Кэтлин Морган - Кристалл огня

– И чья же это идея – твоя или Фирокса?

Марисса вздрогнула от холодного презрения, прозвучавшего в его голосе.

– Фирокса.

– Ясно. Тебе ведь трудно смотреть мне в глаза, верно? Странно, я и не думал, что ты такая трусиха. Но в прежние времена, – горько усмехнулся он, – я и не предполагал, что ты такая талантливая актриса.

– Я никогда не собиралась предавать тебя.

– Лжешь!

Она упала перед ним на колени.

– Верь мне, Брейс. В нашу последнюю ночь я хотела сказать тебе все, но ты не дал мне и рта раскрыть. Но тогда, перед тем как мы уснули, я поклялась себе сообщить тебе об этом утром. Однако когда мы проснулись, Фирокс уже явился туда.

– Очень кстати для тебя!

– Будь ты проклят, Брейс Ардейн! – воскликнула Марисса, оскорбленная его недоверием.

Он гневно взглянул на нее:

– Тебе нечего бояться, госпожа. Проклятие настигло меня в тот момент, когда я повстречался с тобой. И похоже, оно будет преследовать меня до смертного часа. Но веди себя достойно. У нас есть возможность не находиться вместе. Фирокс об этом позаботится!

Марисса сотрясалась от рыданий.

– Я не хочу, чтобы ты умирал! Я… я люблю тебя!

Последние слова застряли у нее в горле. Что она сказала? Как позволила себе раскрыть свои чувства? Но сказанного уже не вернуть. Время шло, и Марисса поняла, что Брейс не только не осознал значения ее признания, но и не поверил этому.

Она в самом деле полюбила Брейса, но для нее оставалось загадкой, когда и как это произошло. Впрочем, какая разница! Главное – убедить в этом его.

Нежная улыбка заиграла на ее губах.

– Я люблю тебя, – повторила она.

– И думаешь, я поверю этому? – насмешливо спросил он. – Я же видел, как легко ты отдаешь свою любовь. Мне не надо того, что осталось после Фирокса!

– Я ничего не дарила ему!

– Тот поцелуй, подаренный тобой ему совсем недавно, свидетельствует о другом.

Марисса вздохнула:

– Он ничего не значил. Фирокс угрожал, что Кандре будет плохо, если я не поцелую его. Он заставил меня сделать это, чтобы вызвать твой гнев.

Брейс молчал.

– Ведь он добился своей цели, верно? – спросила Марисса.

Ответа не было.

Девушка придвинулась ближе к нему, прижавшись коленом к его бедру. От этого простого прикосновения по телу Мариссы пробежала дрожь. Она судорожно вздохнула:

– Ах, Брейс, как мне убедить тебя, что я никогда не предала бы тебя – особенно после той ночи? До нее, признаюсь, я хотела сделать именно это. Но разве у меня был выбор? Фирокс хотел получить тебя в обмен на Кандру.

– И для тебя не было ничего важнее, чем твоя сестра? Не трать слов, Марисса. Я понял все.

– Это не так просто, Брейс, – тихо возразила она. – Речь шла не только о Кандре. Моя жизнь в такой же опасности, как и ее.

– Продолжай, – сказал Брейс.

– Близнецов с момента рождения связывают очень тесные узы, но, когда дети подрастают, эта связь укрепляется, становится такой прочной, что, если кто-то из них умирает, вслед за ним умирает и другой. Вот почему мои соплеменники всегда отправляют в изгнание еще до наступления отрочества того из близнецов, кто не является Странником. Это единственный способ спасти более ценного близнеца.

– А теперь слишком поздно?

Марисса кивнула:

– Это было слишком поздно уже много циклов назад.

Когда смысл этих слов дошел до Брейса, его решимость была поколеблена. Если ее слова правда, у нее были основания не держаться за него. Это предприятие для Мариссы – вопрос жизни и смерти. Разве можно винить ее за то, что она так высоко ценит жизни Кандры и свою? А как бы поступил он сам, если бы на карту были поставлены жизни Тирена и его самого?

Гнев Брейса утих. Теперь все это потеряло смысл. Он готов был так же отчаянно сражаться за Мариссу, как за себя и брата. Он слишком любил ее!

Осознание этого уязвило его. Независимо от того, что сказала Марисса, она не любила его так сильно, чтобы жертвовать собой ради него.

Наконец, поскольку речь шла о жизни Мариссы, Брейс решил простить ей предательство и даже попытаться спасти ее сестру. Но он понимал, что уже никогда не поверит ей всем сердцем.

