— Что же было дальше? — спросил он у Татьяны Петровны.

— Дальше я ее проинформировала относительно моего будущего ребеночка, а она мне про этот пункт напомнила… В общем-то, фактически сама посоветовала, пока живота не видно, поискать себе другую работу… Вот и вся история.

Иванова посмотрела на нас вопросительно — неужели именно это привлекло внимание родной милиции?..

— Татьяна Петровна… — начала я.

— Если можно, просто Таня, — поправила меня собеседница.

— Хорошо… Таня, вы не помните, перед самым вашим увольнением был такой эпизод: в агентство приходила девушка, беленькая, симпатичная, с фотоснимком своей подруги, искала ее…

— Конечно, помню! — Иванова выглядела слегка удивленной. — Как не помнить, если Лидия ей тут же, с места в карьер, предложила занять мою должность?! А девочка, услышав, какой та собирается дать ей оклад, тут же и согласилась… А в чем, собственно, дело — что-то не так?

— Нет-нет, все так, — улыбнулась я. — Просто, помнится, Лидия Ивановна ответила этой девушке, что ее подруги в глаза никогда не видела, а вы…

— А… Да, помню-помню… — Она вдруг нахмурилась и ненадолго умолкла, потом глянула на меня испытующе: — Что-то случилось, да? И случилось с подружкой этой девочки?..

Я решила, что скрывать от Ивановой ситуацию нет смысла.

— Случилось, и, к сожалению, с обеими. И та девушка, и Маша Моргунова, ваша преемница, убиты…

Иванова побледнела, а Володя кашлянул… Наверное, счел, что я поступила гадко, все-таки Татьяна беременна, а я взяла и брякнула ей с ходу… Он был прав…

— Кошмар какой… Такая хорошенькая, молоденькая девушка…

— Которую из них вы имеете в виду? Машу или ее подругу?

И прежде чем Таня сообразила, что мой вопрос — ловушка, она ответила:

— Машеньку, конечно. Та, первая, похуже ее внешне была, но тоже молоденькая… Жалко как!..

Она прерывисто вздохнула, посмотрела мне в глаза и только тут, сообразив, что произошло, вспыхнула до корней волос… Наверное, со стороны, а главное, в Володиных глазах, я выглядела жестокосердной и бесчувственной, поскольку ни с какой Таниной беременностью не посчиталась… Но разве был другой способ узнать правду?!

К счастью, Иванова правильно оценила ситуацию и быстро взяла себя в руки, поняв, что сказанного не воротишь, и она подтвердила, что Нина в агентство обращалась. Не исключено, что бывшая сотрудница Коломийцевой и так бы не стала лгать, но кто знает? Могла и не сказать — на всякий случай, из каких-либо неясных мне пока опасений. Особенно после того, как я брякнула про убийства.

На Володю я старалась не смотреть. Он сидел молча, и дальнейший опрос вела я, сунув ему извлеченные на свет бланки протоколов, на которые Иванова покосилась уже с откровенной опаской.

— Вы… будете что-то писать с моих слов? — Голос у нее сразу сделался робкий.

— Это мы исключительно для себя, — мягко вмешался Володя. — Вы не волнуйтесь, мы просто хотим восстановить всю ситуацию сначала, проследить путь девушек, в конце которого обе столкнулись с этим подонком… Совсем не обязательно Лидия Ивановна Коломийцева имеет к этому отношение…

— Конечно, нет! — живо произнесла Татьяна. — У нее другие недостатки! И я бы не хотела бросать на нее тень, какой бы она ни была жадной бабой!

— Что вы, она тут, скорее всего, и вовсе ни при чем: прежде чем убить, девушек насиловали… Так что, как видите, за преступлениями стоит мужчина…

Мне показалось, что Иванова немного успокоилась. Во всяком случае, вслух она сказала:

— Ну, ладно, попробую вспомнить, только вы лучше спрашивайте, мне так легче будет.

— Хорошо, — вновь перехватила я инициативу. — Нас сейчас первая девушка, ее, кстати, Ниной звали, больше интересует… А вопросов, по сути дела, всего два: когда она у вас появилась и каким образом могло оказаться, что в картотеке данные на Нину отсутствуют?

— Точно, когда эта брюнеточка объявилась, сказать не могу, но давно — еще весной… Я бы ее, наверное, не запомнила, если бы… Ну, короче, такие молоденькие клиентки в агентствах наших бывают не часто… Помню, я еще удивилась, когда она пришла… Ну, не больше восемнадцати на вид! Так что ничего удивительного в том, что Коломийцева сама ею занялась, нет… Она иногда так делает, между прочим — из жадности.

