Все должно быть идеально. Застеленная кровать, выстиранная и отглаженная одежда, чистая комната. Даже во дворе идеально подстриженный газон. А плющ, увивающий старинное здание учебного корпуса, кажется, растет по строго заданной траектории. Из «места заточения» не выпускают. Не положено. Но все равно два раза в месяц заставляют сдавать тест на наркотики. Зато если простудился, ходишь на занятия, пока в обморок от температуры не упадешь. Вот тогда посчитают, что ты болен. А до этого времени, будь добр, сиди и занимайся. А потом еще корячься на дополнительных занятиях. День расписан по часам: еда, уроки, занятия спортом, танцами, вышивкой, рисованием. Потом еще домашнее задание. Все сделано для того, чтобы дети не маялись дурью. Первый год было тяжело. Лия ревела в подушку по ночам. Хотелось домой. Еще и старшие девочки устраивали что-то типа дедовщины.

На летние каникулы прилетел отец и отвез к маме. Дочка просила его забрать из этой школы. Нет, даже умоляла. Но он был непреклонен. Оказалось, отец хотел забрать ее на Апьхайхор, откуда он родом, но мать не дала разрешения. Сказала, чтобы в Англии училась. Престиж и все такое.

Лия приехала домой в надежде уговорить маму забрать из этой школы. Но как оказалось, дома она вовсе не нужна. Вернее, нужна, но в качестве девочки на побегушках для беременной матери. УЗИ показало, что у нее будет мальчик. Она сияла как медный таз и только указывала, что нужно сделать в доме. Она, мол, беременна, ей беречься нужно, а дочь не хрустальная, не разобьется. Ворчала все время, что Лия не будет такой же высокой и красивой, как она, так что не видать ей богатого мужа. Отчим поддакивал. Ходил по квартире слоном, все время задевая падчерицу локтями. Единственная отдушина была тогда, когда отец после работы забирал гулять. Они ужинали в каком-нибудь кафе, а затем она возвращалась, понурив голову, домой. Оказалось, что там она не особо и нужна, разве что полы помыть. А в остальное время отчим злобно порыкивал: «В комнату свою иди, нечего глаза мозолить». Мать в это время гладила свое пузо и никак не заступалась.

О том, чтобы остаться дома, не было и речи. Лия уже и сама этого не хотела. Улетела назад в ненавистную школу. Через несколько месяцев мать прислала видео, как они здорово переделали ее комнату в детскую для мальчика. Тогда она окончательно поняла, что в доме матери ей не место. На каникулы ездила с отцом на море. Или жила в родном городе, но с ним же. Дедушка и бабушка жили далеко. На острове Сахалин, откуда в свое время мать уехала поступать в институт, да так и не вернулась. У них внучка гостила с отцом всего пару раз. Но вот к себе Марэк дочь никогда не звал. На все расспросы о его родине отвечал уклончиво. Рассказывал о курортах. О том, какие растения и животные живут там. О жизни людей ни слова. Как будто это что-то страшное.

«Иногда мне кажется, что моего места нет на земле. Я полукровка. Смесь русской женщины и альхайхорца. Воспитывалась, можно считать, в Англии. Где теперь жить? С кем жить? Хотя будущее у меня определено. В прошлом году я подала заявления в несколько вузов. У меня хорошие баллы. Самые лучшие в школе. Мне пришло письмо из Лондонского университета. Если я подтвержу свои знания на этом экзамене, то я принята. Жаль, что результаты будут озвучивать только в августе. Что мне делать до этого времени? Куда ехать? Домой, к матери? Папа что- то не звонит. Не говорит о своих планах», — подумала Лия, вспомнив свою нелегкую девичью жизнь.

И тут, как по заказу, раздался звонок телефона. Лия с улыбкой приняла вызов.

— Здравствуй, пап.

— Здравствуй. Все экзамены сдала?

— Да, сегодня был последний.

— Отлично. Я прилетаю завтра. Заберу тебя. Уже договорился, чтобы подготовили твои документы. Послезавтра мы вылетаем на Альхайхор. Тебе в марте восемнадцать лет исполнилось. Теперь не нужно разрешение Ольги.

— Как это, на Альхайхор? Надолго? В августе будет готов результат экзамена. Меня уже предварительно пригласили в университет Лондона. Ты же знаешь об этом, — взволнованно произнесла Лия.

— Ты будешь учиться, не переживай. Приедешь на остров, проживешь у меня. Тут климат замечательный. Я познакомлю тебя со старшим братом. Соглашайся. Ну, где ты еще будешь, как не здесь? У меня дела, в этот раз я не смогу отлучиться надолго. Всего на пару дней, чтобы забрать тебя. Или ты хочешь к матери?

