Короче, Саймон вел себя так, как если бы он был холостяком, а Камилла – сестрой, приехавшей к нему погостить. Он не давал ей возможности вести домашнее хозяйство и ни в чем перед ней не отчитывался. Камиллу это жутко раздражало. Особенно по ночам. Она старалась не думать о том, чем Саймон занят в столь поздний час, но постоянно представляла его в игорном доме, в окружении красавиц, каждая из которых старается обратить на себя его внимание.

Мне все равно, где и с кем он ищет удовольствия, в котором я ему отказала, – подумала Камилла, презрительно фыркнув. – Если этот варвар решил, что ему приятнее быть с особами легкого поведения, чем со мной, пусть себе. Я нисколечко не ревную.

Камилла вздохнула и отложила книгу. Она ужасно ревновала. Сколько бы она ни твердила себе, что не имеет никакого права его ревновать, особенно если учесть, что их брак скоро будет расторгнут, ничего не помогало.

Камилла решила нанести ему ответный удар и забросить домашнее хозяйство. Если она просто минутная гостья, то зачем ей создавать в его доме уют?

Но она была слишком практична, чтобы сидеть без дела. Кроме того, она привыкла к труду. Проскучав целый день за вышивкой, Камилла принялась за домашнее хозяйство – по крайней мере, за ту его часть, до которой ее соблаговолил допустить высокомерный Луис. Вместе с Шушу, которая переехала на время к Камилле из дома Фонтейнов, они решили устроить генеральную чистку. Камилла отскребала и оттирала грязь, ворча, до какого состояния могут довести дом мужчины. Она даже готовила еду: из Шушу была никудышная кухарка, а Камиллу научила готовить мама еще в детстве, когда они жили в лагере Баратария.

За такими занятиями Камилла и проводила дни. И чем больше она занималась домашним хозяйством, тем больше входила во вкус. Ей уже расхотелось расторгать брак с Саймоном, к тому же она не горела желанием возвращаться обратно к Фонтейнам, даже если бы дядя Огаст ее и принял. Ей нравилось быть свободной и поступать во всем по своему усмотрению. К тому же, если Саймон все-таки арестует дядю Жака, Камилле совсем не к кому будет обратиться за помощью, а если она начнет самостоятельно зарабатывать деньги, то ей никогда больше не разрешат увидеться с тетей и кузенами.

Иногда ей даже хотелось сдаться, сказать Саймону, что ей все равно: если он намерен арестовать ее дядю и вздернуть его на виселице, быть посему. Но Камилла всякий раз находила в себе силы удерживаться от этого шага. Кроме того, ей не нравилось, какую тактику использовал Саймон, чтобы перетянуть ее на свою сторону. Вот подлец! Это же нечестно. Это просто нечестно!

Она не позволит ему сломить ее волю. Не позволит! Он должен понять, что не все будет так, как он хочет. Либо он пойдет ей на уступки, либо она подаст на развод.

В эту минуту в комнату быстрым шагом вошла Шушу и направилась к дубовому комоду, где хранились скатерти.

Камилла отложила книгу и взглянула на девушку, которая торопливо открывала ящик за ящиком и рылась в них.

– Что ты делаешь, Шушу? Мне казалось, что ты уже час как легла спать.

– Хозяину нужны кухонные полотенца, мадемуазель, то есть мадам. Луис велел мне их принести. А после того, как я принесу полотенца, я должна принести бутылку виски. Луис сказал, чтобы я поторопилась.

– Он не твой хозяин и не имеет права давать тебе распоряжения! – отрезала Камилла.

Она подошла к комоду, открыла нижний ящик и вынула из него целую охапку полотенец. Подумать только, какая наглость! Она ни слова не может сказать его слуге, а его слуга командует ее служанкой, как сочтет нужным. Это несправедливо! Она так ему сейчас и скажет.

– Я сама отнесу, Шушу. Иди спать.

Камилла, что-то ворча себе под нос, направилась к двери. Очевидно, Саймон и его слуга решили, что они в этом доме короли. Луис работает на Саймона всего несколько месяцев, а уже стал таким же задиристым и высокомерным, как его хозяин. Их обоих давно уже пора поставить на место. Хватит с нее их капризов!

Подойдя к кухне, Камилла заметила Луиса. Он сидел на перевернутом бочонке рядом с дверью, заложив за голову руки. Его лицо выражало полную безмятежность. Заметив Камиллу, он поднялся.

– Принесли хозяину полотенца? – отрывисто спросил он. – Дайте, я их ему отнесу.

– Нет уж, я сама отдам ему полотенца, Луис. А ты пока сходи за бутылкой виски, которую он заказывал.

