Кровь, выступившая в уголке его губ, заставила Леру глухо застонать и… прижаться к этим самым губам в страстном одержимом поцелуе. Лера и предположить не могла, что может так целоваться. Остервенело — иначе не скажешь. Прикусывая губы партнера, прижимаясь к ним так плотно, что становилось трудно дышать. И жадно, бесцеремонно проталкивая свой язык в чужой рот, чтобы в следующую секунду почувствовать чужое дыхание на своих губах. И натолкнуться на не менее яростный ответ.

Тимур мгновенно перехватил инициативу. Сменил положение ролей. Это было нагло. Это было вызывающе. Это было столь желанно.

Тимур обхватил раскрытой пятерней затылок девушки, припечатывая ее еще плотнее к себе, надежно фиксируя, давая понять, что она от него теперь никуда не денется. Что ее игры кончились. Пришло его время.

Его напор был настолько яростным, что у Леры на несколько секунд потемнело в глазах. То, что начиналось, как ее взрыв, как ее поцелуй, превратилось в чистый секс. Развратный и порочный. От которого сносило крышу, и первобытное возбуждение сильными волнами прокатилось по телу, заставляя вибрировать каждый оголившийся нерв.

Лера отвечала с жадностью голодавшего, что, наконец-то, добрался до пищи и, вопреки предупреждениям не спешить, набросился на еду. Так же и она. Не чувствуя ничего, кроме дикого желания растворится в Тимуре, слиться с ним, впечататься в него и оставить свои следы на его теле, что, впрочем, она и сделала, девушка вцепилась в его плечи. Их языки переплелись. Его губы мяли, порабощали, трахали ее рот. Леру сотрясла дрожь, колени подгибались, но она знала — ей не дадут упасть.

А если и дадут, то последуют следом.

Из ее горла вырывались хриплые стоны. Она не могла так стонать… Или могла?

Ее вели инстинкты. И злость, перемешавшаяся с невероятным возбуждением, когда кровь превращается в огненную лаву и устремляется вниз, сжигая все на своем пути.

Вот и Лера сжигала все мосты. Неосознанно. Единственно правильно.

Ее стоны отразились в рычании Тимура.

И вот уже ее платье трещит по швам, холодный воздух гостиной касается обнаженной спины. Руки Тимура, казалось, везде. На затылке, на оголенной спине, под подолом, на ягодицах.

Не в силах себя остановить, продолжая яростно двигать бедрами, показывая, что ей требуется, Лера не сдержала очередной порыв и вновь укусила Тимура. За что и получила по попе.

— Ах, ты…

Его глаза горели черным огнем. Лицо — отражение того бушующего пламени страсти, похоти, чистейшего возбуждения, что захватило мужчину и уже не отпускало.

Он действовал четко. Быстро.

Одно резкое движение и вот уже ладони Леры упираются в столешницу, остатки несчастного платья бесцеремонно задраны на талию. Трусики разорваны, и их треск еще вибрирующей музыкой отзывается у нее в голове.

Когда два пальцы Тимура требовательно проникли в ее горячее влажное лоно, Лера, не стесняясь, закричала. И подалась навстречу резким и между тем аккуратным толчкам. Поцелуями-укусами мужчина впился в лопатки девушки, оставляя на ее коже красноватые следы — следы своей страсти, своей одержимости. Он клеймил ее и получал от этого наивысшее наслаждение.

Окончательно потеряв связь с реальностью, Лера могла лишь чувствовать. Как внизу живота плавилась агония ее холодности, ее нежелания признавать очевидного. Лера сама подставляла бедра и раздвигала ноги, выпячивала попку. Прося, умоляя, требуя.

И тот мужчина, что разбудил в ней вулкан нешуточных страстей, не стал томить. Несколько порывистых движений, и Лера, кусая уже свои губы до крови, почувствовала, как ее тело наполняется, как пустота внутри нее — физическая и моральная, растворяется.

Леру держали крепко за бедра, оставляя на нежной коже следы.

Движения Тимура были жесткими.

Так самец берет самку.

Так мужчина утверждает права на свою женщину.

Не чувствуя по собой ног, не замечая, как прогибается в спине и царапает мраморную поверхность столешницы, Лера подавалась назад, чтобы вновь и вновь столкнуться с телом Тимура. Почувствовать его силу, ярость его движений, что выворачивали ее душу наизнанку и дарили телу невероятные по своей яркости ощущения. Услышать пошлые, еще сильнее возбуждающие шлепки двух соединяющихся тел.

