйским можно было легко определить, когда их в последний раз драили с содой. Чайные круги были не менее информативны, чем кольца деревьев.

– Ирка! Что ты стоишь! Вода закипела!

– Угу.

С огромнейшим удовольствием девушка вылила бы его содержимое гостю за шиворот. Или еще куда-нибудь. А так пришлось пытать чайный пакетик.

– Сахар нужен? – буркнула Ирка.

– Спасибо, нет.

«Жаль. А я бы соли насыпала, а потом сказала б, что перепутала».

Любимое Иркино блюдо очень быстро исчезало во рту Валеры. Он не переставал нахваливать кулинарное мастерство Алисы Витольдовны, а та подкладывала и подкладывала, совершенно забыв, что собственная кровиночка тоже как бы голодна. И если бы сама «доча» о себе не позаботилась, то ложиться бы ей сегодня спать с урчащим животом. А так хоть кусочек мяска удалось отвоевать и полкартошечки.

Поставив три чашки на стол, пока мама не видела, Ирка бросила на Валеру такой взгляд, что мужчина молниеносно его расшифровал:

«Тронешь ватрушку – кастрирую».

– Всё было очень вкусно, Алиса Витольдовна! – Гость достал из чашки чайный пакетик и положил его к себе на уже совершенно пустую тарелку.

– Валера, возьмите ватрушку!

«Только тронь!»

– Спасибо, Алиса Витольдовна, с превеликим удовольствием!

«Ты труп».

– Превосходно, Алиса Витольдовна! – Для подтверждения своих слов мужчина даже причмокнул несколько раз. – Превосходно!

Всплеснув руками, женщина повернулась к всё больше и больше мрачнеющей дочери.

– Ирка, ты посмотри! Тётя Клава будет счастлива! Это наша повариха в школе, – объяснила она с аппетитом жующему гостю.

– Мам…

– А?

– Я отойду на минуточку.

Алиса Витольдовна нахмурилась, но кивнула. А себе в уме отметила галочкой, что нужно будет побеседовать с дочерью о хороших манерах. Подобные разговоры велись регулярно, и мать очень надеялась, что от этого был хоть какой-то толк. По крайней мере, к директору её больше не вызывают.

– Валера, ещё чаю?

– Не откажусь!

С материнским умилением Алиса Витольдовна наблюдала за тем, как «мальчик» уминает ватрушки одну за другой. О том, что родная «девочка» ещё их даже не попробовала, женщина и не вспомнила. А зачем переживать, если дочь с малолетства доказала, что может сама о себе позаботиться?

Опыт в переговорах сейчас пригодился Валере как никогда. Виртуозно наведя хозяйку дома на нужные мысли, он слушал её рассказы о ней самой и о её дочери, о себе же он ровным счётом ничего не сообщил. Он уже понял, что так просто с этой семьёй не договориться. Если уж дочь восприняла его появление в штыки, то что же сделает мать, когда узнает о том, кто его прислал! Придётся налаживать контакт постепенно.

– Валера, а хотите я Вам Иркины фотографии покажу? Она малышкой такая милая была! Без этого жуткого кольца в носу… Но ничего, одумается. Так принести фотографии?

– Конечно, Алиса Витольдовна. С удовольствием их посмотрю.

Оставшись на кухне один, Валера с интересом её оглядел. Мебель старенькая, но добротная. До переезда к Семёну Геннадьевичу у них с мамой была похожая. Места, правда, маловато, но ведь и двухкомнатная квартирка была крошечной. Впрочем, а что ожидать от хрущёвки?

В своей комнате Ирка схватила ни в чём не повинную диванную подушку и всласть её отмутузила. Не сложно догадаться, кого она представляла на её месте. Вот какого, спрашивается, он припёрся к ним домой! Можно же было вежливо отказаться от приглашения. Ладно, явился. Так какого всё сам сожрал?! Хорошо хоть ватрушку оставили. Наверное. Может быть. Нет, ну он же не до такой степени оборзел!

Несчастная подушка едва не отправилась в мир иной, где её наверняка ждали бы райские кущи как истинную мученицу.

Надолго оставлять маму одну с гостем Ирка не собиралась – мало ли что он ей наговорит. Однако вернувшись на кухню, девушка обомлела. Во-первых:

– А вот здесь Ирке полтора годика… Вон как она мило на горшочке сидит и зайца под мышкой держит…

– Мам! – Глаза девушки распахнулись от ужаса.

– Доча! Ты только посмотри, какая ты миленькая была! В платьице, с бантом, без бычьего кольца в носу…

А во-вторых, из съестного на столе остались лишь чайные пакетики.

[1] «Ром» – песня группы «Король и Шут».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Долго не думая, Ирка схватила кухонное полотенце, чтобы кое-кого хорошенько отхлестать по холёной физиономии, но услышала слова матери и замерла:

– А вот это Иркин папа… Мы в тот день в парк вместе выбрались… Ирка, помнишь?

Полотенце вернулось на место, а девушка уселась на свой стул возле матери и заглянула в альбом. Когда в последний раз они его доставали?

– Помню.

И это было одно из самых ярких воспоминаний её счастливого детства. Папа тогда ещё не болел, и их семья очень много времени проводила вместе. Денег было мало, ведь оба родителя работали в школе, но никого это не смущало. Ведь отсутствие дорогих игрушек, одежды и поездок заграницу мама и папа с лихвой компенсировали вниманием и любовью.

В тот день, что навсегда остался запечатлённым на поблёкшем снимке, Ирка ощущала себя самой несчастной на свете: её любимые краски вредный Павлик растоптал, а её ещё и воспитательница в угол поставила. Ну и что, что у мальчика фингал под левым глазом и шишка на голове! А нечего было так с акварелью поступать! Ещё и родителям нажаловалась гадкая Тамара Васильевна!

