ГЛАВА 3

— А я уже начал беспокоиться, куда ты подевалась, — заметил Дэвид, отрываясь от компьютера, когда Никки вошла в дом. — Посетила приятное место?

— Просто съездила в город, — ответила она. — Есть какие-нибудь новости от Кристин или Спенса?

— Да, мне пришла СМС от Крис где-то в обед: она в восторге от Дрейка Мюррея.

Никки кивнула, просматривая почту. Для нее ничего не было, и, отложив конверты в сторону, она повесила пальто на крючок и подошла к Дэвиду.

— О Господи, кто это такой? — она рассмеялась, увидев, как чрезвычайно странный человечек, одетый в половину костюма кролика и подтяжки, запрыгал на экране компьютера.

Дэвид улыбнулся:

— Он был в Клифтоне, по его словам, ходил по магазинам. В общем, он не возражал, чтобы я его снял; вот, прошу любить и жаловать.

С некоторых пор Дэвид вел еженедельный блог о людях, приезжающих по делам в город. Поскольку он обладал безошибочным чутьем на интересные события, которые вот-вот произойдут, ему уже удалось собрать достаточно занятный материал. Лучшим, по единодушному мнению, был ролик с невестой, чей свадебный автомобиль сломался. Дэвиду удалось снять на камеру ее отца, бьющего кулаком водителя, затем невесту, которая наносила быстрые удары отцу; когда же они поняли, что их снимают, то попробовали поколотить и самого Дэвида. В результате Дэвид остановил проезжавшую мимо машину, водитель которой, к счастью, согласился подвезти их всех к церкви, и Дэвид остался там до конца, чтобы снять появившуюся из церкви улыбающуюся невесту вместе с немного растерянным и не совсем трезвым новоиспеченным мужем. С разрешения молодоженов отредактированный материал показали в местных теленовостях. Он стал гвоздем программы, и с тех пор на страницу Дэвида заходят тысячи людей, главным образом для того, чтобы проверить, не снял ли Дэвид их или кого-нибудь из их знакомых, или чтобы просто вдоволь посмеяться над простофилями, которые часто сами напрашивались на то, чтобы их сняли.

— Тут действительно попадаются весьма странные люди, — прокомментировала Никки, открывая свой ноутбук.

— Тащи их сюда, — хихикнул Дэвид, возвращаясь к редактированию. Потарабанив немного по клавиатуре, он сказал: — Думаю, я мог бы как-нибудь пойти в тот гей-клуб с Дэнни и его новым парнем. В последний раз, когда я там был, то снял довольно хороший материал. Пойдешь со мной, если я все-таки решусь?

— Возможно. Зависит от того, когда именно, — ответила Никки, открывая электронную почту. Сообщений от ее родителей не было, и это вызвало у нее несколько большее раздражение, чем следовало бы; не было и никаких предложений о работе, кроме сообщения о заинтересованности статьей, которую она отправила в «Вестерн дейли пресс». Ответив, что она с радостью приедет к ним и обсудит этот вопрос подробнее, она закрыла электронную почту и повернулась к Дэвиду: — Так что, Кристин пойдет на выступление сегодня вечером?

Дэвид снова сосредоточился на монтаже.

— Какое еще выступление? — буркнул он. — Ах да, в БАФТА. Не уверен, но, наверное, пойдет, потому что она приедет домой тем же поездом, что и Спенс.

Решив не выискивать в этом ничего, кроме самого факта, что Кристин тоже пойдет на выступление, Никки невозмутимо заметила:

— Если у тебя нет планов на сегодняшний вечер, можешь сходить со мной на дородовые занятия.

Его пальцы замерли над клавиатурой, а затем снова быстро застучали по ней.

— Вообще-то, я собирался сходить в кино с народом, — ответил он, имея в виду людей, с которыми он обычно общался на «Фабрике».

Она рассмеялась, и он виновато посмотрел на нее.

— Прости, — простонал он. — Ты же знаешь, это действительно не для меня: все эти беременные, играющие с куклами, и все такое.

— Не переживай, — ответила она, — я просто пошутила. Что вы собираетесь смотреть?

— Я еще не проверял, что там идет, но наверняка можно посмотреть «Места встречи». Если хочешь присоединиться… Блин, я только что потерял… А, вот оно.

Никки встала, чтобы принести местный журнал с афишей, когда ее мобильный телефон запищал — пришла СМС: «Все супер! Жаль, тебя не было. ДМ в восторге от кино. Ему точно понравится твой сценарий».