– Но, мадам! Майор Вудворд, он же…

– Делай, что я сказала, – приказала Камилла. С этими словами она отворила дверь кухни и шагнула внутрь, намереваясь отчитать как следует Саймона.

Камилла не рассчитала только одного. Ей так хотелось прочитать Саймону нотацию, что она даже не подумала, зачем ему вдруг понадобились полотенца. Он принимал ванну, сидя посреди кухни всего в двух футах от нее, совершенно голый.

Камилла глубоко вдохнула и сразу же попятилась к двери. Но Саймон услышал, как открылась дверь. Пути к отступлению были отрезаны – он поднялся из ванны.

– Давно уже пора, Луис. Вода совсем остыла.

С этими словами Саймон обернулся и остолбенел, увидев в дверях Камиллу. Она смотрела на него, разинув рот.

Камилла никогда раньше не видела обнаженного мужчины. Правда, она видела обнаженных мальчиков – она часто помогала купать своих маленьких кузенов и знала, чем мужчина отличается от женщины. Но она никогда раньше не видела обнаженного взрослого мужчину. Никогда.

И какого мужчину! У него были могучие плечи и широкая, хорошо развитая грудь, а выправка и подтянутый живот выдавали настоящего военного, равно как и мелкие шрамики, которыми было усеяно его могучее тело.

У него были стройные волосатые бедра, а между ними… Камилла быстро перевела взгляд на лицо, но перед этим успела заметить, что некая часть его тела увеличилась от ее взгляда.

– Так ты подашь мне полотенца, – грубовато спросил он, – или будешь и дальше на меня пялиться? – Заметив, что Камилла зарделась, он добавил: – Да мне-то что, смотри, сколько вздумается. Жаль только, что я не пользуюсь теми же привилегиями.

Камилле потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл его слов, а когда до нее наконец дошло сказанное, она залилась багровым румянцем. Нужно уйти отсюда побыстрее. Она стремительно повернулась к двери и пробормотала:

– Пойду попрошу Луиса тебе помочь.

– Боишься приближаться ко мне, принцесса? Вот уж никогда не думал, что ты окажешься такой трусихой.

При этих словах Камилла замерла. Она прекрасно понимала, чего ему нужно, но гордость ее была оскорблена. Она снова повернулась лицом к Саймону – пусть не думает, что она испугалась! – но старалась на него не смотреть.

С притворно-небрежным видом она подошла к Саймону и, держась от него как можно дальше – насколько это было возможно в такой маленькой кухне, – протянула ему полотенце. Саймон схватил ее за запястье и притянул к себе.

– Не хочешь ко мне присоединиться?

– Ты же говоришь, вода холодная. – Камилла попыталась вырваться, но Саймон не отпускал ее. Свободной рукой он взял ее за подбородок, приподнял ей голову и заставил посмотреть ему прямо в глаза. Сейчас его серые глаза были словно бы затянуты туманной дымкой. Они разожгли в Камилле ответный огонь, у нее свело живот точно судорогой.

– Ничего, скоро мы ее согреем, принцесса. А ты как думаешь?

Камилла молча смотрела на него во все глаза. Во взгляде Саймона было столько силы, что она потеряла дар речи. Она не могла больше стоять здесь, всего в нескольких дюймах от его обнаженного тела, но и уйти тоже не могла.

Саймон наклонился к ней и легко коснулся губами ее губ. Камилла дернулась, пытаясь вырваться. Она не хотела поддаваться его чарам. Но Саймон еще крепче схватил ее подбородок и запечатлел на губах такой чувственный поцелуй, что у Камиллы перехватило дыхание.

Она закрыла глаза, и Саймон воспользовался ее слабостью. Постепенно его рука оказалась на ее плече, он обнял ее и притянул к себе так близко, как только позволяла разделявшая их ванна.

Ее платье тут же намокло от прикосновения к его влажной коже, но Камилле было уже все равно. Она испытывала неземное блаженство, снова очутившись в объятиях Саймона. Он целовал ее все сильнее и сильнее, и она не сопротивлялась. Он просунул язык в ее полуоткрытый рот, и она прижалась к нему еще крепче.

Он целовал ее так, будто это был в их жизни последний поцелуй.

– Сладкая, сладкая Камилла, – прошептал Саймон, прижавшись к губам Камиллы и опустив одну руку ей на ягодицы. – Ты моя, принцесса… Ты целиком принадлежишь мне…

Она хотела было возразить, но он снова поцеловал ее. Его рука скользнула вверх к ее груди и слегка сдавила ее. По всему ее телу разлилась сладкая боль, ей хотелось еще… Камилла с удивлением обнаружила, что тоже прикасается к Саймону: к его сильным плечам, груди. Он становился все смелее, и она тоже. Сначала Камилла поглаживала рукой его живот, затем опустила руку ниже, на мускулистое бедро. Саймон блаженно застонал.

