Памела Джонсон - Кристина

Я гневно упрекнула его в том, что он оставляет меня одну: я беспокоилась, я испугалась. Что бы он подумал, если бы это сделала я?

— Ты — это совсем другое дело.

— Почему?

— Я не могу сейчас разговаривать. У нас много работы. Приду, как обычно.

Но когда он пришел, мы не смогли поговорить, ибо нянька ни на минуту не оставляла нас одних.

За ужином Нэд был молчалив, вежлив, даже старался быть внимательным.

Я ничего не ела.

— Если вы не перестанете вести себя так, миссис Скелтон, это не принесет пользы нашему малышу, — сказала нянька. — Ваша жена слишком беспокойная особа, — многозначительно обратилась она к Нэду. — И люди, которые желают ей добра, должны сделать так, чтобы у нее не было причин для беспокойства. Они обязаны подумать об этом.

В спальне я все же попыталась прижать его к стене.

— Я имею право знать, где ты был.

В кухне нянька громко распевала псалом.

— Не скажу, — ответил Нэд. — Придется доверять мне.

После этого он не произнес ни слова. В последующие дни упорного молчания, ледяной вежливости и видимости нормальных семейных отношений меня мучили два чувства. Как ни странно, ко мне в какой-то степени вернулось прежнее романтическое влечение к Нэду, и я восхищалась его упорным нежеланием объясниться со мной. В конце концов, он доказал мне, что у него есть «характер», думала я. Но трезвый разум подсказывал, что его поведение было нелепым и жестоким. Если правда была неприятной для меня, человек с добрым сердцем попытался бы заменить ее успокоительной ложью.

Шли недели, и я все меньше думала об этом. Ребенок целиком занимал теперь мое время и мысли, ему я отдавала всю свою любовь. Однако иногда меня охватывала бессмысленная ревность — бессмысленная потому, что такую ревность испытываешь, когда любишь, а я уже не любила, а просто жила изо дня в день, ни на что не надеясь, кроме того, что в жизни само собой произойдет одно из необъяснимых ее чудес и все вдруг изменится.

Я думаю, что смогла бы спрятать этот эпизод с ночным исчезновением Нэда куда-нибудь в дальний уголок моей памяти, предназначенный для хранения неразрешимых загадок, если бы не случайная встреча с Нелли Ормерод.

Эмили согласилась посидеть с Марком, пока я сделаю покупки в Вест-Энде. И хотя денег у меня почти не было, я радовалась возможности пройтись по городу и надеть для этого самое приличное из своих платьев.

Стоял апрель. Весенний день был ненормально жарким, и короткие ливни внезапно сменялись горячим солнцем. Оксфорд-стрит дымилась от мокрых макинтошей. Рассматривая прилавок ювелирного отдела в одном из больших универсальных магазинов, я вдруг увидела Нелли. Она с озабоченным видом выбирала ремешок для часов, прикладывая то один, то другой к своему толстому запястью, каждый раз при этом высоко вздергивая обшлага своего твидового костюма. Она стояла, широко расставив ноги; на голове ее красовалась бледно-голубая, не шедшая ей шляпка, далеко сдвинутая на затылок. Я подбежала к ней и тронула ее за локоть.

— О, хэлло! — от неожиданности она испуганно уставилась на меня. — Подумать только, какая встреча! — лицо ее покрылось густым румянцем. — Как поживаете вы все?

Я спросила, надолго ли она в Лондон и не согласится ли выпить со мной чашечку чаю.

— Собственно, я даже не знаю… — начала было она.

Но в эту минуту с другой стороны к ней стремительно подлетела маленькая стриженая женщина, почти девочка, худенькая и в своем узком черном костюме похожая на ворону.

— Дорогуша, я куплю тебе брошку! Я так хочу! — У нее был резкий, полный чувства голос. — Чертовски глупо быть такой щепетильной…

Увидев меня, она умолкла, ожидая, когда нас познакомят.

— Мисс Фишер, — сказала Нелли. — Джойс, знакомься, это моя невестка.

— О, — воскликнула девушка, быстро выбросив вперед худую, загорелую руку. — Я уже слышала о вас. — Я же ничего не слышала о мисс Фишер. — Вам хочется вместе выпить чашечку чаю? О, пожалуйста, не стесняйтесь, мы встретимся с Нелли потом. Мне все равно надо сделать педикюр.

— Нет, нет, Джойс, — возразила Нелли. Лицо ее по-прежнему заливала густая краска. — Ты не должна убегать.