Обоюдный оргазм не заставил себя долго ждать. Два стона слились в один.

Фейерверк. Пожар. Капитуляция.

Лера уперлась животом в столешницу.

Силы разом покинули.

Тимур, осторожно потянув ее за талию, прижал спиной к своей груди.

— Тихо, тихо, девочка…

* * *

Через два дня Тимур самолично вручил Лере новый договор.

Брачный контракт.

Который она подписала.

Глава 14

Два месяца спустя…


— Тимур, уйди…

— Нет!

— Тимур, пожалуйста…

— Нет, я сказал.

Блевать в присутствии кого-то — перспективка та еще.

Лера, жмурясь и чувствуя, как тошнота снова подкатывает к горлу, схватилась обеими руками за края унитаза.

Господи, ну, может, хватит…

Мысленно обозвав себя богохульницей, и пообещав, что впредь постарается воздержаться от подобного, Лера сглотнула. Потом еще раз.

Кажется, тошнота уходит.

Девушка, протяжно выдохнув, стала медленно оседать на пол.

Не успела.

Крепкие руки мужа осторожно подхватили ее за талию, потом и вовсе подняли и прижали к твердой мускулистой груди, источающей терпкий мускатный аромат.

Муж… Сардынов… С ума сойти.

Лера зажмурилась и спряталась у него на груди. Плевать она хотела на то, как выглядит со стороны, и что может подумать «барин» о ее поведении. Когда тебя выворачивает постоянно наизнанку, и свет меркнет от желудочных спазмов, тут уже не до щепетильности. В какой-то момент тебе становится совершенно все равно, кто и что о тебе думает. В голове лишь одно — поскорее бы все закончилось.

Перефразируя известную фразу — токсикоз подобрался незаметно. Лера, конечно, знала, что существует конфликт эмбриона и матери, отсюда и постоянная тошнота, рвота. Но, девоньки, милые, не в такой же степени!

Ее тошнило постоянно. От запахов. От вида пищи. От мыслей даже, что надо встать и покушать.

А потом снова обниматься с «белым другом».

Три недели. Три долгих бесконечных недели. Изо дня в день. Из часа в час.

И только ночь приносила облегчение. Упасть на подушку, закрыть глаза, и раствориться в тихих звуках засыпающего дня.

А еще…

Черт!

А еще чувствовать, что рядом с тобой находится большое мужское тело, чей обладатель внимательно следит за тобой.

Так внимательно, что снова начинает тошнить. Но уже от тревоги.

Потому что прислушивается, присматривается. Бдит, будь он неладен.

Вот скажите, какой нормальный мужик будет ходить за вами в ванную и присутствовать при жуткой сцене, когда тебя выворачивает наизнанку? А потом убирать взмокшие прядки с лица и протягивать салфетку. И смотреть — спокойно, без брезгливости.

— Живот сводит? Желудок болит? Во рту сухость? Воды с лимоном принести?

И это Тимур.

Сардынов, мать его ети!

Если бы вокруг нее так бегал любой другой мужчина, Лера была бы бесконечно счастлива.

А так… Ничего не изменилось — горечь ситуации никуда не делась.

Тимур с ней на руках, вернулся в спальню и аккуратно положил на разобранную постель. Лера, почувствовав приятную прохладу белоснежных простыней, блаженно выдохнула. Все-таки есть счастье в этой жизни, пусть небольшое и примитивное.

Тимур остался стоять у кровати, нависая над нею огромной недвижимой глыбой.

Взгляд — пристальный, металлический.

Без тепла.

Вот как, скажите, такое может быть? Лера абсолютно его не понимала. Сколько ни пыталась. А последние дни она пыталась это сделать. Ничего не получалось.

Никогда еще в восприятии Валерии Сардынов не был настолько противоречивым. С одной стороны, он с ней носился, как с писаной торбой. Постоянно спрашивал о ее самочувствие, если видел, что она бледнеет — отправлял в кровать. Решал все ее вопросы по университету. Ездил с ней к Орешко. Поднял на ноги всю клинику, едва не довел Антонину Васильевну до истерики, когда Лера у них упала в обморок от сильного головокружения. Тщательно следил, чтобы она выполняла все, абсолютно все предписания врача. Был рядом, когда Лере становилось плохо.

