Сардынов приступил к дальнейшим действиям. Конкретно — расстегнул пуговичку на её юбке, а дальше послышался звук расстегиваемого зиппера.

И всё.

Леру раздели. Она осталась стоять перед Сардыновым в белье, чулках и поясе. Скоро начнется основное действо.

К которому она была совершенно не готова.

— Расслабься, Лера. Ты очень напряжена. Ни к чему, — ещё один комментарий совершенно безэмоциональным тоном.

Черт побери, у него хотя бы иногда бывают эмоции?! Валерии захотелось выкрикнуть этот вопрос ему лицо, предварительно послав куда подальше, но она вспомнила пришедшее с утра сообщение от банка, и сильнее закусила губы. Проклятье! Губы тоже кусать нельзя.

Лера постаралась выполнить и это его указание. Благо, каблуков больше не было. Повела плечами, пытаясь сбросить напряжение последней недели. Она не знала — удалось ей это или нет, но, по крайней мере, она попыталась. Тут её совесть чиста.

— Иди на кровать. Приляг.

О-пааааа.

Валерия не должна была удивляться. Она понимала, что такой серьезный мужчина, как Сардынов, который при первой же встрече попросил сделать ему минет, не будет с ней церемониться и в дальнейшем.

Пока она не готова была анализировать ни его слова, ни его действия.

Пока она не готова была думать о ребенке, что должна ему будет родить.

Пока она не готова была ко многому…

Не желая видеть его холеное красивое лицо, по-прежнему на дрожащих ногах, обогнув Сардынова, Валерия направилась к кровати.

Она интуитивно поняла, что спальня располагается в соседней комнате, и не ошиблась.

Единственное, на что обратила внимание Лера — кровать. Большая.

Хотя нет, тут Лера слукавила. Её сознание зафиксировало и три корзины с цветами и несколько аромасвечей.

Кто-то подготовился к её приходу.

Ни каллы, ни свечи, ни легкий аромат не смогли дать ей ощущение расслабленности. Руки непроизвольно потянулись к лифчику, чтобы снять его, но Лера вовремя вспомнила, что Сардынов ничего не говорил про «раздеться». Чертов контролер!

Если так и дальше будет продолжаться, то Лера превратится в заправскую матершинницу. Надо прекращать выражаться.

Убрав руки с застежки, Лера подошла к кровати.

Легла.

Покрывало ещё до её прихода было убрано, и теперь шелк простыней приятно холодил кожу. Лера даже осторожно исследовала серо-зеленую ткань. Мягкая. Наверное, дорогая. Почему «наверное»? Так и есть. В фешенебельном отеле не будут экономить на простынях.

Снова мысли не о том… Может быть, у неё это такой способ самозащиты? Думать, непонятно о чем, лишь бы не о происходящем в её жизни бедламе. Иначе сорвется, сломается. Не сможет с достоинством вынести всего, что ей уготовила Судьба.

Её организм запустил невидимый функционал, позволяющей ей пережить трудные, фатальные для неё минуты.

Ждать пришлось недолго.

Фактически сразу же за ней в спальню вошел Сардынов. В руке он держал стакан с янтарной жидкостью. Сделав пару глотков, поставил его на высокое трюмо с зеркалом в позолоченной раме.

— Сними лиф и трусики. Чулки с поясом оставь. Хотя… Тоже снимай.

На мгновение, когда она услышала первое распоряжение, Лера подумала, что Сардынов затеял с ней игру. Богатый мальчик нашел игрушку для утех. Рассмотрел, решил, что делать дальше. Прочь белье, а вот чулочки для придания эротизма оставим.

Потом он передумал. Почему? Вспомнил, что собирается с ней зачать ребенка. Ребенок…

Господи, не дай ей возможности думать про него… Пожалуйста… Только не сейчас… не в эти секунды… пожалуйста…

Лера, чтобы отвлечься от опасных мыслей, поспешно, неуклюже приподнялась и, не слезая с кровати, интуитивно желая остаться как можно дальше от мужчины, принялась раздеваться. Начала с чулок. Вжик. Скатала один. Вжик. Второй.

С бельем она не церемонилась. Белоснежной кучей опускала его на пол.

