Олег прижал ее к себе, обнимая за плечи, и, поглаживая ее по спине и голове, все шептал:

— Все хорошо, маленькая. Все хорошо, моя крошка. Все хорошо…

Антон сплюнул кровь, отвратительным медным ядом скопившуюся на языке и схватился за раненые виски и щеки. Поморщился от боли.

— Черт! — воскликнул он, ощутив под пальцами горячую слизкую гущу. — Ты смотри, что она сделала! — он повернулся к отцу, демонстрируя окровавленное лицо. — Смотри!

Олег ошеломленно уставился на раны на лице сына, а Тамара Ивановна почти беззвучно охнула, прикрыв рот ладошкой, бросилась к Антону, схватив полотенце, и прижала его к лицу молодого человека.

— Боже, Боже… — шептала она, чуть не плача. — Что же случилось? Что произошло?..

— Что ты ей сказал? — едва слышно выдавил Олег, невидящими, пустыми глазами глядя на сына.

Антон в бешенстве отскочил к стене, отмахнувшись от полотенца и помощи Тамары Ивановны.

— Я?! — закричал он, сверкая глазами. — Ты считаешь, что это я во всем виноват?! Я?!

Олег смотрел на него широко раскрытыми глазами и, продолжая прижимать Дашу к себе, гладил ее по волосам.

— Даша не могла бы сделать… этого, если бы ты ее не обидел, — проговорил Олег уверенно.

— Да твоя Даша ненормальная! — взвился парень. — Ты посмотри на нее! Нужно показать ее психиатру! Она же так всех может ночью перерезать!..

— Думай, что говоришь, сын! — грубо перебил его Вересов-старший.

— А что не так я говорю!? Ты посмотри на нее и посмотри на меня!? — он повернулся к отцу окровавленной стороной щеки, по которой текла кровь. — Видишь разницу?!

Олег нервно сглотнул и лишь крепче обнял девочку, рыдающую у него в руках.

— Ей восемь лет, Антон! А тебе девятнадцать! Есть разница!?

Антон поджал губы.

— Твоя девчонка сумасшедшая, больше мне сказать нечего! — он потрогал раненые виски и поморщился от острой боли. — Убери ее из этого дома, иначе из него уберусь я.

Повисло неловкое, немое, разрушающее молчание. Тамара Ивановна, закрыв лицо руками, неслышно плакала, Олег часто и тяжело дышал, глядя на сына, а Антон, дрожа всем телом, смотрела в пустоту.

— Мы поговорим об этом утром, если ты не против, — сказал Олег, ласково поглаживая Дашу по голове. — Можешь объяснить, что здесь вообще произошло?

Молодой человек напрягся.

— Твоя протеже лазила ночью по дому! — вызывающе выкрикнул он. — Не удивлюсь, если она что-нибудь стащила! Ты покопайся в ее вещах, я уверен, много интересного там обнаружишь!

— Ты лично видел, как она что-то взяла? — оскалился Олег, нахмурившись.

Антон замялся.

— Нет…

— Тогда какого черта ты обвиняешь ее в этом?! — вскричал мужчина.

— Олег Витальевич!.. — подала голос Тамара Ивановна, напуганная этим вскриком.

— Я застал ее ночью на кухне, и… — вмиг почувствовав себя неуверенно, пробормотал Антон.

— И что она делала здесь? На кухне? — перебил его Олег, отмахнувшись от домработницы.

Антон переминался с ноги на ногу и, не глядя на отца, проворчал:

— Она лазила по полкам и стояла около холодильника…

— Значит, Даша подошла к холодильнику, — вновь уничижительно перебил его Олег, — захотела, очевидно, покушать, — сделав на этом акцент, грубо сказал мужчина, — а ты накинулся на нее с обвинениями в воровстве?! Я так понимаю?! — жестко осведомился Олег, прожигая сына острым взглядом.

Черт! Антон мгновенно почувствовал себя виноватым, и как это получилось, совершенно не понимал.

— Нет, не так!..

— А как?! — сорвался Олег. — Как?! Объясни мне, пожалуйста. Я слушаю.

Но Антон не знал, что ответить. Не знал, как оправдаться.

Щеки жгло огнем, виски нещадно болели, кровь не прекращала течь по коже. Наверное, останется шрам.

— Ты вновь хочешь сделать меня виноватым, да? — не отвечая на вопрос, выдавил он из себя. — Почему опять я, пап?! — мучительно скривился парень. — Ты ей веришь больше, чем мне?..

— Антон, не в этом дело!..

