— В городе есть школы. Думаю, хоть одна приличная найдётся.

Регина взглянула на неё в удивлении.

— Алёна, что вы. Ваня должен учиться в Москве. А, возможно, за границей. Он должен получить лучшее образование. Да, милый? — Регина мальчику улыбнулась.

«Милый» водил вилкой в тарелке и на рассуждения о его будущем никак не отреагировал. А вот Алёна с ужасом посмотрела на Павла.

— За границей?

Костров попытался успокоить всех разом.

— Давайте не будем обсуждать это сейчас. Может, поужинаем спокойно? Никто ни про какие заграницы речи не ведёт. Пока, по крайней мере.

Регина допила воду и неожиданно тяжко вздохнула.

— А, по-моему, как раз пора…

Павел кинул на неё предостерегающий взгляд, едва ли не цыкнул. Алёна отвернулась, притворилась, что не заметила. Не заметила, не понимает, делает вид, что всё в порядке. Со злости хлеб вареньем намазала не только Ване, но и себе. Хотелось плакать. Чёрт…

Не сразу поняла, что Регина на неё смотрит, в некотором удивлении. Алёна поторопилась прожевать, сделала глоток чая, потом вспомнила, что за столом нужно сидеть с прямой спиной, расправив плечи. Она всё это проделала, но взгляд Регины не изменился. После чего та осторожно заметила:

— У вас хороший аппетит, Алёна.

Регина это произнесла, и аппетит тут же пропал. Алёна посмотрела на хлеб с вареньем в своей руке, положила его на тарелку. А Павел, негодяй такой, рассмеялся. Попросил:

— Регина, оставь её в покое. Не все, как ты, питаются воздухом.

— Я ничего в виду не имела.

Ваня поднял руку со своим сладким бутербродом вверх, демонстрируя его всем, и, наконец, улыбнулся.

— Вкусно, — похвастал он.

Павел по волосам его погладил.

— Тогда жуй, как следует, а то заглатываешь, как удав. — А Алёне подмигнул.

После ужина, подойдя к ней, услышал расстроенное:

— Я много ем.

Костров погладил её по бокам.

— Не обращай внимания.

Алёна смотрела на белую скатерть и продолжала печально кивать. Потом руки в стороны развела.

— Я буду вот такая толстая. И ты меня не будешь любить.

Павел внимательно вглядывался в её лицо, но Алёна, кажется, искренне не поняла, что сказала. Это не было уловкой, не было наживкой, она закусила губу и, наверное, пыталась представить себя в состоянии, которое ей предрекла своим замечанием Регина. Поэтому Павел наклонился к её уху и успокаивающе шепнул:

— Буду. — А Регине после попенял: — Тебе обязательно было это говорить? — Прошёл в свой кабинет, сел за стол, а мачехе, не скрываясь, кулак показал. Та ничуть не смутилась, вроде бы даже удивилась.

— Я ничего такого в виду не имела. Я на самом деле не встречала девушек с таким хорошим аппетитом.

— Ты знаешь, хоть одну девушку не из балета?

— Конечно, знаю.

— Регина, я тебя прошу, оставь её в покое.

— Паша, я тебе клянусь, у меня даже в голове не было. — Регина неопределённо повела плечами. — Если она тебе нравится, я ничего не имею против. Посоветовать могу… и то не буду. Ты мальчик взрослый.

— Ага.

Регина осторожно выглянула через открытую дверь в гостиную. Алёна с Ваней перебрались на диван в гостиной, о чём-то негромко переговаривались, Регине даже показалось, что спорили. Ваня снова куксился, сполз с дивана и уселся у ног Алёны. Та его по волосам потрепала, но поднимать не стала. Взяла со столика книгу и стала читать.

— Что ты собираешься с ней делать? — спросила Регина негромко, то и дело поглядывая в гостиную. Павел тоже смотрел, она видела, и даже когда Алёна Ваньке пальцем погрозила, у него в глазах ничего не изменилось.

— Ты знаешь, я не держу в своём доме… лишних людей.

— Значит, она не лишняя?

— Выходит, что так.

— Паша.

Он поморщился.

— Ты вот, как Алёнка, сейчас начнёшь намекать.

Регина заинтересованно вздёрнула брови.

— На что намекать?

— На то самое. У неё тоже в голове ветер гуляет.

Регина ахнула и рассмеялась.

— И у меня ветер?

— Ты же вышла замуж за моего отца. Явно не тем местом думала.

— Знаешь, что я тебе скажу, милый мой? Когда женщина начинает думать не тем местом, мужчине порой нужно этим пользоваться. Но у вашего брата ума на это хватает нечасто. Вам бы «поматросил и бросил», а вот после «бросил» зачастую самое интересное начинается. Но у вас не хватает терпения.

