Стивен не знал, что ему предпринять. Он не мог вырвать у нее своего сына, но и не мог сидеть и наблюдать, как она душит его, хотя и с благими намерениями.

– Пожалуйста, – прошептал он, – Юлиана... – но слова застряли у него в горле, потому что с Оливером что-то происходило. Кашель стал затихать, в его голубых глазах появилась благодарность. Дыхание мальчика смягчилось.

Через несколько мгновений Оливер задышал спокойнее. Обычно ему требовалось несколько часов, чтобы прийти в себя после приступа. Это было чудо. Дьявольское чудо.

– Сын... – прошептал Стивен и протянул было к нему руки, но быстро опустил. – Оливер, тебе лучше?

Оливер облегченно выдохнул.

– Уже лучше, папа, – мальчик лежал, отдыхая.

Он выглядел взрослым и серьезным.

– Юлиана, – с трудом произнес Стивен, горло его сдавило, – приступ прошел быстро. – Чувства переполняли его. Всего за один час он испытал и боль утраты и огромную радость.

– Когда его обнимаешь, он быстрее успокаивается. Цыганская трава помогает гораздо лучше, чем пиявки и банки. Я знаю, что делала совсем не то, что советовали доктора, но даже Кристина заметила, что мальчик стал здоровее.

Оливер встал. Его слегка покачивало. Стивен протянул руку, чтобы поддержать сына, но Юлиана остановила его.

– Посмотри, что я могу делать, папа! – мальчик направился в центр луга, где дети возобновили игру. Испугавшись, Стивен пошел за ним.

– Нет, подожди, – сказала Юлиана, – он сам знает, что после приступа должен быть осторожен. Доверься ему, Стивен.

– Ты делала это раньше? – раздражение снова охватило Стивена. – Как она посмела! – Давно ты меня дурачишь, Юлиана?

– Ты имеешь в виду, давно ли я стала заботиться о своем пасынке? – быстро сказала она. – С того самого дня, когда узнала, что ты скрываешь своего сына, как будто это позорная тайна. Я навещала его ежедневно. Я отменила отвратительное шарлатанское лечение и всю эту ужасную диету. Я крепко обнимала твоего сына, смеялась вместе с ним, плакала вместе с ним.

– И чуть не убила его.

Юлиана наморщилась, словно Стивен уколол ее иглой.

– Ты так думаешь? Посмотри на него, Стивен. Посмотри на него и скажи, близок он к смерти или нет?

Оливер присоединился к игре детей, но вел себя несколько необычно. Вместо того чтобы бежать за мячом, он поднимал руку и что-то кричал собаке. Павло носился среди детей.

– Что он сказал? – спросил Стивен.

– «Лови». Я учу его русскому языку.

О Боже! Она учит его сына этому чертову русскому языку.

Павло нырнул в толпу бегущих детей. Собачий лай и веселый смех раздались из толпы. Затем собака вырвалась и бросилась к Оливеру.

Оливер залился чистым веселым смехом. Громко. Весело. Так, будто он не перенес только что опасного приступа.

И это сделала она, с удивлением подумал Стивен. В то время как доктора, астрологи и алхимики терпели неудачу, она нашла способ сократить приступы астмы, умело и быстро оказывая помощь. Стивен не настолько глуп, чтобы поверить, что Оливер излечился, но, она доказала ему, что прикосновения с любовью исцеляют лучше любого лекарства.

Когда Стивен повернулся к Юлиане, он знал, что на лице его все написано, что в глазах его светится любовь, а улыбка полна благодарности и изумления. И прежде, чем он успел остановиться, слова вырвались из самой глубины его души.

– Я люблю тебя, Юлиана.

* * *

– Папа, я тебя ненавижу, – произнес Оливер своим капризным тоном, – ты всегда все стараешься сделать по-своему. Я хочу, чтобы моя постель стояла здесь, – он поставил свою ногу на освещенное солнцем место рядом с окном своей новой спальни.

Стивен сжал зубы. Он раньше и мечтать не смел, что когда-нибудь перевезет Оливера в свой дом в Лунакре. И вот он стоял в комнате, которую для мальчика выбрала Юлиана. Это была светлая маленькая комната на верхнем этаже в боковом крыле дома. Вытянув лапы, положив длинную морду на пол, грелся на солнышке Павло.

Юлиана убедила Стивена, что этот переезд поможет Оливеру не чувствовать себя инвалидом.

Оливер превращался в капризного неуправляемого маленького мальчика.

– Успокойся, сынок, – сказал Стивен хриплым от скрытого нетерпения голосом, – это слишком близко от окна. Ты можешь простудиться во время холодных ночей.