— То есть?

— Так ведь за каждый состоявшийся брак сотруднику, ведущему данного клиента, процент полагается к окладу! Небольшой — но все же… А у Лидии на всех перспективных прямо чутье какое-то, настоящий собачий нюх!.. Вот и девочку эту она с первого взгляда «примерила» на себя, вынесла ее нелегкая в тот момент, когда я уже карточку заполнять начала… «Ах, — говорит, — к нам уже совсем молоденькие девочки, оказывается, обращаются? Да такие очаровательные… Нет-нет, Татьяна Петровна, я сама с девушкой займусь!..» Очаровательные!.. Никакого очарования особого в ней не было, хмурая и… какая-то жутко несчастная на вид…

Она помолчала, потом продолжила:

— Словом, Лидия ее забрала к себе в кабинет. О чем они говорили — не знаю. А насчет карточек клиенток… Знаете, я бы не хотела все же доставлять Коломийцевой неприятностей, вообще никаких… Нас ведь налоговая тоже трясет…

— К налоговой мы никакого отношения не имеем! — заверила я Таню.

— А можно это в протокол не вписывать?

— Попробуем, — улыбнулся Володя.

— Ну, мы не на всех клиентов карточки заводили, кто поперспективнее, иногда и не заводили… А Коломийцева если кого брала, то вообще нигде и никогда не регистрировала… Между прочим, про эту Нину она действительно могла забыть.

— Почему?

— Потому что девушка у нас всего раза два, не больше, побывала. Я тогда так поняла, что Лидия ей кого-то нашла, а дальше… Ну, незарегистрированными клиентами у нас было не принято друг у друга интересоваться… У меня они ведь тоже были, Лидия периодически мне это тоже позволяла…

Она снова покраснела и умолкла.

— Второй раз она тоже общалась исключительно с Коломийцевой и в ее кабинете? — спросила я.

— Конечно. А как иначе? А больше я ее не видела… И вообще больше ничего не знаю — извините… Вы не подумайте только, что без регистрации — это такое правило у нас было, нет. Очень редко, не чаще чем раз в месяц, а то и в два месяца!

— Да не волнуйтесь вы, — снова улыбнулся Володя, — честное слово, этот момент нас решительно не касается, а вам нервничать вредно!

Татьяна тут же расслабилась и тоже заулыбалась, а я подумала, что Володе с его обаянием нужно срочно переводиться из оперов в следаки — кого хошь расколет своими улыбками!

На улице, когда мы вышли из подъезда, стало еще холоднее. Я думала, Володя упрекнет меня за жесткое ведение допроса свидетеля, но он вместо этого вдруг рассмеялся и снова меня обнял:

— Молодец, не побоялась беременной женщине ловушку расставить! Я бы вот не решился… Потому и сижу в операх, хоть и в старших!

До Костицыных мы добрались уже к девяти вечера, и Володя решил, что подниматься к Светлане Петровне сегодня у него нет причин, а значит, и не стоит. Судя по всему, на сегодня он с ней наобщался вдоволь… Еще полчаса у нас ушло на прощание, и дома я объявилась только около десяти вечера.

Маленькая Светка, похоже, уже дрыхла, а тетя Света разговаривала с кем-то по телефону — насколько я успела расслышать, в основном междометиями, изредка произнося «да» или «нет». Я не стала лезть ей на глаза и отправилась на кухню, потому что опять проголодалась, как волк. Я даже не стала греть котлеты, а сделала из них бутерброды — в память о Володиных… За этим меня и застала Светлана Петровна, завершившая свой разговор и первым делом ехидно спросившая, куда я дела «своего красавца»? Ну и ну!

Но грубить я ей все равно не стану никогда и ни за что. Поэтому сделала вид, что подобный тон у нас с ней, во всяком случае с ее стороны, дело заурядное. И пояснила, что Володя предоставил отчитываться за сегодняшний день мне, и протокол через меня передал.

— Протокол? — Глаза у тети Светы тут же засверкали, как два отшлифованных агата. — Хочешь сказать…

— Ага, — кивнула я, облизывая пальцы, как пещерный человек. — Нам просто жутко повезло по первому же адресу!.. Сейчас…

— Господи, да ты ешь, ешь… — растаяла она и с видом великомученицы села напротив пережидать, пока я выпью компот.