– Ты можешь по-прежнему доверять мне, – холодно сказал он. – Мы можем разработать план, как провести Фирокса и при этом уцелеть.

– Ну что ж, – согласилась Марисса, – но на карту поставлено слишком много, а я долго не верила тебе, ты знаешь. А когда поверила, было уже слишком поздно.

– Да, уже слишком поздно.

– Почему? – прошептала она, гладя его лицо. – Почему слишком поздно?

– Потому что так случилось, Марисса! – воскликнул он. – Не прикасайся ко мне своими лживыми руками!

Она почувствовала, как от ее прикосновения сердце Брейса забилось быстрее, а по его телу пробежала дрожь. Девушка обрадовалась: значит, Брейс говорит совсем не то, что испытывает на самом деле. Теперь Марисса могла следовать своим женским инстинктам, не думая о последствиях.

– Сомневаюсь, – вкрадчиво прошептала она, запустив руку под его куртку и гладя мускулистую грудь. – Никогда не может быть слишком поздно, если речь идет о жизни и смерти. И я проведу здесь всю ночь, чтобы доказать тебе это.

– Это не поможет, Марисса, – холодно возразил Брейс. – Для меня немыслимо желать женщину, которая утверждала, что любит меня, и тут же меня предала.

Марисса расстегнула его куртку:

– Для тебя всегда все так просто, Брейс Ардейн? Ты не понимаешь, что значит разрываться между любовью и долгом.

Она раздвинула полы куртки, обнажила его грудь и лукаво улыбнулась:

– Признаться, теперь я едва помню, что за кошка пробежала между нами. Единственное, что осталось в моей памяти, так это то, как ты любил меня прошлой ночью.

Ее рука опустилась ниже. Брейс задохнулся от нахлынувших на него чувств. Марисса посмотрела ему в глаза:

– Ты так податлив на ласки, дорогой. Надеюсь, ты ответишь мне… если я поцелую тебя?

Он попытался отстраниться, но Марисса обхватила руками его голову.

– Этого тебе не избежать, – сказала она, касаясь его губами. – А я свободна, и ты не остановишь меня.

Он бросил на нее гневный взгляд:

– Ты не заставишь меня желать тебя!

– А в этом и нет необходимости. Ты уже желаешь меня. Я хочу лишь того, чтобы ты признался в этом.

– Скорее Хрустальные Огни замерзнут…

Прильнув к нему губами, она заглушила этот кощунственный ответ. Тело Брейса напряглось, и губы остались плотно сжатыми.

Мариссе стало смешно. Он напомнил ей упрямого ребенка.

Но упорствовать ему придется недолго. Так или иначе, но этой ночью она убедит его в своей любви. Утром возникнет множество других проблем, но у них есть эта ночь, которую никто не сможет отнять, и она будет длиться для них целую вечность.

Марисса откинула с его лба сбившиеся волосы:

– Расслабься, дорогой! Я не сделаю тебе больно. Я буду нежна с тобой.

Она поддразнивала его, повторяя то, что Брейс говорил ей вчера. Брейс попытался остановить ее:

– Я не хочу тебя, Марисса!

– Неужели?

Она покрывала Брейса страстными поцелуями. Кончиком языка она обвела его губы, потом легонько лизнула их. Его глаза закрылись, но рот был плотно сжат.

Она перешла к его уху, нежно целуя и покусывая его. Брейс дернулся, потом напрягся, не позволяя себе реагировать на это. Марисса, улыбаясь, прошлась губами по его шее, ощутив на ней горячую пульсирующую жилку.

Вдохнув его запах, она нежно прильнула к Брейсу. Сердце Мариссы неистово билось. Она подмечала каждую мелочь в его поведении. Девушка страстно желала Брейса.

Брейс дернулся всем телом, но кандалы удерживали его.

– Марисса, – простонал он, – перестань! Я не… хочу… этого!

– Нет, хочешь, любовь моя, – нежно прошептала она. – Ты хочешь этого так же, как и я.

Пока ее губы играли с его сосками, рука Мариссы двинулась к брюкам Брейса. Он попытался отстраниться, но она уже завладела им, подняла голову и встретила его взгляд. Глаза его пылали огнем. Чувственная радость обуяла Мариссу.

Сомкнув пальцы вокруг его плоти, она принялась равномерно двигать рукой вверх и вниз. Глаза Брейса закрылись, голова запрокинулась. Тихий и страстный стон сорвался с его уст.

– Марисса!.. – выдохнул он.

Девушка ликовала. Она обрела над ним власть, которой он не мог сопротивляться. Теперь Брейс принадлежал ей, но Марисса знала, что и она принадлежит ему душой и телом. Это не означало поражения ни одного из них – зато каждый обретал высшее чувственное наслаждение.

