— Помню.

Костров, наконец, перевёл взгляд на Бурдовского, сначала прищурился, затем головой едва заметно качнул, и Серёга — Серёга Бурдовский! — который сроду никаких намёков не понимал, торопливо затушил сигарету и поспешил от них прочь, только оглянулся пару раз. А Павел занял его место у подоконника, как и Алёна, присел на его край. Она смотрела в сторону, а он на неё.

— Ты разочарована?

Она поняла, о чём именно он говорит. Позволила себе хмыкнуть.

— Скорее удивлена.

— Ну, тогда я рад. Я смог тебя удивить.

Алёна посмотрела на него.

— Это было подло, — вырвалось у неё.

Павел коротко кивнул и широко улыбнулся.

— А я подлый.

Она отодвинулась от него.

— Наслышана.

— О, это уже серьёзно. — В коридоре, как назло, никого не было. Алёна чувствовала прямой взгляд Кострова, он находился совсем близко, а она понимала, что просто взять и уйти не может, он этим взглядом и скрытой, но всё-таки угрозой, будто привязал её. И она стоит и терпит всё, и даже его прикосновение, когда ему вздумалось коснуться её, она стерпела, только голову в плечи вжала немного. — Где телефон?

Осторожно выдохнула.

— Я верну.

— Конечно, вернёшь.

Его рука оказалась за её спиной, но он лишь упёрся ею в подоконник, а пока Алёна решала, как на это реагировать, точнее, с какой долей негодования отодвинуться, а если понадобиться и оттолкнуть Павла, дверь приёмной начальника открылась, и появился сам Рыбников в компании Тараса. Они ещё продолжали беседовать, но почти тут же заметили Кострова, и оба замолчали на полуслове, уставились на него. Алёна тоже осторожно на него глянула, заметила, как Павел якобы непонимающе вздёрнул брови.

— Что? Сигареты ни у кого не будет? — На Алёну посмотрел. — Солнце, ты ведь не куришь? — И тут же покачал головой. — Не кури, я не люблю курящих женщин.

Тарас направился к ним.

— Паш, ты чего здесь делаешь?

— А ты мне вообще не рад? Никак? Ты же меня искал.

Артюхов сдержал вздох, это было очень заметно. Кинул на Алёну быстрый взгляд, потом руки сунул в задние карманы джинсов. Рыбников подошёл и улыбнулся Кострову за всех, и руку для рукопожатия протянул.

— Павел Андреевич, что ж вы не предупредили? Мы бы вас встретили. Я представлюсь: Рыбников, Пётр Алексеевич. Главный редактор.

Протянутую руку Павел пожал. И поинтересовался:

— А, то есть вы начальник этих двоих?

Рыбников на Артюхова покосился с сомнением, но кивнул. Про Алёну даже не вспомнил.

— Начальник. Если так можно выразиться.

— Только так и надо выражаться, Пётр Алексеевич. Раз начальник, так себя вести и надо, чтоб не расслаблялись. И не бегали, где их не просят, носы не совали. Я правильно говорю?

Рыбников чуть смятённо кашлянул.

— Ну, что вы, Павел Андреевич? У нас ведь профессия такая, сами понимаете. Журналисты.

— Профессия ко мне через забор лазить?

— А лазили?

— Пытались.

— Надо же… — Пётр Алексеевич опять же на Артюхова посмотрел, потом про Алёну вспомнил, прожёг её взглядом. Та под этим самым взглядом попыталась ускользнуть из мужской компании, даже с подоконника поднялась, но Костров усадил её обратно. Причём, сделал это показательно, а его ладонь так и осталась лежать у неё на талии. Тарас подозрительно сдвинул брови. Затем попытался вмешаться.

— Паш, давай без наездов.

Костров решил удивиться.

— А я наезжаю? Тарас, мы с тобой не виделись сколько лет? Ни ты, ни я не вспомним. Так что, думаю, ты понятия не имеешь, как я теперь наезжаю. И заметь, я абсолютно спокоен. Ты у нас теперь профессиональный журналист, с чем тебя поздравляю, и все твои вопросы…

— Павел Андреевич, — попытался вмешаться Рыбников, но был остановлен только лишь взглядом. Замолчал, а Артюхов снова влез, на этот раз открыто кивнув на Алёну.

— Девочку отпусти. Ты её пугаешь.

— Я тебя пугаю?

Алёна решила не отвечать, мрачно смотрела в сторону.

— Паша, она просто озвучила вопросы.

— Твои?

Артюхов помялся, после чего кивнул. Надо сказать, что достаточно уверено. А вот Костров рассмеялся, и снова поинтересовался у Алёны:

— Серьёзно? Он не в курсе?

