Лера замерла, шокированная признанием. Она даже не успела отреагировать на слова Дианы, как та продолжила:

— Я могу заниматься сексом. Мне, как и любому человеку, требуется иногда ласка. Но в партнеры я выбираю женщин, милая.

И Диана осушила второй стакан.

Лера провела рукой по спутанным волосам, пытаясь прийти в себя.

Диана — лесбиянка. Ладно, хорошо, в этом ничего крамольного нет.

Но остальное… Как она говорила про Тимура. С каким жаром! И она называла его «своим».

Как только Лера услышала, как та сказала, что любит его, грудь девушки точно тисками сжали. Стало трудно дышать. Собственная реакция несказанно удивила Леру. Во рту образовалась горечь. За долю секунды в голове промелькнули множество мыслей. Начиная с тех, что реакция Леры совершенно неестественная, не правильная. Чуждая. Ей абсолютно наплевать, что Диана испытывает к Сардынову. Напротив, ее влюбленность вполне обоснована. Она постоянно находится при нем — сильном привлекательном мужчине. Богатом, способном дать женщине очень многое. И все же… Несмотря на то, что Лера за себя могла сказать с уверенностью, что Тимур у нее не вызывает никаких теплых чувств, собственный отклик досадливо удивил ее. Что такое… Почему… Да кто ж разберется в них, женщинах! Мы можем ничего не испытывать к мужчине и чувствовать горечь лишь от знания того, что его любит другая! Бывает такое.

Только отчего тогда на сердце нахлынуло облегчение, стоило услышать, что Диана любит его, как сына, а сама предпочитает секс с женщинами?

— Вы пережили сексуальное насилие? — Лера интуитивно постаралась увести тему от Тимура. И от своих странных ощущений.

— Пережила ли я насилие? — Диана покачала головой. На ее лице появилась безумная гримаса, пугающая, страшная. Безжизненная. — Валерия, вот смотрю я на тебя и порой поражаюсь. Добрая. Наивная. Готовая идти на жертву. Смотрю я на тебя и думаю… Ты бы стала идеальной женой для Тимура.

Это было слишком!

Лера отшвырнула одеяло, собираясь встать, но резкий окрик пригвоздил ее к месту.

— А ну, тихо! — Диана даже сделала в направление к ней шаг. — Мы с тобой только начали говорить. И как я сказала выше — я поражаюсь тебе. Ты даже не пытаешься ни в чем разобраться. Не пытаешься понять…

— А мне оно надо? — Лера тоже сорвалась. Стиснула зубы и гневно посмотрела на собеседницу. — Разбираться?! Зачем? Для чего? Я в этом доме по контракту! Я искренне сожалею, что с вами произошло в прошлом! Но ваше прошлое — это ваше прошлое! Извините, но у меня своих проблем хватает!

— Вот как… И тебя, детка, даже собственные дети не волнуют? Лишь только твоя душа и твое душевное спокойствие?

Диана била не в бровь, а в глаз. По самому больному. Точно рассчитывая удар и его силу.

Леру затрясло. Прекрасное утро. Шикарное. Ничего не скажешь.

— Не трогайте моих детей и мою душу. Диана, и давайте-ка… Ступайте из комнаты. Я хочу умыться.

— О, нет, милочка! Я даже не начинала разговора. И если ты не поняла еще… Я не уйду, пока не расскажу всё, что намереваюсь. А потом будь… что будет. Потому что… я должна. Поняла? Я должна Тимуру…

Лера облизнула пересохшие губы и сжала руки в кулаки.

— Диана, я повторюсь — меня не интересует то, что вы собираетесь рассказать.

— Да неужели? Не поверю. Ты, дорогая, будешь жить в доме Тимура еще минимум восемь месяцев, и за все это время у тебя ни разу не возникнет желание получить ответы на бесконечные «почему», что у тебя крутятся в голове? А они крутятся! Можешь меня попытаться переубедить в обратном. Но я помню, как ты кинулась разнимать Тимура с Русланом. Поэтому я тебе не поверю.

Стиснув зубы, Лера посмотрела на Диану.

— Вы не уйдете, пока не выскажитесь? Так?

— Так.

— Хорошо, давайте, говорите, что вы хотели! — Лера вышла из себя. — И начните, пожалуйста, с того момента, когда вы объявили, что я — причина вашего возобновившегося алкоголизма.

Лера тоже не стала щадить Диану.

Диана медленно кивнула.

— Правильно… С него и начну. Меня потянуло выпить, когда я узнала, что ты беременна двойней. Близнецы — это особые дети. Они чувствуют одинаково, любят одно и то же. Всегда вместе. Всегда вдвоем, — Диана не сообщила Лере ничего нового, и девушка никак не прокомментировала услышанное. Она вообще решила поменьше говорить. Быстрее Диана выговорится, быстрее уйдет. — Я знаю, о чем говорю. Потому что у меня была сестра-близнец.