Уже не владея собой, Брейс отвечал на движения ее руки. Марисса снова прильнула к нему губами. На сей раз он ответил ей.

Его губы раскрылись, его язык скользнул в рот Мариссы. Она задохнулась от радости и принялась страстно целовать Брейса.

Разум убеждал Брейса не поддаваться ей независимо от того, что требует его тело. Она предала его и не задумавшись предаст снова. И это будет еще больнее, если он позволит ей победить этой ночью.

Но сила желания может довести до безумия, если не найдет своего выхода. К тому же, несмотря ни на что, Брейс хотел ее, любил и простил.

Застонав, Брейс отвернулся.

– Марисса, – прошептал он, – позволь мне взглянуть на тебя, поцеловать твое тело. Ты мне нужна! О боги, как же ты мне нужна!

Она отстранилась от него и сбросила с себя куртку. Брейс увидел полную грудь под полупрозрачной тканью. Потом она полностью обнажилась.

– Подвинься ближе, госпожа, – попросил он. – Позволь мне коснуться твоих грудей.

Марисса нагнулась к нему и, нежно улыбнувшись, приблизила груди к его рту. Его губы тут же захватили сосок.

Марисса застонала. Рука ее снова участила свои движения. Брейс выгнулся навстречу девушке, всем телом отвечая на ее ласки.

– Ты нужна мне… Я так хочу тебя! – простонал он.

Марисса спустила его бриджи до колен и села на него верхом. Брейс раскинул ноги в стороны, его дыхание участилось, тело покрылось потом. Он простонал:

– Марисса!

– Скажи, что любишь меня, – потребовала она. – Скажи, даже если тебе придется солгать. Я хочу слышать это, верить этому, пусть всего одну ночь!

Томясь от муки, он встретил ее взгляд:

– Я люблю тебя, госпожа. И любил тебя всегда.

– О, ты так чудесно лжешь! – прошептала она. – Я тебе почти верю.

Брейс с досадой покачал головой:

– Верь мне, Марисса. Возможно, я глупец, но никогда не был лжецом.

В этот момент она опустилась на него, и Брейс снова застонал:

– Марисса!

Она затрепетала, приподнялась и снова опустилась.

– Боже!

Марисса застонала от восторга, ощутив его в себе. Это было так прекрасно!

– Марисса?..

Она взглянула на распростертого перед ней Брейса и улыбнулась:

– Да. О да!

Марисса самозабвенно двигалась вверх и вниз, но это только усиливало ее отчаянное желание. Брейс чувствовал себя на вершине блаженства! Он забыл обо всем на свете, слившись с ней воедино. Их дыхание смешалось. Время вдруг исчезло, пространство сузилось, и в центре его находились их влажные, разгоряченные тела.

Когда Марисса закричала в экстазе, Брейс потерял контроль над собой. Тоже вскрикнув, он выгнулся всем телом навстречу ей. Напряжение было столь велико, что кандалы глубоко врезались в его запястья. Несколько секунд они, тесно прижатые друг к другу, сливались телами и душами.

Потом напряжение отступило. Они расслабились и вернулись к действительности – в холодную, темную камеру. Но они не выпускали друг друга из объятий, пока тяжелый сон не смежил им глаза.

– Ну что ж, добро пожаловать, – сказал утром Фирокс, когда Брейса и Мариссу ввели к нему. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули. Нам предстоит много хлопот.

Пристально наблюдая за ними, он заметил, как вспыхнула Марисса, когда Брейс взглянул на нее. Фирокс улыбнулся:

– Как я вижу, вы не теряли времени даром. Это хорошо. Только люди с размягченными сердцами могут помочь мне в осуществлении моих планов. – Он сделал знак рукой охранникам. – Усадите нашего гостя в кресло и привяжите его. Потом приведите нашу маленькую Странницу.

Четверо охранников подтащили Брейса к креслу и привязали к подлокотникам.

– Этим ты ничего не добьешься! – бросил Брейс Фироксу. – Всегда найдется человек, способный противостоять тебе.

– Как пытался твой отец? – усмехнулся Фирокс. – У него не было ни единого шанса даже до того, как я до него добрался. Он посмел бросить вызов Магическому кристаллу, желая овладеть его силой. Ни один человек не выстоит в одиночку против такой мощи. Я убеждал его сделать это вместе со мной, вдвоем нам удалось бы одолеть камень, и к нему снова вернулся бы рассудок. Но старый чудак не послушался меня.