Раздеваться в присутствие мужчины, да ещё при освещение, было тяжело. Лера пошла на маленькую хитрость и заставила себя представить, что она на пляже. Там же все ходят полуголыми, и никто никого не стесняется. Даже Лера и та имела в своем гардеробе ну очень не скромный купальник. Который, в конечном итоге, забраковал Геныч. «При мне не оденешь». И точка. Потом, как оказалось, и при его друзьях, и при знакомых тоже. В общем, бикини Лера воспользовалась только дважды. Так и пылился.

Оказавшись полностью обнаженной, Лера снова легла.

На Сардынова она больше не смотрела.

Пока он вел себя относительно адекватно. Не набрасывался на неё, как дикий зверь. Не говорил ничего циничного и оскорбительного. Не глумился.

Но что будет дальше?

А дальше он так же принялся раздеваться.

Лера бы и хотела не смотреть на него и дальше, да не смогла. Её взгляд словно «приклеили» к нему. Вот большими загорелыми руками он не спеша расстегивает пуговицы. Обыденно. Без страсти. Без порывистых движений. Для него вполне привычно, что обнаженная девушка ожидает его в постели.

Раздевался он вполоборота к ней. Вот рубашка полностью расстегнута и снята. Беззаботно брошена на кресло, обитое синим бархатом.

У Валерии невольно ёкнуло в груди. Красивый. Снова в голове промелькнула шальная мысль, что этот мужчина обладает неким магнетизмом, который раз за разом заставляет возвращаться к его внешности. Восточная кровь? Интуитивная уверенность в его силе, как в физической, так и духовной?

Мысль оборвалась.

Потому что Сардынов повернулся к Лере спиной и только шок не позволил ей совершить роковую ошибку.

Глаза девушки распахнулись, дыхание сбилось в груди.

Девушка даже приподнялась на локтях, не в силах совладать с удивлением.

На широкой спине Сардынова виднелись старые затянувшиеся следы от ожогов, имеющие очень странную продолговатую форму. Один тянулся от правой лопатки к позвоночнику. Второй расположился поперек поясницы. Шрамы имели блеклое очертание, свидетельствующее об их давности.

Лера поспешно откинулась на подушки, радуясь, что Сардынов не увидел её реакции.

Что с ним могло произойти в прошлом? На ум приходила лишь авария. Скорее всего, так и было. Лера попыталась вспомнить, что она читала о нем в интернете и поняла, что практически ничего не помнит. Да и не было о нем особых сведений.

Размышления снова оборвались, потому что Сардынов снял брюки, так же бесцеремонно кинув их на кресло.

За ними последовали и черные боксеры.

Лера всё же прикрыла глаза. Она привыкла к обнаженным торсам. Когда растешь с братом, старше тебя на четыре года, то невольно привыкаешь и к его дружкам, что, не стесняясь «пигалицы», занимались во дворе на самодельных турниках. Занимались, хорошо если в шортах. А то, бывало, и в одних плавках. Это потом уже Лера начала понимать, что парни красовались перед ней.

Но Сардынов — другое. Он не красовался. Он разделся, чтобы присоединиться к ней в кровати.

И он уже возбудился.

Наблюдая, как он идет к ней, Лера снова подавила в себе желание выкрикнуть «нет» и запретить ему к себе прикасаться. Никому не позволяла. Никогда. Берегла себя.

Добереглась.

Сардынов остановился у кровати и медленным взглядом окинул тело Леры. Холодные мурашки побежали по коже. И ничто не дрогнуло у неё внизу живота, никакие мифические «бабочки» там не запорхали. Напротив, мышцы свело судорогой от недоброго предчувствия.

— Бояться не стоит, ничего плохого я тебе не сделаю.

Это он сказал или у неё начались слуховые галлюцинации?

Лера краем сознания начинала понимать, что с ней происходит что-то неладное. Что она перестает адекватно воспринимать ситуацию, что во всем видит один негатив.

Это плохо. Подобными действиями она лишь ухудшает и без того незавидное положение.

— Не… сделаете?

Господи, она ведет себя, как девственница девятнадцатого века! Бекетова, успокойся.

Пожалуйста…

— Нет. Я — не любитель грубого секса. Не любитель жестокости. По твоим глазам вижу, что ты уже достаточно себе налридумывала. Мне это не нравится.

Ему не нравится…

Так и ей не нравится!

Сердце стучало так громко, так быстро, что, казалось, его стук слышал и Сардынов, по-прежнему стоявший у кровати. Обнаженный. С сильным натренированным телом. Возбужденный.

Ему не нравится, но член встал. Замечательно.

— И что… что мне делать? — Валерия не узнавала своего голоса. Низкий, охрипший от волнения.