Павел криво усмехнулся, на кресле сдвинулся немного в сторону, чтобы наблюдать за сыном и девушкой на диване. Ванька к тому моменту влез на диван, на Алёну навалился и обхватил ту руками. Мешал ей читать, но она лишь гладила его по спине, а Ванька дёргал ногой и канючил.

— А она молодец, — заметила Регина.

Павел перевёл на неё взгляд. Головой покачал.

— Не начинай.

Алёна время от времени поглядывала на открытую дверь кабинета. Павел с Региной снова о чём-то негромко разговаривали, разговоры и перешёптывания между ними весь день не заканчивались. Алёна, если честно, многое бы отдала, чтобы узнать, что именно они обсуждают. Чем можно настолько занять внимание Павла, чтобы он на самом деле тебя слушал, тебя слышал и даже с тобой соглашался.

Заставив себя отвернуться, Алёна на Ваню глаза подняла, предложила ему:

— Давай ты ляжешь, а я тебе почитаю.

— Взрослую книжку?

— Да. Хочешь?

Мальчик не отвечал, демонстрировал сомнение, Алёна сама себе на колени положила подушку и потянула его вниз. Ваня лёг, раскинул руки в стороны, тут же перевернулся на живот. Роско подошёл и ткнулся носом ему в лицо, лизнул. Вздохнул шумно и сел рядом, вроде бы тоже слушать приготовился. Алёна негромко читала им обоим, читала Джека Лондона, нашла книгу на полке в кабинете Павла, и книге этой, судя по титульному листу, было больше пятидесяти лет, страницы пожелтевшие, а шрифт неровный. Непонятно, откуда она взялась в усадьбе. Но Джека Лондона Алёна любила, и перечитывала с удовольствием и интересом, а вот Ваня очень быстро уснул. Виноват в этом был не талантливый американский писатель, ребёнок сегодня сильно устал, но это всё равно заставило улыбнуться. Ваня уткнулся лицом в подушку, пальчиками вцепился в Алёнину футболку и уснул. От собственного недовольства этим вечером, наверное, устал не на шутку. Читать вслух Алёна перестала, ребёнка больше не трогала, и приказала себе больше не смотреть в сторону кабинета. Павел сам вышел минут через двадцать, остановился перед ними, потом подошёл и на корточки присел.

— Завод у него кончился? — тихо спросил он.

Алёна кивнула.

Очень трудно было усидеть на месте, когда Павел понёс сына наверх. Ещё вчера Алёна непременно пошла бы с ним, расстелила бы детскую постель, помогла бы ребёнка уложить, и всё это казалось бы уместным и делалось сообща. А сегодня следом за Костровым из кабинета вышла Регина, и хотя улыбнулась Алёне вполне радушно, но именно она отправилась за ним наверх. А Алёна осталась сидеть на диване. В сердцах захлопнула книгу, да так громко, что Роско вскинул голову, сонно поморгал и покрутил головой по сторонам, проявляя бдительность. А когда осознал, что его провели, недовольно на Алёну покосился. Зевнул.

Как же её раздражали тихие разговоры за стеной! Выяснилось, что Павел уступил Регине свою комнату, и после того, как уложил сына, зашёл к мачехе, и они снова разговорились. Алёна, закрыв дверь своей спальни, которая, по сути, её уже давно не была, потому что она в ней давно не ночевала, старалась не прислушиваться, но всё равно слышала. Негромкие голоса, иногда тихий смех, потом на какое-то время всё смолкало, и это казалось ещё более мучительным. Потому что Алёна в эти минуты вся превращалась в слух, но знала, что это бесполезное занятие, стены в доме не картонные, чтобы что-то можно было расслышать. Поэтому ничего не оставалось, как переодеться, выключить свет и лечь в постель. Лежала, вытянувшись солдатиком, таращилась в темноту, а руки сложив на животе. За стеной негромко бубнили, она то и дело посматривала на часы, один раз даже встала и сходила в детскую, проверить Ваню, но тот спал без задних ног. Алёна вернулась в свою комнату, правда, на секунду-другую приостановилась под дверью комнаты Павла, но почти тут же почувствовала себя жалкой, и ушла, закрыла за собой дверь.

Что он делает в её комнате так долго? Почему не выходит? О чём они могут разговаривать весь день?

Что происходит?!