— А в чем? — грубо, жестко выкрикнул он и подскочил к отцу, но тот молчал. — Ты знаешь, в чем все дело, — с горечью в голосе выдавил Антон, заглядывая отцу в глаза. — Ты знаешь, — удовлетворенно выдохнул он, и потом, опустив взгляд, поморщился, напрягся. — Уже ничего не будет так, как прежде, верно? Никогда?..

Олег не ответил. В его руках зашевелилась Даша, и он лишь крепче прижал ее к себе.

Антон проследил за действиями отца и горько усмехнулся.

— Поговорим утром, — твердо, решительно, словно окончательно для себя что-то решив, сказал Антон и направился прочь из кухни.

— Антон… — попыталась остановить его Тамара Ивановна, но тот лишь отмахнулся от нее. Она умоляюще посмотрела на Вересова-старшего. — Олег Витальевич… Но нельзя же…

— Пусть идет, — перебил ее тот и подхватил Дашу на руки. — Пойдем спать, моя хорошая. Пойдем, крошка.

— Он назвал меня воровкой, — сквозь слезы прошептала девочка. — Он назвал меня воровкой…

— Он не серьезно, малышка, — пробормотал Олег, двигаясь со своей ношей из кухни. — Он не специально…

И хотя Олег делал все для того, чтобы об этом ночном эпизоде забыла и она, и его сын, его помнили с яркой отчетливостью и она, и он. Еще очень долгое время.

На утро у Антона с отцом состоялся решающий, роковой разговор. Нужно было сделать выбор.

— Как твоя щека? — спросил Олег, едва Антон зашел в его кабинет.

Тот поморщился и, нахмурившись, двинулся вперед.

— Болит, — отрезал он коротко. — Шрам останется на полвиска!

Олег поджал губы и насупился, но промолчал.

— Где… эта твоя, сумасшедшая? — спросил парень, засунув руки в карманы джинсов.

— Даша? — он кивнул на дверь. — Они с Тамарой Ивановной пошли в зоопарк.

— Может, ее там и оставят? — себе под нос зло пробормотал Антон, но отец услышал.

— Ты что себе позволяешь?! — вскинулся он. — Чтобы я больше от тебя этого не слышал!

Антон пропустил его слова мимо ушей и, подойдя к окну и глядя вниз, решительно начал.

— Тебе придется сделать выбор, отец, — вздохнул. — Или она, или я. Нам двоим в этом доме не будет места.

Олег нахмурился.

— Не понимаю… — промолвил он.

Парень покачал головой, прикрыв на мгновение глаза, а потом обернулся к отцу и, встретив его взгляд с застывшим в глубине зрачков вопросом, на выдохе тихо проговорил:

— Я не хотел тебе говорить, — уставился в пол, словно смущаясь своих слов, — но еще в марте, когда ты был в Калининграде, мне предложили продолжить обучение в Лондоне.

Мужчина застыл, с изумлением глядя на сына.

— В Лондоне?.. — едва выдохнул Олег.

— Да, — подтвердил парень. — Я… не стал тебе тогда ни о чем говорить, потому что… — Антон втянул в себя воздух. — В свете произошедших событий, я не считал это уместным, — парень посмотрел на отца. — А сейчас… Учитывая все обстоятельства… — он осекся, не договорив. — Ну, сам понимаешь…

— Ты, наконец, решил мне сообщить об этом? — спросил Олег, не повышая голоса.

— Да, я решил тебе сказать, — подтвердил молодой человек и отошел от отца в противоположную сторону.

— И что, — в спину ему бросил Олег, запнувшись, — ты думаешь делать?

Антон пожал плечами. Напряглась его спина, превратившись в гитарную струну.

Молчание, повисшее в воздухе, можно было поджечь, такой горячей и раскаленной стала атмосфера.

Антон, вскинув вверх голову, прикусил губу и повернулся к отцу, устремив на него грустный взгляд.

— Как я уже сказал, в свете последних событий, было бы лучше, чтобы мы с ней не встречались.

— Ее зовут Даша, — коротко выдавил из себя Олег.

— Мне плевать, — колко бросил Антон, чувствуя, что начинает раздражаться. — Я никак не хочу к ней обращаться, неужели ты не понимаешь?

Олег покачал головой.

— Нет, не понимаю, — искренне сказал он.

— Чего ты не понимаешь, пап? — воскликнул вдруг Антон. — Чего именно?! Того, что я никогда не смогу принять ее? Того, что мне, в отличие от тебя, действительно, все равно, как она будет жить? — его брови сдвинулись. — Да меня нельзя винить в этом! Большей части нашей страны будет тоже все равно, их же ты в этом винить не станешь, правда?!