— Не в курсе чего? — Тарас нахмурился, а Павел продолжал ему улыбаться. А Алёне сказал:

— Ты права, дорогая, тебя здесь совершенно не ценят. Это даже удивительно. С твоей-то энергией можно было собственный журнал открыть.

Она кинула на него укоряющий взгляд. Павел же кивнул.

— Я серьёзно. Ты бы потянула, солнце.

Алёна всё-таки поднялась и присаживаться больше не собиралась, не смотря на то, что Павел продолжал её удерживать. Правда, он и сам вслед за ней поднялся.

— Думаю, на сегодня с меня общения с прессой хватит, во рту горечь. Так что, с вашего позволения, откланяюсь. А ты, — он на Артюхова посмотрел, — не появляйся больше в Марьяново, я тебя по-хорошему прошу.

— Угрожаешь?

Костров огорчёно качнул головой.

— Сказал же: по-хорошему. Понадобишься, я сам позвоню. — К Алёне повернулся: — Пойдём?

— Перестань меня обнимать, — шикнула она на него, как только они отошли на несколько шагов. Рука Кострова довольно крепко обхватывала её талию, но после её претензии разжалась, правда, только для того, чтобы подняться на плечо Алёны. Это уже ни в какие рамки не лезло, и она Павла оттолкнула. К тому моменту они уже завернули за угол, и видеть этого никто не мог, что даже немного расстроило. Алёна ускорила шаг, проверяя, сможет ли Костров идти с ней вровень. Он смог.

— Ты пытаешься от меня сбежать?

— Очень бы хотела, — призналась она негромко. Они дошли до кабинета, Алёна остановилась и повернулась к нему. Неожиданно, потому что Павел едва не налетел на неё, и они на какое-то мгновение оказались нос к носу. Алёна невольно отшатнулась, но глазами они встретились. — Я верну тебе… вам телефон. И хочу ещё раз извиниться. Я не должна была его брать, но… у меня не было выбора. И если бы я знала, то я бы никогда…

— Если бы ты знала — что? — перебил он.

Алёна моргнула в растерянности.

— Что он ваш.

— А, в этом смысле. Правильно, зачем сторожу телефон, да?

— Я не это имела в виду.

— Я понял, что ты имела в виду. Телефон где? — вопрос прозвучал жёстко, даже грубо, и Алёна снова глянула по сторонам. Кто-то шёл по коридору, и Павлу пришлось отодвинуться, чтобы угрожающе над ней не нависать.

— В сумке.

— Здесь?

— В кабинете.

— Отлично. Неси сумку.

Она будто под гипнозом толкнула дверь в кабинет, несколько затравленно посмотрела на Серёгу и Оксану, обошла свой стол, чтобы сумку взять. Голову повернула и увидела, что Костров стоит в дверях и смотрит на неё с улыбкой. Это как-то не вязалось с его тоном минуту назад, но сейчас она об этом думать не могла.

— Значит, здесь ты работаешь? Не слишком шикарно, солнце.

Она глянула на коллег, пожала плечами, не зная, что сказать. Вышла из-за стола, с сумкой в руках, направилась к Павлу. Он встретил её едва ли не открытыми объятиями, рука снова оказалась на плече Алёны, а Сергею и Оксане досталось вполне добродушное прощание:

— Пока, ребята. Хороших вам материалов.

— Спасибо, — на автомате отозвалась Перевайко, а в следующее мгновение Костров захлопнул дверь. Улыбка тут же стёрлась с его лица.

— Телефон в сумке, — пробормотала Алёна, принялась судорожно дёргать молнию, но Павел взял её за локоть.

— Не здесь. Давай прокатимся.

— Куда прокатимся? — не поняла она. — Зачем?

— Пообедаем, например. Странно разговаривать в коридоре, я к этому не привык.

— Я не хочу обедать, я не могу уйти.

— Можешь. Я тебя отпустил. Думаю, твой Рыбников возражать не будет.

— Он не мой…

— Вот и отлично. — Он вёл её по коридору за руку, а она почему-то шла. Даже на помощь позвать не пыталась. — А что с Тарасом?

— Что? — Алёна почему-то перепугалась этого вопроса.

Он хмыкнул, не глядя на неё.

— Вот и проверим — что.

За рядом турникетов в холле, как изваяния, стояли охранники Кострова. В чёрных костюмах, все внушительной комплекции и мрачные, как памятники. Алёна нервно сглотнула, глядя на них, даже руку попыталась освободить, но Павел её из здания вывел, и они в окружении телохранителей прошествовали к машинам. Два чёрных «гелендвагена», как близнецы, стояли и ждали их, а подоспевший первым охранник распахнул заднюю дверь одного из них.