— Не будете же вы ждать, пока мне срежут все мозоли. Где вас искать?

Нелли назвала ближайшее кафе.

— Я присоединюсь к вам через час. А теперь я бегу. — Мисс Фишер, держась так прямо, словно только что выслушала нечто незаслуженно оскорбительное, скрылась в толпе.

— Мы с ней соседи. Я знала ее, когда она еще училась в школе, — сказала Нелли.

По дороге в кафе она задала мне несколько обычных вопросов: как я, как Эмили, как малыш? Сама она чувствует себя хорошо, купила новую собаку, ужасно болезненное создание, и поэтому не испытывает к ней той привязанности, какую испытывала к прежней.

Все это время лицо Нелли не покидало выражение озабоченности. Вдруг она сказала:

— Ты выглядишь неплохо, но я бы не сказала, что ты хорошо одета. Туго с деньгами? Ты не обижайся, что я спрашиваю об этом.

Я не собиралась обижаться на нее. Я так давно ни с кем не виделась и не болтала по душам. Каролина не звонила и не писала, я почти ничего не знала о Дики. Большая и неуклюжая Нелли всегда как-то успокаивающе действовала на меня, и мне казалось, что мы могли бы с нею быть друзьями.

— Конечно, с деньгами у нас туговато, — сказала я. — Иначе и быть не может.

— Ребенок? Мне кажется, Гарриет могла бы помочь вам.

— Справимся сами.

Она тихонько вздохнула. Выражение ее лица стало более спокойным, и она даже улыбнулась. В глазах появились насмешливые искорки, дружеские, но вместе с тем настораживающие.

— Все мы, молодые, такие гордые. Посмотрим, что будет дальше. А как сам? Трудится в поте лица?

— Мне кажется, он очень старается, — сказала я, сама не очень веря в это.

Но Нелли была другого мнения. Нэд, заявила она, работает ровно столько, сколько требуется, чтобы отец, не стыдясь, мог держать его в конторе.

— Твой муж не относится к числу тех, кто прилежанием делает карьеру. Если бы он по-настоящему старался, отец давно бы оценил это. Но он просто не хочет. И все же после женитьбы он стал намного лучше. — Она открыла рот, словно хотела еще что-то добавить, и снова закрыла.

Я внимательно следила за Нелли, испытывая странное чувство тревоги. Глаза ее по-прежнему оживленно блестели, и в них были все те же иронические искорки, однако мне казалось, что где-то в глубине их прячется что-то другое, как в волшебном фонаре с десятками меняющихся стекол.

— Во всяком случае, он перестал бегать за юбками, — наконец сказала она.

Эта фраза была настолько неожиданной, что я сразу не поняла всей предательской ее сущности.

— За юбками? — недоумевающе переспросила я.

— Оставь, Крис, за это время ты, должно быть, уже сама его хорошо узнала. И, насколько я его знаю, он наверняка успел сам порассказать тебе о своем прошлом.

Удар был нанесен. Я почувствовала, как сжалось сердце. Как можно более спокойным голосом я сказала:

— Конечно, я знаю о Ванде.

— А, эта. Она продержалась дольше всех. Надеюсь, он больше не встречается с нею? Обычно он не успевал разделаться с одной, как появлялась другая. Это всегда было причиной всяких неприятностей.

Я не верила, что все это действительно происходит со мной: что я сижу с прямолинейной до грубости, некрасивой Нелли Ормерод в кафе на Оксфорд-стрит и она (женщина, отнюдь нелишенная такта, просто, как и ее брат, она, очевидно, любила «намеренную бестактность») зачем-то мучает меня. Я поняла, что выражение, прячущееся в ее глазах, напоминало то, которое я часто замечала у людей отчаявшихся и несчастных; будучи по натуре отнюдь не злыми, они вдруг начинают искать утешения от собственных невзгод в том, что беспричинно причиняют зло другим. Желание Нелли сделать мне больно я почему-то связала с мисс Фишер и той брошкой, которую Нелли не позволила ей купить. Просто я появилась не вовремя и, сама того не ведая, чему-то помешала.

— Я знаю Нэда, — сказала я. — И поэтому не представляю его в роли гаремного владыки.

— Это будет, пожалуй, преувеличением. Но, моя дорогая, а долги, в которые он постоянно влезал? — она немного помедлила. — Не думаешь ли ты, что он все это проигрывал в карты?

Я ничего не ответила.