Потом всё стихло. Неожиданно. Стало очень тихо, и от этого страшно. Алёна даже на постели села, старательно прислушиваясь, и чувствуя, что у неё от нервного напряжения немеют пальцы. Грудь распирало, дыхания не хватало, а за окном… за окном стало темно. В комнате Павла погасили свет. А Алёна для себя решила: ещё минута — и она умрёт. Ещё минута, всего одна… и если не умрёт, нужно будет что-то делать. Вот только что?

Дверная ручка осторожно повернулась, Алёна даже не успела сглотнуть и до конца осознать, а уже рухнула на подушку и затаила дыхание. Павел вошёл, очень аккуратно, почти бесшумно, прикрыл за собой дверь. Прошёл, на ходу снял футболку, джинсы расстегнул, а когда сел на край кровати, устало вздохнул. А у Алёны от этого вздоха, ставшего уже знакомым и необходимым, наконец, от сердца отлегло. И это было такое невероятное облегчение, что она вцепилась в одеяло. А он лёг и сразу к ней придвинулся. Вот как тут можно было и дальше притворяться спящей? Алёна повернулась к нему и обняла, руки крепко обхватили его шею. Павел прижался губами к её лбу, пальцы запутались в волосах.

— Ты чего не спишь?

Она только головой мотнула, продолжая горячо дышать ему в плечо. А Павел её погладил. Как-то по-особенному погладил, по-хозяйски. Ладонь прошлась по спине, по ягодицам, прижала её к его телу теснее. А вот голос прозвучал несколько сурово:

— Никогда больше не думай об этом.

Алёна смогла вдохнуть. И пообещала:

— Не буду.

14

Это было первое утро, когда Алёна проснулась рядом с Павлом. Обычно он просыпался рано, и она заставала его либо в кабинете, либо в тренажёрной комнате. А сегодня… сегодня было какое-то особенное утро. Павел спал, не проснулся, даже когда Ваня влез к ним в постель. Алёна в этот момент глаза открыла, но мальчик забрался на кровать, пролез между ней и отцом и лёг. Тогда Алёна на часы и посмотрела. Восемь утра, Павел спит, Ванька зевает, а в доме тихо. Она на локте приподнялась, спросонья не в силах понять, что делать ей, вставать и отправляться готовить завтрак? Но на мальчиков посмотрела, и вместо этого снова прилегла. Укрыла Ваню одеялом, а он глаза открыл и посмотрел на неё. Вполне осмысленно, хотя когда лез к ним в кровать, казался совсем сонным. Алёна волосы ему пригладила и шёпотом спросила:

— Проснулся?

— В папиной комнате Регина, — ответил он тоже шёпотом.

Алёна кивнула, поцеловала его в лоб. И проговорила на ухо:

— Полежи тихонько, пусть папа поспит.

Ванька под одеялом повозился, прижался к отцу. Глаза закрыл, но Алёна видела, что он подглядывает. Потом он разулыбался, а Алёна прижала палец к губам. Правда, долго лежать не пришлось. Во-первых, Ване уже спокойно не лежалось. Он возился, то и дело принимался что-то Алёне шёпотом рассказывать, и Павел, понятное дело, в какой-то момент глаза открыл, посмотрел на них, но затем голову отвернул, ещё не в силах проснуться. А во-вторых, вскоре в дверь деликатно постучали и голосом Регины оповестили:

— Паша, некогда спать.

Ваня тут же сел на постели, скинул с себя одеяло и во весь голос отозвался:

— Регина, а я не сплю!

Ребёнок полез с кровати, перебрался через ноги отца, спрыгнул на пол и распахнул дверь. Алёна не знала, как его остановить и что сказать, и поэтому только успела натянуть на себя одеяло. Потому что знала: Регина Родионовна заметит всё.

— Я уже проснулся, — повторил Ваня, хватая Регину за руку. — А папа ещё спит!

— Не сплю, — отозвался Костров из-под своей руки. И пробормотал: — С этим ребёнком не поспишь.

Регина, конечно же, на них смотрела. На лице абсолютно спокойное выражение, ни тени любопытства в глазах. За это Алёна была ей благодарна. А ещё за то, что Регина довольно скоро прикрыла дверь в спальню, уводя с собой Ваню. Алёна услышала её голос:

— Пойдём, умоемся и оденемся. Нельзя спускаться к столу в пижаме. Ты ведь знаешь об этом?

— Знаю.

Алёна, наконец, расслабилась, приподнялась на локте и на Павла посмотрела. Погладила его по груди.

— Выспался?

Он вздохнул и потянулся.

— Не люблю долго спать. Потеря времени.

— Зато для здоровья полезно. — Алёна к нему придвинулась, поцеловала в губы. Улыбнулась, когда Павел её обнял. — Если бы Ванька не разбудил, ты бы ещё спал.