Оливер прикусил нижнюю губу.

– Мне нравится у окна. Я хочу спать у окна. Я ненавижу...

– Какой же ты невозможный маленький капризуля, – Юлиана появилась в комнате, словно легкий весенний ветерок после холодной и мрачной зимы. Этим утром она выглядела восхитительно с искусно причесанными волосами в голубом цветном платье из дамаста. В такие моменты Стивен верил, что она действительно могла быть княжной, как она это заявляла. Но он понял, что это обстоятельство его уже не волнует.

Я люблю тебя. Неужели он произнес эти слова вчера?

Да, это яркое чувство снова вернулось к нему. Если бы здесь не было Оливера, Стивен произнес бы эти слова снова. Он бы схватил Юлиану на руки, кружил бы ее и повторил бы их сотню раз.

Юлиана поцеловала Оливера в светловолосую головку.

– Конечно, тебе не нужно спать рядом с окном, капризуля.

Оливер лизнул ладонь и пригладил ею свой чуб.

– Почему нет?

Юлиана понизила голос до угрожающей ноты и сказала что-то на цыганском или русском языке. Стивен не мог понять, на каком из двух.

Оливер удивленно открыл рот.

– Правда?

– Правда. А теперь возьми Павло и помоги Кристине у садовых ворот. Я только что видела, как она привезла целую тележку твоих игрушек.

– Да, мэм, – Оливер похлопал по бедру и произнес что-то по-русски. Павло вскочил на ноги. Мальчик и собака выбежали из комнаты и быстро спустились по лестнице.

Стивен почесал затылок.

– Что ты ему такое сказала, что он сразу согласился?

Она засмеялась.

– Кое-что, что говорила мне, когда я была маленькой, моя бабушка Люба. Если ребенок спит слишком близко к окну, придет дьявол и вытянет его душу через ноздри.

– О, это, должно быть, помогает.

– Это откровенная ложь. И я понимала это, когда была маленькой, и Оливер тоже это понимает.

– Почему же тогда он уступил тебе?

– Потому что я не приказывала ему и не навязывала свою волю. Я дала ему возможность согласиться, не раня его гордости.

Стивен подошел к окну и открыл задвижку. Оливер и Павло прыгали около садовых ворот. Кристина отдавала распоряжения слугам.

– Мне еще многое нужно узнать о своем сыне.

– Мне тоже еще многое неизвестно, Стивен.

– Он говорит, что ненавидит меня.

– Он обожает тебя. Поверь мне.

– Мы чувствуем себя неловко в обществе друг друга. – Он отвернулся от окна. – Мы далеки друг от друга.

– Необходимо время, терпение и понимание.

Юлиана прислонилась щекой к резному столбу кровати и взглянула на него, в глазах ее был целый мир.

Я люблю тебя. Ее сердце повторяло эти слова и, хотя они не произносились вслух, казалось, они носились в воздухе, и им обоим мерещилось, что они написаны в пространстве, окружающем их.

– Юлиана, то, что я сказал вчера...

– Да?

– Это было неподходящее время. Да, нужные слова, сказанные в неподходящее время. Так получилось... Мне не нужно было этого говорить.

– Почему? – Юлиана спокойно смотрела на Стивена, и казалось, ее совсем не волновал его ответ.

Он сжал руки, чувствуя неловкость от противоречивости своих чувств.

– Я обещал тебе аннулирование нашего брака. Ты все еще хочешь этого?

Юлиана прикусила губу.

– Разве не ты этого хотел?

– Я не знаю, – честно признался Стивен. – У нас не было возможности поговорить из-за всей этой суматохи в связи с переездом Оливера в большой дом.

Она улыбнулась одними губами, но глаза ее оставались серьезными.

– Ты почти целую ночь убеждал слуг, что я не ведьма, с помощью колдовства вернувшая Оливера к жизни, – Юлиана отошла от кровати и сделала шаг в его сторону. – Стивен, что будет, когда все узнают, что твой сын жив?

– Ты спрашиваешь об этом меня? – в голосе его звучала горечь. – Ты должна была подумать об этом до того, как сообщила всем об Оливере.

– Ты должен защитить его, Стивен. Если Оливера призовут ко двору, ты сможешь не подчиниться приказу.

Стивен засмеялся.

– Все не так просто, когда дело касается короля Генриха и Томаса Кромвеля.

– Не думай о короле и Кромвеле. Тебе и Оливеру нужно привыкнуть жить вместе.

Он сощурился.