– Хозяин, я принес виски, – послышался в этот момент голос слуги Саймона, появившегося на пороге комнаты.

Камилла поспешно отшатнулась от Саймона и крикнула слуге, пятясь к двери:

– Не уходи, Луис, твой хозяин и я уже закончили.

– Черта с два! Ничего мы не закончили! – прокричал в ответ Саймон, но тут Камилла стремглав бросилась вон из комнаты.

Она пролетела мимо Луиса, который мялся на пороге с бутылкой виски в руках, и бросилась через двор к дому.

– Камилла, а ну вернись! – завопил Саймон.

Камилла обернулась и увидела, что он стоит на пороге кухни в чем мать родила. Она припустила во всю прыть. Лучше уж покинуть дом и нарушить все обычаи и традиции, как поступает Саймон, чем оставаться с ним наедине. Она не способна была ему противиться, но, чтобы победить, она готова на все. Даже провести еще ночь одной в холодной постели.


Черт бы побрал всех этих женщин! – думал Саймон на следующее утро, сидя за столом в пустой казарме. Была суббота, и никто не вышел на службу. Никто, кроме него. Рано утром он разбудил Робинсона под предлогом, что тот должен помочь ему с Лизаной составить план действий. Сейчас, мол, для этого самое подходящее время: генерал сидит дома и не станет им мешать. Но Робинсон быстро раскусил его и ушел, ворча себе под нос что-то про чокнутых, которым вечно нет покоя и которые работают утром в субботу.

На самом деле Саймон искал любой предлог, лишь бы поменьше бывать дома. Еще одна минута с Камиллой – и он окончательно сойдет с ума. Он решил, что работа поможет ему переключиться на другие мысли.

Но ничего не помогало. Он думал лишь о том, как Камилла смотрела на него прошлым вечером, когда застала обнаженным. Черт возьми, как же он ее тогда хотел! Саймон думал, что она наконец-то бросит свое дурацкое сопротивление и сдастся. Но она снова заперлась в спальне, а он провел еще одну беспокойную ночь.

Эта женщина – самое упрямое, самое своевольное создание из всех, с кем ему когда-либо приходилось иметь дело. Но фигура у нее…

Саймон мучительно простонал. Ему не давала покоя боль, которая была вызвана, во-первых, долгим сексуальным воздержанием, а во-вторых, похмельем от выпитой вчера бутылки виски. Он потер раскалывавшуюся от боли голову и снова попытался прогнать от себя мысли о Камилле. Бесполезно. Как он мог о ней не думать, когда все его помыслы были исключительно о ней?

Поначалу Саймону казалась превосходной его стратегия – пусть она поступает как знает, а он будет вести себя так, как если бы не был женат. Однако это не сработало. Камилла по-прежнему не обращала на него внимания.

В то же время все в доме говорило о ее присутствии: откуда-то появились цветы, салфетки, рюшки, оборочки и прочие приятные мелочи, делающие дом уютным и красивым.

А как эта женщина готовит! Камилла пекла пирожки с мясом из какого-то необыкновенного легкого теста, готовила рис так, что он просто таял во рту. И как это он раньше обходился без жены? Нет, не так: как это он раньше обходился без Камиллы? Она удивительная женщина. Как было бы приятно жить с ней! Саймон представил себе замечательную картину: семейный очаг, уют… Иногда ему даже хотелось упасть перед Камиллой ниц и поклясться, что он будет во всем уступать, только бы она не уходила от него.

Саймон досадливо ударил кулаком по столу. Нет, любовь и военный долг несовместимы. О каком долге может идти речь, если рядом такая соблазнительница?!

Да и женщине любовь тоже ничего хорошего не сулит: взять хотя бы Дезире, влюбившуюся в солдата. Саймон скривился: да что это он – ни в какого солдата Дезире не влюблялась. Они с Камиллой это уже выяснили. Ясно, что Дезире втюрилась в его родного брата.

Сразу же после свадьбы Саймон написал Нилу и сообщил, что женщина по имени Дезире Фонтейн ждет ребенка. Он не знал, как скоро дойдет до Нила письмо и поможет ли оно Дезире, но он сделал все, что мог.

Жаль, что нельзя рассказать об этом Камилле. Это ее только еще больше разозлит. Если она узнает, что Саймон с самого начала подозревал Нила и ничего ей не сказал, она возненавидит его еще больше. Кроме того, расскажи он ей это сейчас, она тут же начнет собираться в Виргинию, чтобы разыскать Нила. А это будет не самый лучший ход – может, Нил еще и не отец будущего ребенка ее кузины.