— Садись.

— Я не хочу обедать, — сказала Алёна, как только Павел оказался рядом с ней на заднем сидении. Он полы пиджака одёрнул, на неё не смотрел, но согласно кивнул.

— Вот и отлично. Толя, в усадьбу поехали.

— Хорошо, Павел Андреевич.

Алёна в первый момент растерялась, потом завертелась на сидении, но автомобиль уже тронулся с места и тут же набрал скорость, сзади не отставал брат-близнец.

— В усадьбу? Мы так не договаривались, что ты делаешь?

— Я же тебя приглашал, только несколько часов назад. С официальным визитом. — Павел вздохнул, на сидении откинулся, а на Алёну кинул усталый взгляд. — Вот, этот визит начинается прямо сейчас.

— Это похищение. Ты в курсе?

— Да ладно. Я тебе экскурсию устрою. По Марьяново. Неужели тебе не интересно?

— Нет.

Костров улыбнулся, по-особенному, такой улыбки Алёна у него ещё не видела, после неё все мысли из головы вдруг улетучились.

— Как женщины бывают ветрены.

Сердце отчего-то подскочило и на мгновение замерло, а Алёна поспешила от Павла отвернуться. Сложила руки на груди и стала смотреть в окно. Было понятно, что она своими воплями и гневными требованиями вряд ли чего-то добьётся. Машины неслись вперёд, будто торопясь покинуть пределы города, и по её просьбе никто бы и не подумал остановиться. И поэтому, вместо того, чтобы тратить силы без всякого толка, Алёна решила воспользоваться, возможно, последним шансом, и всё обдумать. Павел к ней больше не лез, охранник передал ему планшет, и Костров уткнулся в него взглядом, время от времени только тёр щёку, покрытую мелкими рубцами. Алёна вроде и не смотрела на него, но почему-то всё замечала, и только дышала осторожно.

Полтора часа пути прошли в молчании. Они с Костровым молчали, водитель молчал, охранник молчал. Даже радио никто не подумал включить. Павел Андреевич, кажется, работал, и ему никто не смел мешать. И только когда впереди показались крыши домов Марьяново, он голову поднял, посмотрел в окно, и сказал:

— Есть хочу.

Охранник на переднем сидении шевельнулся, Алёна не удивилась бы, узнав, что он до этого спал, слишком неподвижно сидел всё это время. Но голос его прозвучал вполне бодро:

— Мы как раз к обеду возвращаемся.

Павел планшет выключил, положил на сидение между собой и Алёной, посмотрел на ту.

— Ты ещё злишься?

Она сложила руки на коленях, как школьница.

— Мысленно составляю заявление в полицию.

Он усмехнулся.

— Такой длинный список моих проступков? Я начинаю беспокоиться. Ты голодная?

Алёна посмотрела на него и тут же гордо отвернулась. А он вдруг руку протянул и пристроил ладонь на её колене. Алёна едва не подскочила, а Костров похлопал её, будто Роско по голове, и сказал:

— Мне прислали кухарку. Теперь живём.

Алёна головой качнула и пожаловалась негромко:

— Бред какой-то.

Со стороны охранника послышался звук, похожий на смешок. Алёна подозрительно глянула, затем на его шефа посмотрела, но Павел ответил ей абсолютно серьёзным взглядом.

Проезжая по улице Марьяново, Алёна невольно посмотрела на второй от дороги дом, даже оглянулась, не удержалась. Павел это заметил, но ничего не сказал. А уже через пару минут они свернули на дорогу к усадьбе. Надо же, прошло всего три дня, как она выбралась из этого леса среди ночи, а такое чувство, будто полжизни. Она возвращается сюда с Костровым, и лес совсем не выглядит тёмным и страшным. Сквозь высокие кроны пробиваются солнечные лучи, от них зелень кажется ещё более яркой и сочной, а среди неё белые, жёлтые и фиолетовые искорки цветов. Даже захотелось выйти и прогуляться. Только кто её отпустит? Она под колпаком.

Автомобили притормозили перед воротами, через которые Алёна и сбегала, вот только тогда охраны на въезде не было, а сейчас полный боекомплект. Алёна смотрела на бравых молодцев в камуфляже, похожем на военный, они пропустили машины на территорию, и ворота тут же закрылись. Наглухо. Алёна не удержалась и прикрыла глаза.

— Смотри, какая красота вокруг, — будто издеваясь, сказал Павел. Глаза она открыла, посмотрела. А Костров придвинулся к ней, склонил голову к её уху. — Обожаю эту усадьбу.