– У тебя все всегда так просто, Юлиана, – Стивен начал мерить шагами комнату. – Меня принудили жениться на тебе, чтобы сохранить в тайне существование Оливера.

Девушка взволнованно вздохнула.

– Теперь тебя уже ничто не заставляет сохранять наш брак. Если только... – Снизу раздались крики. Они услышали топот ног по лестнице и стук собачьих лап. Казалось, Юлиана обрадовалась, что их разговор прервали. – Мы поговорим об этом попозже. А сейчас подумай о своем сыне. Вы плохо знаете друг друга. – Она задумчиво посмотрела на Стивена. – Думаю, что в этом тебе могли бы помочь цыгане.

– Ради бога, Юлиана, тогда скажи...

– Посмотрите! – Оливер остановился в дверях. Он очертил в воздухе круг рукой и произнес команду. Павло прыгнул в невидимый круг, повалив ребенка на пол. Перешагивая через смеющегося мальчика, в комнату вошли слуги с вещами Оливера.

– Потом, – ответила Юлиана. Глаза ее смеялись.

* * *

Стивен не ожидал, что согласится на сумасшедший план Юлианы. Сев на лошадь, он испытал неприятные ощущения в желудке при мысли о торжественном цыганском ритуале, который он собирался совершить. Все это снова напомнило ему о его языческой свадьбе. Хотя мораль и христианские принципы. убеждали его отказаться от ритуала, мистическая церемония неудержимо привлекала.

Когда Стивен выехал за ворота усадьбы, воспоминания нахлынули на него. Казалось, каждый закуток поместья напоминал о ней, о Юлиане.

Но почему? Она не была его настоящей женой. Ему следовало избавиться от чувства любви к ней, излечиться от этого. Он вообще не должен был думать о ней.

И все же Стивен ехал по склону холма и вспоминал, как она впервые появилась в поместье Лунакре. Он тогда думал, что эта нищенка будет поражена его богатством. Но Юлиана отнеслась ко всему с холодным презрением. Как будто поместье Лунакре было менее богатым, чем то, в котором ей приходилось жить раньше.

На северо-западе он видел шпили Мэлсбери. Всего несколько месяцев назад это было заброшенное полуразрушенное аббатство. Благодаря энергии Юлианы оно превратилось в процветающую прядильную фабрику.

Стивен проехал мимо земельного надела вдовы Шейн. Поля были аккуратно скошены, колосья собраны, земля подготовлена к осенней вспашке. И все это благодаря цыганам. Стивен представления не имел, как удалось Юлиане заставить цыган заниматься сельским трудом. Обычно они бегут от фермерского труда как черт от ладана.

Невероятно, но Юлиана стала неотъемлемой частью Лунакре. Следы ее деятельности останутся надолго. Стивен навсегда запомнит это яркое цыганское лето, подарившее ему надежду. Лето, когда он снова решился полюбить.

Приближаясь к цыганскому табору, он постарался отбросить эти мысли, но открывшаяся панорама вызвала новую волну воспоминаний.

Стивен согласился тогда на цыганскую свадьбу, потому что для него, истинного христианина, цыганский ритуал ничего не значил.

Но тогда свадьба стала для него сюрпризом. Она затронула тайные струны его души, о которых он и не подозревал. Стивен помнит эту свадьбу так, словно это было вчера, и свою покрытую вуалью невесту, которая, не колеблясь, окропила кровью кусочек хлеба. Девушка танцевала для Стивена так, будто никого, кроме него, на свете не было. Той ночью произошло что-то мистическое. Да, ритуал был языческим, но магия его реальна.

И именно поэтому, сказал он сам себе, въезжая в табор, он согласился на сегодняшнюю церемонию. Потому что и он, и Оливер нуждались в магии.

– Ты готов, гаджо? – спросил Ласло, когда Стивен спешился.

– Да. – Стивен бросил поводья подбежавшему мальчику. – Я должен был что-нибудь привезти с собой?

– Ничего, кроме своей плоти и крови. – Ласло сделал широкий жест в сторону толпившихся цыган. – Цыгане считают, что мужчина должен признать своего сына перед миром. Очень легко определить, кто мать ребенка, тут ошибки маловероятны. Но узнать, кто отец ребенка... – Ласло искоса взглянул на Стивена. – А это, мой друг, является актом доверия.

Внезапно холодная дрожь пронзила Стивена.

Узнать кто отец... акт доверия.

– Гаджо, – прервал Ласло его мысли, – ты бледен, как привидение.

Стивен прокашлялся.

– Приступим. Что я должен...

Он не закончил фразы так как, повернувшись, увидел поразительную картину: на краю табора стояли его друзья и домашняя прислуга.