Она уже собиралась отправить сообщение в ответ, когда пришло еще одно: «Как там мой сын/дочка и его/ее мама? Люблю вас».

Ощутив прилив любви, от которой у нее засияли глаза, Никки нажала кнопку «ответить» и написала: «Скучаем. Ждем — не дождемся. Надеюсь, разговор интересный и полезный. Расскажешь? Люблю тебя».

— Спенс? — спросил ее Дэвид, когда она положила телефон.

Она кивнула:

— Похоже, они там замечательно проводят время, так почему мы должны отказывать себе в удовольствиях, даже если это всего лишь местные… Ой, — она ахнула и засмеялась, поскольку Зак угостил ее одним из самых сильных пинков. — Вот задира, — сказала она ему, положив руку на живот.

По-мальчишески красивое лицо Дэвида расплылось в улыбке, как только он понял, что произошло.

— Можно? — спросил он, протягивая руку.

— Конечно, но кажется, он или она снова успокаивается… А, хотя нет, опять начинается. — Взяв его руку, она прижала ее к своему животу, удерживая на нужном месте.

— Это потрясающе, — пробормотал Дэвид, когда Зак начал ворочаться, посылая легкие толчки им в ладони. Дэвид уже не в первый раз чувствовал шевеление ребенка, но он по-прежнему восхищался этим, как и все остальные, и редко упускал возможность пообщаться с будущим крестником.

— Так, — начал он, когда Никки плюхнулась обратно на стул с экземпляром «Места встречи», — Спенс говорит, что ты не против, если мы снимем процесс рождения.

Никки подняла голову.

— На камеру, в родильной палате, — объяснил Дэвид.

— Я поняла, о чем ты, — сказала она. — А когда он говорил это?

Он пожал плечами:

— Вчера? Нет, позавчера. Он просто сиял от радости. По словам Спенса, тогда будет что показать ребенку, когда он вырастет. Кроме того, это прекрасный материал, который может пригодиться во время съемок сцены рождения ребенка.

Никки несколько раз моргнула. Дэвид сконфуженно улыбнулся.

— Ты как-то странно на меня смотришь, — заметил он. — Только не говори, что я глупый осел. Он сказал, что ты не против.

Она улыбнулась.

— Нет, все нормально, — весело ответила она. — Правда, он забыл сказать об этом мне, но ты же знаешь Спенса: когда его осеняет, он думает, что сообщил об этом всем, но в половине случаев идея все еще существует только у него голове.

— В этом весь он, — хихикнув, согласился Дэвид. Он явно испытывал облегчение оттого, что ничего не испортил. — Ну, ты будешь выбирать нам кино? — напомнил он, возвращаясь к редактированию. — Только уговор: никаких дамских фильмов. Мы все парни, и если «Мамма миа!» все еще идет, никто из нас не захочет смотреть его еще раз.

Никки рассмеялась. Она, Дэнни и Кристин смотрели этот фильм дважды, так он им понравился, и оба раза таскали с собой Дэвида и Спенса, напоминая им, что следить за коммерчески успешными фильмами не менее важно, чем за серьезным арт-хаусным кино, которое они обычно смотрели.

В конце концов Никки решила не идти в кино. Вместо этого она, как и планировала, отправилась в дородовой класс. Там она была не только не единственной ученицей без партнера, но и далеко не самой молодой будущей мамочкой. Одной девочке, примерно на том же сроке, что и у нее, только исполнилось пятнадцать, а другой, чья мать ожидала снаружи, непрерывно куря и споря с кем-то по мобильному телефону, было только шестнадцать, и это был ее второй ребенок! Фактически, из всего класса, который сегодня вечером состоял из десяти женщин, только две выглядели старше Никки, хотя и им, похоже, было не намного больше двадцати пяти. Конечно, Никки с удовольствием сообщила бы об этом своим родителям; однако она понимала, что их эта информация совершенно не впечатлила бы и они, несомненно, не преминули бы покритиковать людей, с которыми теперь общается их дочь. Одним словом, Никки была почти рада тому, что они не разговаривали.

Вернувшись домой, она устроилась перед телевизором с большой тарелкой остатков вчерашнего ужина и стаканом «Райбины». За сегодняшний день она сильно устала, но не уснула и посмотрела очередную серию «Отчаянных домохозяек», а после фильма снова взялась за блокнот.