Лия вспомнила, как в прошлом году все же решила пожить в родном доме. Комната была прочно занята братом. Ей постелили в гостиной. Мать насела на нее, как на рабыню, заставив делать всю работу по дому. Отчим скалил зубы. А иногда, тайком от матери, принимался тискать в темном углу. Шептал слюнявыми губами, какая она стала хорошенькая. Лия старалась после этого одна с ним дома не оставаться.

— Лия, что случилось? Почему молчишь? — вывел из мыслей голос отца.

Девушку всю передернуло от брезгливости. «Нет, только не домой».

— Хорошо, пап, я полечу с тобой на остров.

— Вот и славно. Жди меня завтра, — отец отключился.

«Как всегда, немногословен. Все только по делу. Иногда это кажется странным», — с досадой подумала Лия.

— Вот ты где, а я тебя ищу, — к Лие подошла украинка Галя.

С Галей они дружили семь лет, с тех пор, как та появилась в их школе.

— Садись, Галинка. Я все забываю спросить, когда домой уезжаешь?

— Через два дня. Отец мне билет до Киева забронировал. А ты? Что-то твой отец молчит.

— Он приедет завтра. Мы летим на остров, — улыбнулся Лия.

— С ума сошла? Ты же ничего об этом острове не знаешь. Сама говорила, отец что-то скрывает.

— Ну, может, хочет показать мне сказку. Типа смотри, какая прелесть и красота. Там же тропики и зимы как таковой нет.

— Дурында, лишь бы эта сказка не оказалась страшной. А что, ведь такие бывают. Ты, прежде чем соглашаться, в интернете покопайся, узнай что-то. Папашу напряги, пусть расколется как орех.

— Пробовала. И колоть, и в интернете искать. Папа стойкий как тот оловянный солдатик. Интернет пестрит отелями и пляжами курортов Апьхайхора. Знаешь, что странно, на фото нет местных девушек. Даже на любительских снимках только мужчины. Блин, что-то действительно страшно стало, — Лия передернула плечами.

— Ладно, не пугай меня. Я же к папе лечу. Он мой отец и не сделает мне ничего плохого.

— А ты вспомни, как он последние несколько лет вдалбливал тебе, что ты обязана сохранить девственность до свадьбы. Может, он у тебя мусульманин, а? — прищурилась Галя.

— Вечно ты со своими подозрениями, Шерлок Холмс в юбке. Что, я не знаю, кто это такие? Молитву по пять раз на дню читают. Утром в жуткую рань для этого встают. В мечеть ходят. Что-то я за отцом этого не наблюдала. Нормальный он. И потом, многие мужчины старых взглядов на жизнь — баптисты, например, — соблюдают это правило. До свадьбы нельзя. Я отцу верю. Да и сама не собираюсь спать с кем попало. Зачем мне? Все, идем на ужин, а то опоздаем и нам влетит, как в прошлый раз. Эта зараза мадам Роза чуть без еды нас тогда не оставила.

Девушки поднялись и быстрым шагом пошли в столовую. Бегать, кроме как на физкультуре, неприлично.

2

Саяр приехал с работы. Пока отец отсутствует, ему, как заместителю, приходится управляться со всеми делами на фирме. Хотя ему только двадцать четыре года, но он уже окончил университет и два года работает с отцом. Сейчас отец в Англии. Он сказал, что его не будет самое большее четыре дня. Привезет сестру туда, где ей самое место, и все, больше надолго отлучаться не будет.

До ужина оставалось немного времени, поэтому парень пошел в душ. Стоя под хлесткими струями воды, он представил рядом с собой любимую. Саяр ничего не мог с собой поделать, но Зарият прочно влезла в его сердце. «Как же мне всем доказать, что наша любовь имеет право на жизнь. Звездочка моя, я хочу, чтобы ты была рядом со мной всегда».

Свадьба, единственное место, где беспрепятственно можно было познакомиться с девушкой. Кругом взрослые, поэтому разрешалось под строгими взорами перекинуться парой слов с понравившейся девушкой, потом вызнать ее имя и род, а затем попросить отца посвататься. Тогда ты женишься не на той, которую выбрали родители, а на полюбившейся девушке, поэтому все холостые парни, которых приглашали на свадьбу, шли туда обязательно. Вот и друг Саяра пригласил его на свою свадьбу. Родители выбрали ему невесту, и он согласился пойти в храм. Как и положено, девушки и парни сидели за разными столами. У замужних дам был отдельный маленький зал. Но вот после обеда все высыпали во двор, танцевать. Замужние девушки закрыли для этого лица. Танцевать разрешалось. На Апьхайхоре не было вальса и других танцев, где люди могли бы коснуться друг друга.