— Антон…

— Или, может быть, ты думал, что я стану считать ее своей любимой младшей сестренкой? — презрительно выдохнул он. — Ты ждал, что я, как и ты, приму ее с распростертыми объятьями?! — он посмотрел на отца, но тот, вскинув подбородок, молчал. — Но, пап, я тебе никогда не лгал, ведь правда!? Я сразу сказал, как отношусь ко всей этой истории. И сразу заявил, что мириться с ее проживанием в нашем доме не стану, — он поджал губы. — Ты сделал свой выбор, и теперь я делаю свой.

Мужчина посмотрел ему в лицо.

— Так вот какой твой выбор? — с грустью проговорил Олег. — Уехать за границу? Сбежать?!

Антон стиснул зубы.

— Не сбежать, а просто уехать. Учиться, — возразил молодой человек. — Я никогда ничего не обещал тебе в отношении этой девчонки, пап. Никогда не говорил, что буду заботливым и любящим… братишкой для нее, — он шагнул в сторону, передернув плечами. — Я не знаю, почему она тебе так дорога, никогда, наверное, не пойму, почему ты отказываешься от своей прежней жизни ради нее, отталкивая меня от себя, но раз так… значит, пусть будет так. Я хочу, чтобы ты был счастлив, — Антон вздохнул. — Что ж, будь счастлив.

Олег покачал головой, стараясь скрыть боль в глазах.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я бы хотел, чтобы ты остался. Ведь учиться можно и в России…

— Ну, как ты не понимаешь, пап!? — воскликнул Антон, подскакивая к отцу. — Меня не будет там, где есть она. Я не смогу мириться с ее существованием в этом доме, не смогу смотреть на то, как она… занимает мое место. Это не эгоизм и не ревность, пойми… Мне плевать и на нее саму тоже. Но твое отношение к ней… Это меня коробит, от этого меня дрожь бьет, понимаешь!?

— Нет, не понимаю…

— Черт! — выругался парень, схватившись за голову, и резко отвернулся. — У нее будет то детство, которого не было у меня!

— И это делает ее для тебя врагом?.. — изумленно выдохнул Олег.

— Это ставит меня перед фактом, что я не смогу на это смотреть, вот и все, — отрезал парень.

— Но, Антон, — взмолился отец, — ты ведь совсем не знаешь Дашеньку! Ты даже не пытался с ней познакомиться и узнать ее лучше. Я уверен, что ты…

— Я не желаю узнавать ее лучше, папа! — перебил его сын. — Это ясно?

— Но почему!? — искренне изумился Олег. — Что она сделала ужасного? Она не виновата в том, что выросла в неблагополучной семье, ведь так? Не виновата в том, что ее мать оказалась алкоголичкой, и…

— Какая прекрасная родословная, — сквозь зубы выдавил тот.

— Откуда в тебе столько желчи? — ошеломленно изумился Олег. — Откуда?! Я не учил тебя этому. Я тебя не так воспитывал!

— Значит, ты что-то упустил из виду, — отрезал молодой человек. — Я такой, какой есть. Уж извини, если не такой, каким тебе хотелось бы меня видеть! Да, мне все равно, что было с этой девочкой, и ее судьба меня тоже не волнует. Да и с какой стати должна волновать, когда она — никто для меня!? Да, я не хочу с ней общаться и пытаться подружиться с человеком, с которым у меня нет и не может быть ничего общего. Не хочу и точка! — он бросил на отца решительный, твердый взгляд. — Она не такая, как я, не из моего круга…

— Но это не делает ее изгоем! — воскликнул Вересов-старший. — Она может стать одной из таких, как мы…

— Нет, — коротко и легко бросил Антон. — Она никогда не станет одной из нас, и ты это знаешь.

— Антон, я не узнаю тебя! — вскричал мужчина, подскакивая к сыну. — С каких пор ты начал страдать честолюбием?! Да и этого ярого максимализма я в тебе никогда не замечал. Откуда все это!?

Антон тяжело вздохнул, опуская глаза вниз и качая головой.

— Тебе не стоило привозить ее в Москву, — не отвечая на его вопрос, сказал он, отворачиваясь. — Нужно было позаботиться о ней другим способом, если уж ты так хотел ей помочь.

— Ее нужно было увезти из Калининграда… — едва слышно выдохнул Олег.

— Значит, нужно было определить ее в детский дом, — настаивал сын. — Но брать на себя ответственность за жизнь девочки, которая тебе никем не приходится… Это глупо. Это безрассудный поступок.

— С каких это пор милосердие является безрассудным поступком? — с горечью спросил Олег.

— С тех самых, когда перестало что-либо значить в этом мире! — отрезал сын.

Олег отчаянно замотал головой в разные стороны.