Была…

Лере стало не по себе.

Но она снова промолчала.

— Двенадцать лет назад, я и сестра отправились отдохнуть в Турцию. Так получилось, что обе переживали кризис в личной жизни. О, да, тогда я еще предпочитала мужчин, — Диана покачала головой, словно сожалела о чем-то. — Дарина только что развелась. Мне хотелось ее чем-то порадовать, отвлечь от нехороших воспоминаний. Порадовала, называется. На пятый день пребывания в Анталии мы познакомились с компанией турок. Веселые ребята. Открытые. Доброжелательные. Мы провели прекрасный вечер вместе. На следующий день договорились посмотреть город — они обещали выступить экскурсоводами. Они и выступили. Я даже не помню, как меня накачали наркотиками. Первый месяц я вообще не помню. Ничего, — Диана говорила ровно, ни разу ее голос не дрогнул, и от этой безэмоциональности в душе Леры зародился страх. Так может говорить человек, у которого внутри выжжены все эмоции, который пережил то, что убило в нем большинство чувств. — А потом меня лишили «дозы». И я поняла, что нахожусь в турецком борделе, в каком-то портовом городишке, где меня имеют во все щели по десять человек в сутки. Как и мою сестру. Я оказалась живучее. Стрессоустойчивее. Я смогла приспособиться. Во мне оказалось больше жажды жизни и желания выбраться во что бы то ни стало. Дарина перегрызла себе вены через три месяца после похищения. Лера, как ты думаешь, в каком состоянии должен находиться человек, чтобы перегрызть себе вены?

Вопрос был риторическим. Обе женщины это понимали.

— Я потеряла сестру-близнеца. Я потеряла часть себя. И все же… Все же бордель оказался не самым ужасным местом на земле.

Тут Диана сделала паузу, явно ожидая комментария Леры.

— Мне жаль, что вам пришлось пережить подобное.

Женщина усмехнулась.

— Хорошо держишься, детка… Ладно, я продолжу. Чтобы ты поняла, к чему я веду. Я «истрепалась», и в какой-то момент мои работодатели решили от меня избавиться. Знаешь, как от ненужного хлама… Выкинули. В прямом смысле. Но хлам иногда подбирают. Вот и меня подобрали. Знаешь, такие бородатые мужчины с бородами и с автоматами наперевес. На Западе их принято называть парнями из Аль-Каиды. Слышала про таких?

Вот тут у Леры защемило в сердце, и она отчетливо поняла, что не желает слышать продолжения. Хотела возразить, снова оборвать Диану, но отчего-то не смогла. Интуиция?

— Меня привезли в какие-то пещеры. И жизнь в борделе мне показалась раем по сравнению с… Ладно, чего это я. Мое прошлое имеет касательное отношение к твоему будущему, Лерочка. Я выпью еще, ок?

Не ок, но останавливать ее Лера не стала. Бесполезно.

— Именно у террористов я и познакомилась с Тимуром. Тссс! — Диана приложила указательный палец к губам и пьяно улыбнулась. — Только не говори Тимуру, что знаешь его историю. Он будет не рад. Такая ирония… Даже не верится. Мы все трое были в плену. Ты, я, Тим… Даже интересно… Так, блин, на чем я остановилась… Нельзя уходить в сторону и терять нить разговора. Ах, да. Тимура тоже похитили. С целью выкупа. Вернее, не Тима… Тимур попал под «раздачу», его бы, если бы не Тамим.

Вот тут уже Лера не смогла сдержаться.

— Не совсем понимаю.

Она выдала себя. Проявила интерес.

Анализировать свои поступки и слова она будет потом. Чуть позже. Не сейчас — точно.

— А что тут непонятного? Тамим — сын шейха. Богатого, влиятельного человека. Они тусили с Тамимом в клубе, к ним подсели девочки. К кому-то подсаживаются мальчики, к кому-то девочки. История одинаковая. Поехали в отель. Там наркотики в коктейле и всё. Да здравствует неволя! Террористы потребовали с родни Тамима выкуп. Тимур, насколько я знаю, ничего про себя не рассказывал. В общем… Захочешь, сама у него как-нибудь спросишь.

Лера едва не рассмеялась. Она что-то будет спрашивать у Тимура о его пленении? Лера так и представила, как они лежат с «барином» на кровати, после очередного секс-марафона, и она говорит: «Тимур, извини меня, пожалуйста, я, конечно, понимаю, что данный вопрос выходит за рамки нашего соглашения, но тут на днях мне твоя личная помощница поведала, что лет десять-двенадцать назад ты был в плену у террористов. Не расскажешь подробности?»