Но всё изменилось, когда мама и папа, оставив непроверенные тетрадки до вечера, примчались в садик «на разборки». Конечно же, они прочитали дочери короткую лекцию о вреде членовредительства. А потом забрали девочку и повели её в парк. Карусели, мороженое, сладкая вата, катание на отцовских плечах и… новые краски. Лучше прежних!

– А вот здесь мы с Серёжкой, так звали Иркиного папу, идём «первый раз в первый класс». Ирка тогда мне всю душу выела, пока я ей бант завязывала. Конечно же! Ей ведь хотелось быть самой-самой красивой! Она на плечах выпускника колокольчик несла.

Чем больше историй рассказывала Алиса Витольдовна, тем мрачнее становился гость. Одно дело передать деньги и слова, и совсем другое – сблизиться с людьми, потерявшими дорогого человека из-за того, что родной брат посчитал их шарлатанами. Хоть в этом не было вины самого Валеры, но на душе было гадко. И пусть он искренне любил отчима, но сейчас ему было стыдно за него. Впрочем, человек совершил ошибку и признал это, к тому же, хочет хоть как-то её исправить. Вот только путь дядя Семён выбрал неверный. Придётся над этим хорошенько поразмыслить.

– Спасибо за гостеприимство! – Валера поднялся и с благодарностью посмотрел на хозяйку дома. – Уже поздно, я лучше пойду.

– Вы же к нам ещё зайдёте? – Алиса Витольдовна с надеждой посмотрела на милейшего молодого человека.

Ирка отчаянно замотала головой.

– Очень на это надеюсь, – Валера взял ладонь женщины в свои и легонько прижался к ней губами.

– Мам! Я его проведу! – Ирка подскочила и оттащила мужчину от матери.

– А… Хорошо! Приходите к нам ещё, Валера!

– С превеликой радостью, Алиса Витольдовна!

Уже стоя в дверях, мать шепнула дочери:

– Не упусти парня! Хороший ведь!

Валера сделал вид, что не расслышал.

– До свидания, Алиса Витольдовна!

– До свидания! Ирка, за кефиром зайди. Я купить забыла.

В подъезде было темно – как-то разом погасли все лампочки. Разгадка была простой: алкаш дядя Аркаша опять на опохмел себе собирал. До этого дома прогресс пока не дошёл, поэтому на лестничных клетках до сих пор несли службу лампочки «Ильича».

Зато у всех имелись современные мобильники, кроме бабулечек с их «кнопочниками», но даже в устаревших моделях был фонарик. Так что на голову дяди Аркаши сыпались проклятия, но скорее по привычке, нежели со злобы.

– Мама не боится тебя одну так поздно отпускать? – спросил Валера, когда они с Иркой осторожно спускались по лестнице, подсвечивая себе путь мобильниками.

Это вопрос вызвал у девушки искренний смех.

– Слушай, не знаю, заметил ты или нет, но у нас в городе бояться нужно тебе, а не мне.

– Почему это?

– А кто у нас тут красавчик на дорогой тачке? Да ещё и холостой!

– То есть ты считаешь меня красивым?

– Ну да, – не стала отнекиваться Ирка. – Ты красивый. И человек, мне кажется, неплохой, но…

– Но – что?

– Не приходи к нам больше.

Уже стоя на крыльце, Валера внимательно вгляделся в непривычно серьёзное лицо девушки.

– Прости. Не могу – я слово дал.

Он наклонился и, сам толком не понимая зачем, поцеловал Ирку в щёку.

– По мордасам захотел?

– Нет. Но хочу пригласить тебя на завтрак.

– Ага! – фыркнула девушка. – Опять всё сам сожрёшь?

– Ни в коем случае. Просто у тебя сегодня было такое милое лицо, когда ты смотрела, как я ем – не смог удержаться. Но завтра, я обещаю, ничего у тебя забирать не буду.

«Ишь как смотрит! Ловелас хренов!»

– Не, я завтра работаю. И вообще, без обид. Ты мне правда нравишься, но твой… отчим… Короче, можешь уезжать – мы с мамой денег не возьмём. Так ему и передай. И вообще, ни слова об этом при маме. Она это всё еле пережила. А если ты опять ей напомнишь… Не делай этого, ладно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мужчина не отвечал так долго, что девушка насторожилась. Что он там себе надумал?

– Знаешь, я всё же задержусь, – наконец произнёс он и провёл рукой по своим густым коротким волосам. – Ты мне тоже нравишься. Мне с тобой весело. И приглашение на завтрак остаётся в силе. Я знаю, что у тебя завтра выходной.

– Верунчик?

– Я не выдаю свои источники.

«Пусть только теперь попросит у меня маникюр без очереди!»

– Ладно, уболтал чертяка языкастый. Только пойдём в другое кафе.

Проводив Валеру до машины, Ирка вернулась к подъезду. И только поднявшись наверх, она вспомнила, что не купила кефир.

Просыпалась Ирка не под звонок будильника, а под ежеутреннюю ругань тёти Оли и дяди Юры из соседней квартиры. На людях это была милейшая пара средних лет, а наедине они собачились так, что, казалось, из окна сейчас кто-нибудь полетит. До рукоприкладства так ни разу и не дошло, и Ирка ещё подростком сделала вывод, что это у них игры такие. Что ж, каждому своё. Главное, что раньше восьми утра они свои «предварительные ласки» не начинали, а по субботам и воскресеньям и вовсе не раньше десяти.

В свои рабочие дни Ирка благополучно избегала такое «приятное» пробуждение, в выходные же сия «радость» была неминуема. Девушка давно уже не прислушивалась, о чём так яростно спорят соседи, и этот шум со временем превратился в своеобразное жужжание насекомых.