— О господи! — вздохнула Нелли. Теперь мускулы ее лица расслабились, и оно стало почти добрым и даже простодушным. — Надеюсь, я не очень тебя расстроила. Мне только хотелось, чтобы ты знала, насколько с тобой он стал лучше и что его надо постоянно держать в руках. Ты сможешь сделать из него человека. — Теперь у нее был такой вид, будто она наконец утолила мучивший ее голод и не прочь была бы вздремнуть.

Мы заговорили о другом. Она все время поглядывала на часы. Я сказала, что мне пора, и я, пожалуй, не буду дожидаться мисс Фишер, ибо должна отпустить Эмили.

— Желаю успеха, — сказала Нелли. — Мы подумаем, как помочь вам с ребенком.

Всю дорогу домой в автобусе я в уме перебирала намеки, сделанные Нелли, и повторяла их про себя до тех пор, пока это не стало доставлять мне почти болезненное удовольствие: я испытывала чувство, одновременно напоминающее гнев и вновь вспыхнувшую любовь.

В ожидании, когда вернется с работы Нэд, я не находила себе места. Я ходила из комнаты в комнату, чувствуя, как дрожат от волнения ноги. Он пришел довольно рано, бодро вошел в комнату, держа в одной руке новый детективный роман, а в другой банку с двумя золотыми рыбками.

— Вот и я, глупышка. Хотя в доме запрет на животных, я все же решил, что эти две малютки вреда не принесут. Купил их у какого-то парня на Баттерси-райз.

— Я знаю, где ты был в ту ночь, — сказала я. В горле у меня пересохло, а на языке был неприятный привкус горечи, словно я заболела.

Нэд поставил банку и молча посмотрел на меня, выгадывая время.

— В какую ночь?

— Когда ты не ночевал дома. Я знаю, с кем ты был.

— С кем же? — спросил он. — Если знаешь, выкладывай.

Он сел на стул.

— Ты был у Ванды, — сказала я.

На лице его отразилось неподдельное изумление.

— Черта с два я был у Ванды.

Я попросила его не лгать, хотя была уверена, что он не лжет мне.

— Да не был я ни у какой Ванды. Я не видел ее почти три года.

Я подумала, что, если я сейчас скажу, что не верю ему, он вынужден будет сказать мне правду.

— Неправда, — сказала я.

Он обхватил меня руками за колени и привлек к себе. Крепко прижав меня к себе, он положил мне голову на грудь.

— Нет, я не был у Ванды.

— У кого же тогда?

С гневом, в котором, я знала, я была неповинна, он вдруг выкрикнул:

— Я покажусь тебе круглым идиотом, когда все расскажу! А если ты не поверишь, я буду выглядеть идиотом вдвойне!

— С кем ты был?

Его ответ действительно был полной неожиданностью.

— Я был с девушкой Дики.

Я невольно вскрикнула.

— Я сам позвонил ей. Я давно собирался это сделать, так как сразу понял, к какому сорту девиц она относится. И я не ошибся.

Все еще надеясь, что это неправда, я спросила, откуда ему известен номер ее телефона.

— Помнишь, она нам сказала, что у нее отдельная квартирка. Я порылся в телефонной книге и нашел ее телефон.

— Что же было дальше?

Сидя на стуле и крепко обхватив меня за колени, так, что я была на целую голову выше него, он рассказал мне, как пригласил Баба встретиться с ним у «Хетчетта», как потом проводил ее домой, однако не предложил ей того, что собирался предложить и чего она, несомненно, ждала от него: зайти к ней. — Я не мог так поступить с тобой. Но самое главное, что все это выглядит ужасно глупо. Я довольно сдержанно попрощался с ней и ушел. На последнем поезде метро доехал до Пикадилли, но оттуда мог добраться домой только пешком. Поэтому решил переночевать на Мэддокс-стрит у своих. Можешь проверить, если хочешь. — Он умолк. — Все это глупо, пошло, но это правда. Конечно, я должен был позвонить тебе, но я был зол на тебя.

Я услышала, как спрашиваю его, зачем он это сделал. Он поднял голову. Свет лампы упал ему на глаза, и они показались мне очень красивыми и чистыми. Руки его скользнули вниз.

— Потому что я безразличен тебе. Мне захотелось побыть часок-другой с кем-нибудь, кого я хоть чуточку интересую.

Я поверила ему. Бесспорно, все было именно так. В его рассказе звучала правда, хотя и очень банальная. На его лице я увидела надежду, что теперь, поскольку он мне все рассказал, неприятности рассеются как дым, произойдет чудо и мы снова будем счастливы, как в наши первые короткие дни после свадьбы.