— Сказал бы расслабиться, да прозвучит тривиально, — его губы искривились в насмешке, которая ещё больше насторожила Леру. Она хотела от него эмоций? Она начинала их получать. — Поэтому сделаем так. Взять я тебя сегодня — возьму.

Без вариантов. Ты меня привлекаешь физически. Мне нравится твоё тело. И то, что оно невинно… особенно. Я не жду, что ты кончишь или воспылаешь ко мне страстью. С этим будем разбираться чуть позже. Сейчас же я хочу, чтобы ты перестала дрожать и, наконец, поняла, что ни рвать, ни жестко насиловать я тебя не собираюсь. Трахнуть — да. Порвать твою девственную плеву — да. Будет ли тебе больно, как ты это воспримешь — зависит от тебя. От себя могу сказать, что зверствовать не буду.

Он её ни о чем не спрашивал. Не уговаривал. Ничего не обещал. Он просто говорил, что собирается делать.

С одной стороны, Лера ему была за это благодарна. Хоть что-то.

С другой… Нянчиться он с ней не собирался.

Возьмет.

Сделает, как захочет.

— Я постараюсь вести себя адекватно… — А что она могла ещё сказать?

Изображать из себя томную женщину — глупо. Плохая из неё актриса. Да и не до кокетства.

Оставалось лишь одно — быть собой.

Сардынов её реплику оставил без ответа. Она его и не интересовала.

Его интересовало другое.

Её тело.

— Раздвинь ножки. Я хочу на тебя посмотреть.

Лера даже сначала не поняла, о чем он. Лишь, когда увидела КУДА направлен его взгляд, послушно развела ноги в стороны.

Сардынов стоял таким образом, что ему прекрасна была видна розовая плоть девушки. Лера, несмотря на абсурдность ситуации, порадовалась, что неделю назад сделала полную эпиляцию — первый раз поэкспериментировать решила. Сейчас бы у неё не было времени, чтобы привести тело в порядок. А как она понимала, Сардынов относился к типу мужчин, что любит ухоженных женщин. Она не ставила перед собой специальную цель понравиться ему, но всё же с облегчением вздохнула, когда поняла, что её тело выглядит надлежащим образом. Неважно, как она на сегодняшний день относилась к Тимуру. Главное, какие отношения у них сложатся в ближайший год.

Ей хотелось, чтобы он к ней относился хорошо.

Бережливо.

Она… она тоже постарается. Ещё непонятно, в чем, но постарается.

Взгляд стальных глаз обжигал. Лера остро чувствовала, как они жадно осматривают её складочки. Медленно. Очень медленно. Дышать становилось всё труднее.

Хотя бы свет притушил…

— Скажи мне, Лера.

Он сделал осознанную паузу.

— Да? — говорить тоже было трудно.

— Тебя здесь касались?

Лера закрыла глаза и сразу же услышала чуть резкое:

— Глаза открой! И на вопрос ответь.

Облизнув пересохшие губы, на которых уже не осталось и следа от увлажняющего блеска, честно призналась:

— Касались. Через трусики. Вернее, пытались. Но я…

Валерия не договорила, не в силах продолжить.

Но, кажется, Сардынову продолжение и не требовалось.

— Не касались. Хорошо.

Он опустился на кровать рядом с её бедрами.

И снова взгляд туда.

— Ты красивая.

Он говорил не про лицо.

Вот совсем не про лицо.

Кровь прильнула к щекам, и Лера невольно собрала покрывало пальцами. Лежать голой под изучающим мужским взглядом было чертовски трудно. Она следила за своим здоровьем и посещала гинеколога с семнадцати лет. Врачом была женщина.

А тут…

Лере хотелось прикрыть глаза. Или не смотреть на Сардынова.

Не получалось.

Почему? Вот почему… Было бы легче.

Наверное, интуитивно чувствовала, что ему не понравится, если она его будет игнорировать. А ей надо — надо! — налаживать с ним отношения!

Только почему ей одной? Или он, сказав, что не собирается её насиловать, подчеркнул тем самым своё лояльное отношение к ней? Ну, да, после минета.

Гадство.

Когда мужские руки дотронулись до её складок, Лера едва не вскрикнула. Как ни готовилась морально, всё равно оказалось неожиданным. Видимо, в глубине души жила надежда, что, несмотря на его слова, отделается одними «смотринами».

— И тебя никто не ласкал губами…

Это уже был не вопрос.