— Потом я поняла, что он не верил, что за него заплатят выкуп. Не верил… Зато Тамим его не бросил. Его отец выкупил их обоих. Так, стоп… Я что-то упускаю из рассказа, да? Ах, да, как я познакомилась с Тимуром. Так нас держали в одной пещере. Тамима, Тимура, меня и Луизу. Луиза была хорошей девочкой. Кстати, она была женой турка. Чем-то провинилась, вот он и продал ее. Молодая. Красивая. Двадцать лет. Ее насиловали чаще всего. Так, про насилие тебе знать не надо. Ни к чему, — Диана снова горько усмехнулась. — Тамим с Тимуром оказались хорошими парнями. Настоящими. Они и меня вытянули из плена. Золотом заплатили. А вот Луизу… Не смогли. Ее за день до освобождения забили камнями.

Лера закрыла пол-лица ладонями. Она хотела бы отреагировать спокойнее — не получалось.

Перед ней стояла другая Диана. Та, что рассказывала ужасающие вещи едва ли не с улыбкой на лице.

Это как в фильмах. Вроде бы смотришь фильм ужасов, где героев убивают всеми мыслимыми и немыслимыми способами, и на следующий день ты не сможешь вспомнить ни названия, ни сюжета. Потому что четко осознаешь, что фильм — вымысел воображения. Больного или нет — другой разговор. И смотришь второй фильм, где вроде бы нет убийств, где не показывают маньяков, а фильм давит на тебя своей правдивостью.

Так и сейчас.

Если в начале разговора Лера относилась к словам Дианы, как к пьяному бреду, то сейчас чувствовала, что это только начало. И да, Диана не ставила перед собой цель показать, как тяжело им пришлось в прошлом. Было что-то другое.

И это другое будет куда серьезнее всего предыдущего.

— Я часто думаю, почему так случилось… Я не о Луизе, не о мальчиках. Уже проживая в доме отца Тамима, я поняла, что беременна. Представляешь? После двух лет постоянного насилия. Меня же… Я не должна была забеременеть после всего того, что со мной делали. Не должна… Но кто-то выше, в кого я давно уже не верю, распорядился иначе, — Лера не заметила, как слезы потекли по щекам. — И да, детка, я выносила детишек. У меня родились два мальчика… Два прекрасных мертвых мальчика… Тамим с Тимуром лично копали им могилы.

Лера вскочила на ноги и хотела сделать шаг к Диане, но натолкнулась на резко выставленную вперед руку.

— Стой, Лера! Не подходи. Не надо. И утри слезы. Меня жалеть не надо. Тима с Тамимом тоже. Просто ты должна теперь понимать, что ради этих мальчишек я пойду на все… На все, Лера. Ты — беременна двойней. Я не знаю, что ты будешь делать. Не знаю, как ты будешь разруливать ситуацию с Тимуром. Я не одобряла его стремления получить ребенка путем сурматеринства. Причем и ваш контракт-то, и сурматеринством не назовешь… Но теперь ты должна понимать, что ситуация изменилась. Критически. Ты не можешь отдать одного ребенка Тимуру, второго забрать себя. Я же… Я же тоже этого не смогу допустить. Поэтому вам — и тебе, и Тимуру надо как-то договариваться. И наилучшим выходом будет ваш брак. Поэтому влюбляй в себя Тимура. Он — хороший… Ты это поймешь когда-нибудь. И сама в него влюбляйся. Иначе… — Диана улыбнулась. — Я убью тебя, Лера. Убью, но не допущу разлуки детей.

Диана отсалютовала стаканом, выпила его содержимое и вышла из спальни.

Глава 11

Лера поверила каждому слову Дианы.

И то, что та способна осуществить угрозу — даже не усомнилась ни разу.

Ее история была ужасна.

Но было в ней то, что зацепило Валерию сильнее всего.

Тимур.

«Потом я поняла, что он не верил, что за него заплатят выкуп. Не верил…»

Лера, тряхнув головой и чувствуя слабость во всем теле, прошла в ванную. Надо умыться. Собраться. Позавтракать. Мобилизоваться. И как-то свести в кучу ту информацию, которую она сегодня получила с той, что имелась уже у нее.

Выглядела Лера не краше Дианы. Те же черные круги под глазами да бледность. И волосы растрепаны. Выдавив из себя улыбку, девушка принялась чистить зубы.

Умывшись холодной водой, она пошла одеваться.

По сути, сейчас с ней должна случиться истерика. Хорошая такая. С криками, битьем посуды и рыданием в голос. Чтобы выплеснуть весь негатив, что копился последнее время.