Одним словом, вел себя, как безумно влюбленный мужчина, малость паникующий оттого, что у его девушки идет перестройка организма, в виду интересного положения.

Это сводило с ума. Честно.

И с другой стороны, он оставался таким же холодным и неприступным «барином» со стальным блеском в глазах. Неулыбчивым. Неразговорчивым. Не подпускал Леру близко к себе. Сейчас она не про физическую сторону их отношений. Тут Лера себя ругала. И тоже все списывала на разбушевавшиеся гормоны. Что ей надо от Сардынова? Он и так делает куда больше, чем большинство мужчин, когда у них жены или невесты оказываются беременными. Черт возьми, он даже как-то умывал ее, когда Леру рвало минут десять на пустой желудок, и ноги подкашивались так, что она была не в состоянии дойти до умывальника. Сидела на полу, прислонившись к стене с закрытыми глазами. Тимур зашел в ванную, потому что девушка слишком долго не выходила. Собственно, с этого случая он и начал свое «хождение» вместе с ней, что каждый раз сильно нервировало и смущало Леру.

Он мог говорить какие-то нежности. Банальные до жути. И до такой же жути раздражающие Леру.

Потому что она-то понимала — все иллюзия.

Обман.

Всюду.

Иногда в голову приходила крамольная мысль — а если специально поизводить Тимура? Закатить «беременную песню» — хочу клубники с сырным соусом в два часа ночи? Разбудить его и с самыми несчастными глазами выдать просьбу.

Лера откидывала подобные мысли сразу же прочь. Она не сомневалась — Тимур выполнит ее просьбу. Причем самолично.

И что потом будет испытывать она? Вот, в чем вопрос.

Поэтому не хотелось окончательно добивать свою нервную систему.

Ей и так приходилось не сладко.

Вот и сейчас Тимур полуобнаженный, в одних домашних серых штанах, босой, стоял у кровати и спрашивал ее:

— Тебе что-то надо?

Может, подушкой в него кинуть? А? Чтобы снести с его лица это спокойное, отчасти высокомерное выражение! Чтобы хоть какие-то нормальные человеческие эмоции у него появились!

— Ничего, — Лера не лукавила.

— Точно?

— Если только яблоко.

— Сейчас принесу.

Ну да, сам…

Черт!

Когда широкоплечая спина Сардынова исчезла с горизонта, Лера закрыла глаза, не позволяя появиться слезам. Что-то она совсем слабачкой становилась. Чуть что — сразу слезы на глазах наворачивались, и ничего с этим поделать не могла. Гормоны. Организм бунтует.

Или эта жизнь бунтует против постоянного ее подстраивания?

Несмотря на то, что условия изменились, Лера не могла расслабиться.

Никак.

Она хорошо помнила то утро.

Она кое-как проснулась в постели Тимура и лежала с открытыми глазами, смотря в потолок. Ночь выдалась бессонной. Сначала секс-марафон с Сардыновым, который снова своими прикосновениями вывернул ее тело и душу наизнанку, заставив поверить, что физиологическая сущность может жить отдельно от духовной. Да-да, Лера утром размышляла о том самом пресловутом женском феномене, знакомый едва ли не каждой девочке, что хотя бы однажды прочитала любой роман из цветастой серии «Шарм». Она его ненавидит всей душой и одновременно сгорает в страсти от мимолетного прикосновения.

Лера Тимура не ненавидела.

Не за что.

Да и, как мужик, он был нормальный. Адекватный. С небольшими придурями, но у кого их нет?

Проблема возникала у Валерии. Из-за того, что у нее никого, кроме Сардынова, не было, ей не с кем было его сравнивать. Со своими ласками — нелепо. Других мужчин Лера не знала. Вот сейчас она и думала — а кончала бы она с ними? Или только с Тимуром? Как женщина она страстная или больше холодная?

В последнее время с Тимуром она удовольствие испытывала четыре раза из пяти. И утром назрел вопрос — что с ней не так?

Пока она откровенно занималась дурью, Тимур успел принять душ и вернулся к кровати. Лера уже хотела вставать, когда увидела, что Тимур протягивает ей черную папку.

Смутные подозрения закрались в душу. С утра, да с папкой…

Она не стала спрашивать, что в ней — знала.

Дополнительное соглашение к контракту. Всё-таки подготовил. Она не была удивлена. Сардынов ни за что не отступится. Лера постаралась никак не выдать свое волнение и нарастающую тревогу. А тревожиться было за что.