«Дорогой Зак, — написала она, и ее снова окатила волна удовольствия от единения с ребенком, которое создавал этот маленький, незамысловатый ритуал, — мы с тобой сегодня ездили в город.

Я переписала для тебя небольшое стихотворение из «Упанишад», которым начинается это письмо. Я надеюсь, ты получил удовольствие от этой небольшой туристической поездки. Я встретила прекрасную маленькую девочку в кафе, владелец которого дал мне печенье, чтобы приободрить после того, как мама девочки накричала на меня».

Она задумалась, стоит ли рассказывать ему, почему женщина накричала на нее, и решила не делать этого.

«Папа сегодня в Лондоне. Мы все очень взволнованы, потому что он получил просто потрясающее предложение стать режиссером второй части фильма Дрейка Мюррея. Оператором будет Дэвид, и мы надеемся, что одна из ролей достанется Кристин».

Никки прикусила колпачок ручки, задумавшись, как она отреагирует, если Кристин действительно дадут роль. Неожиданно сердце у нее сжалось, а в памяти, отражая страхи, всплыли слова матери: «Твой друг и дальше будет вести ту жизнь, которая была бы твоей, если бы ты не совершила такую глупую ошибку. Он будет держаться за свою свободу, как и ваши друзья, и в конечном счете они все пойдут дальше без тебя. Никакой ребенок не будет сдерживать их. Это будет твоя ответственность, и только твоя».

Выражение лица Никки ожесточилось. «У меня такого не будет», — твердо сказала она себе. Ее мать не знала ни Спенса, ни ее друзей. Как она могла решать за них, не имея ни малейшего представления о том, насколько близки они все, как поддерживают друг друга? Так или иначе, ей казалось довольно маловероятным, что Кристин получит роль в фильме, поскольку актерский состав уже наверняка определен. Однако, если бы для Кристин действительно нашлась небольшая роль, Никки только искренне порадовалась бы за нее.

Возвращаясь к письму, она написала: «Интересно, как все сложится к тому моменту, когда ты сможешь прочитать это письмо? Мы действительно находимся у порога чего-то большого для всех нас? Я надеюсь, что это так».


Завтрак следующим утром был очень шумным, всех охватило волнение, которое Спенс привез с собой из Лондона. Он также привез огромного плюшевого мишку для ребенка и яркий фиолетовый шарф для Никки — фиолетовый цвет был последним писком моды. Хотя она спала, когда Спенс вошел (было уже за полночь), он разбудил ее, споткнувшись о ее туфли в темноте, и она долго смеялась, когда, включив свет, увидела, как он сражается на полу с гигантским пушистым медведем.

Потом они занялись любовью, но не обычной — безумной, страстной, не знающей запретов, — а более нежной, спокойной, потому что боялись причинить вред ребенку. Он устроился позади нее, как если бы она сидела у него на коленях, дыхание у него слабо пахло пивом, а в волосах все еще сохранился запах осенней прохлады.

Теперь, когда он сидел на диване, обнимая ее одной рукой, грыз тост и заражал всех своей неуемной энергией, Никки чувствовала, что любовь к нему настолько переполняет ее, что ей хотелось обхватить его лицо ладонями и зацеловать до смерти. Спенс полностью раскрывался в такие моменты, когда рассказывал им, какая блестящая жизнь их ожидает; что он, как режиссер, сделает для них всех и что по-настоящему серьезная удача находится просто за поворотом.

— Он фактически считает, что мы должны переехать в Голливуд, — продолжал он, имея в виду Дрейка Мюррея. — У него куча связей: агенты, продюсеры. Он может свести нас с ними, плюс — его собственная команда.

— Дрейк так высоко оценил «Распрощавшихся с ночью»? — воскликнул Дэвид. Он не верил, но все равно был в восторге.

— Абсолютно. Он сказал, что фильм чертовски профессиональный, живой, что он цепляет, что все мы продемонстрировали настоящий талант…

— Кроме меня, — вставил Дэнни.

— Да, но ты ведь будешь нашим менеджером, или рекламщиком, или сопродюсером, — напомнил ему Спенс. — Мы ничего не сможем сделать без тебя.

— Жаль, что вы не слышали, что он сказал о моей работе, — вклинилась в разговор Кристин, тряхнув волосами.

— Он считает, что она сексуальнее, чем Бардо в фильме «И Бог создал женщину», — ответил за нее Спенс. — Вообще-то, ему все напомнило этот фильм: моя режиссура, освещение Дэвида… Все вместе — так он сказал.