Саяр тоже пошел танцевать. Он хотел подойти к девушке, которую заметил давно. Эта красивая стройная шатенка с черными глазами была очень красива. Танцуя, Саяр приблизился к ней. Она была в группе подружек. Ее плавные движения пьянили. Саяр шумно сглотнул и понял, что влюбился. Раз и навсегда.

Зарият не один раз ловила на себе взгляд одного из парней. Приглядывались многие, но так, как он, не смотрел никто. В этом взгляде было столько теплоты и обещания чего-то неведомого, что девушка невольно присмотрелась к парню. Красивый. Почти черные волосы. Большие зеленые глаза. Его высокое стройное тело говорило о том, что парень занимается спортом. Зарият вздохнула от досады. Даже когда она пойдет танцевать, то не сможет подойти к нему. Парень должен сам спросить ее имя. Это разрешалось. Она не надеялась, что он осмелится, но он все же подошел к ней. Зарият, танцующая в группе подружек, сделала шаг навстречу и закружила рядом с ним.

— Как тебя зовут, звездочка? — спросил он.

— Что, посвататься хочешь? — зазвенел колокольчиком ее голосок.

— А если и так, ты против?

— Не против, сватайся. Меня зовут Зарият. Я дочь Линоя Забэль.

Саят обомлел, но постарался не выдать своего огорчения. Он знал, что род Забэль и его враждуют очень давно.

— Зарият Забэль, красивое имя. А я Саяр Юнэль, сын Марэка.

Девушка, видимо, о вражде ничего не знала, поэтом мило улыбнулась.

— Я жду твоего отца в гости, Саяр. Поторопись, мне уже восемнадцать лет. Ты мне тоже понравился, — осмелилась шепнуть она и отошла.

На следующий день Саяр пошел к отцу. Тот сидел в своем кабинете и просматривал какие-то бумаги. Марэк поднял глаза и вопросительно посмотрел на сына.

— Чего застыл в дверях, проходи. Что-то хочешь сказать? — спросил Марэк, снова погружаясь в бумаги.

Саяр нервно оглядел кабинет отца, сделанный в стиле неоклассики. Стены обшиты деревом, выкрашенным в белый цвет. У стены напротив дверей белые стеллажи и рабочий стол, у окна диванчик и журнальный столик. Саяр присел на диван и вздохнул.

— Я встретил девушку на свадьбе Рикзо и хочу жениться, — наконец выдавил из себя парень.

— Похвально, сынок. Говори, кто она. Если девушка не занята, я посватаюсь к ней, — улыбнулся отец.

— Ее зовут Зарият. Дочь Линоя Забэль

— Нет! — грозно сказал Марэк, тут же помрачнев.

— Отец, я не хочу никого, кроме нее. Я влюбился, пап, что делать? — решительно заявил парень.

— Что делать?! Глупостей не натворить! Род Забэль и наш поссорились так давно, что уже никто достоверно не помнит, из-за чего. Даже если я умерю свою гордость и приду свататься, Линой мне двери своего дома не откроет. Так что мой тебе совет: забудь ее сын, раз и навсегда. Такой девушки больше для тебя не существует, — ледяным тоном произнес Марэк.

— Пап, я не могу забыть. Как подумаю, что она с другим жить будет, мне хочется стены в доме крушить, — нервно вымолвил Саяр.

Марэк посмотрел на сына таким грозным взглядом, что показалось, сейчас над головой несчастного сына разразиться гром и молния. Мужчина грохнул кулаком по столу и заорал:

— У тебя что, яйца зачесались! Так сходи в бордель! Иностранные шлюхи быстро приведут тебя в норму! Если я сказал нет, значит, так и будет! И не смей приближаться к этой девушке! Иначе я найду тебе невесту и женю в двадцать четыре часа, без свадьбы, с двумя свидетелями и все!

— Я понял тебя, пап, только не злись. Пойду к себе.

Саяр встал и поспешил уйти. Ему не хотелось раздражать отца. До совершеннолетия остался год. А пока он не может не подчиниться воле главы семьи. Через год он смог бы выкрасть Зарият и тайком жениться. В двадцать пять лет не требуется разрешения родителей на брак. Но Саяр знал, что произойдет за этот год. Девушке подберут мужа. Замуж начинали выходить с шестнадцати лет. С восемнадцати до девятнадцати — крайний срок. Если в девятнадцать лет девушка все еще жила с родителями, то так и оставалась с ними до конца их дней. Считалось, что раз никто не взял замуж, значит, она больная или еще хуже — не способная родить детей.