Я, чтобы хоть как-то ее наказать за сегодняшнее собеседование с Володей, специально пила его медленно, а она прямо вся изъерзалась на стуле. И наконец я ее пожалела и начала прямо тут, на кухне, докладываться. Тетя Света не просто умеет слушать, она еще и соображать одновременно с этим ухитряется, обрабатывая информацию по мере поступления.

— Вот черт! — сказала она, когда я завершила свое повествование. — И этот твой негодник именно сегодня не появился, когда как раз, в отличие от вчерашнего, нужен…

— По-моему, — не выдержала я, — вы с ним сегодня и так в отрад души поговорили!

— А что я такого ему сказала?! — немедленно вспыхнула тетя Светлана, правда тут же отведя взгляд. — Подумаешь… Он что же, еще и обидеться, что ли, на меня решил?

— Вовсе нет, — рассмеялась я. — Вы, кажется, отлично сговорились, в том числе и от моего имени… Вот уж не знала, тетя Светочка, что вы еще и сваха…

— Сва… Кто я?! — На сей раз ее удивление было искренним. — Я — сваха?! А ну рассказывай!.. — завопила моя крестная, забыв про то, что маленькая Светка спит.

Я тоже на некоторое время онемела. А потом мы с ней враз вскочили и одновременно кинулись в одно и то же место — к телефону. Я успела первая и первая набрала Володькин номер. Он жил неподалеку и должен был уже не только доехать, но и тоже успеть поесть.

Трубку он схватил на ползвонке, и ничего сказать ему я не успела.

— Только не передумывай! — заорал он таким голосом, что я опять онемела. — Ты что думаешь — легко делать предложение впервые в жизни, с ходу и рискуя нарваться на отказ?! Ты почему молчишь?..

— Ты… — сказала я. — Ты… врун!

— Нет, честное слово, нет! И вообще у меня не характер, а чистое золото, просто я на самом деле робкий… Белоснежка, если ты сейчас что-нибудь не то скажешь… Слушай, а что Костицына — в ярости?.. Катька, я тебя умоляю…

— Вот дурак! — сказала я и, вопреки своим намерениям, которые еще были при мне секунду назад, рассмеялась. Ведь это же надо — робкий! А вдруг и правда робкий?..

Конечно, он тут же почувствовал мою смену настроения и, как все мужчины, не замедлил этим воспользоваться:

— Кать, скажи ей сама, что мы послезавтра подаем заявление, скажешь?

— То есть как? — Я просто обалдела. — Ты что, спятил? Ведешь себя, как курьерский поезд! Я так не могу, ясно тебе?..

— У тебя что, паспорта, с собой нет?

— При чем тут мой паспорт?

— Без него заявления не примут, — пояснил этот наглец. — Там знаешь, какая очередь? Может, и вовсе полгода придется ждать…

— Полгода? — переспросила я автоматически и совершенно независимо от себя сразу осевшим голосом.

— Белоснежка, мы что-нибудь придумаем, — и с абсолютно запредельной нежностью добавил: — Я еще не говорил тебе, что влюбился в тебя с первого мгновения, когда Костицына тебя привела знакомиться?.. Клянусь, я постоянный, верный и преданный и буду любить тебя всегда… Так ей и скажи, скажешь?.. Еще скажи, что если бы я тебя не увидел — не женился бы никогда в жизни!

— По тебе этого как-то не видно… — пробормотала я.

А он ответил:

— Я тебя целую… Я тебя очень, очень целую…

И положил трубку.

Я — тоже и только тут вспомнила, что тетя Светлана хотела с ним поговорить. Я повернулась к ней и заподозрила, что больше она этого не хочет. Потому что она сидела на диване и впервые на моей памяти держалась за сердце…

— Понимаете, тетя Света… — Я почему-то охрипла. А она меня перебила:

— Понимаю! Вы оба — спятили… Кажется, это называется групповое помешательство.

И через паузу, которую я не представляла чем заполнить, продолжила:

— Или я действительно постарела… устарела, точнее?.. Мне-то всегда казалось, что хоть ты у меня — девушка разумная… Господи, что я скажу Анне Петровне?!

Мы снова помолчали, и снова заговорила она:

— Нет, ребята, вы это что — серьезно?.. Но… Так не бывает!..

— Володя говорит, если с нами случилось, значит — бывает… — пискнула, наконец, я очередную глупость, а тетя Светлана вдруг начала смеяться, и, хотя смеялась она негромко, я испугалась: а вдруг у нее на нервной почве первая в жизни истерика началась?.. И я уже готова была поклясться, что ни в какой замуж не пойду, как она перестала хохотать и покачала головой:

— Вот стервец… А ведь это он от своей тщательно скрываемой робости номер отколол!