Я не стала отнекиваться. Когда еще представится такая возможность! Прошла в примерочную…

Кто бывал в нашем свадебном салоне, надолго запомнит его примерочные. Их две, и они огромные. С трех сторон комнатка отделана зеркальными стенами, вход прикрывает бархатный полог. Когда будущая невеста, оглядев себя хорошенько со всех сторон, откидывает полог, появляется не она, а королева. Так торжественен ее выход народу.

Как-то так и я появилась перед Мариной и девочкой-продавщицей, вернувшейся из подсобки.

– Восхитительна! – всплеснула руками Марина, словно видела меня в этом платье впервые. Сама ведь помогала его шнуровать. – Ты будешь самой красивой невестой на свете.

– Спасибо, Мариночка, – всхлипнула я.

– У вас уже назначена дата свадьбы? – с наивным воодушевлением поинтересовалась девочка-продавец.

– Вот, Настя, ты все испортила! – досадливо поморщилась Марина.

Как же мы понимали друг друга!

Я вернулась в примерочную и переоделась.

Поговорить насчет рекламного блока нам не удалось, в салон зашли три дебелые девицы, в одной из которых с трудом угадывалась невеста. Я подумала, что нельзя так разъедаться перед торжественным днем. Мы переглянулись с Мариной, она бы тоже села на диету перед грядущей свадьбой, я нисколько в этом не сомневалась.

– Беременная, – неожиданно прошептала мне Марина.

С ее опытом она мигом определяла пикантные положения.

– Настя, предложи невесте стиль беби-долл.

– Гы-гы, – отозвалась невеста радостно. – Чтоб от груди свободно было.

И покупатели потерялись среди вешалок.

– Не люблю детей, – призналась я задумчиво.

– У меня их тоже нет, – пожала плечами Марина.

– А у него есть. Близнецы. И я не знаю, что с этим делать.

– У тебя появился интересный френд?

– Он женат, и у него дети.

– Что тебя останавливает?

– Как ты не понимаешь, я не могу. Это невозможно.

– Невозможно идти у тебя на поводу и из дружеских соображений постоянно покупать рекламные блоки в вашей газете! Это все равно, что выбрасывать деньги в форточку с тринадцатого этажа.

– Почему с тринадцатого?

– Чтобы ветер сразу унес. Но я же это делаю.

– Спасибо тебе. Ты нас кормишь.

– А вы меня поедом едите. Это что за фотография? Почему она обезличена? Я против. Статья хороша, а фотография никуда не годится.

– Ты не подпишешь рекламный блок?!

– Нет. Звони своему фотографу, пусть приезжает и снимает тебя в этом, – она кивнула на мое любимое платье, – наряде. Когда ты смотришь на него, я вижу в твоих глазах такое неподдельное счастье, что верю тебе: да, мой салон – лучший!

– Ты настоящая акула бизнеса, – пробормотала я. – Ты готова идти по трупам. А если эту фотографию увидит моя бабуля?! Объясняй ей потом, что все это понарошку. Она потребует представить ей моего жениха.

– Это твои проблемы. Я акула, я хочу видеть на снимке живых людей. Человека. Тебя то есть. Все, или не подпишу. Дружба дружбой, а бизнес бизнесом.

Я позвонила Лешику по мобильному телефону и попросила его срочно приехать, чтобы переделать снимок с «Музой Гименея».

Выпроводив с покупками посетителей, Марина снова взялась за меня. Привычно быстро из джинсовой девушки я превратилась в роскошную красавицу, которая готова была идти на бал, оставалось только дождаться принца.

– Третьего раза платье не выдержит, – сказала Марина, глядя на меня. – Тебе придется его купить.

– Шантажистка!

– Я тебе скину двадцать процентов.

– Пятьдесят! И я повешу его в свой шкаф, чтобы доставать каждый вечер и любоваться.

– Тридцать, и ни копейкой больше.

– Договорились. Можно, я возьму в рассрочку?

– Когда в нашей стране журналисты станут обеспеченными людьми?!

– Марина, это полнейшая утопия!..

– Здравствуйте, милые девушки!

Я крутилась в примерочной перед зеркалами, стоя на небольшом постаменте. Бархатный занавес был откинут, и мною мог любоваться кто угодно. Ладно бы один только Лешик, но ведь он привез с собой и Максима!

– Это я его привез, – хмыкнул Максим, останавливаясь напротив меня. – Не помешаю?

– Нисколько, – обрадовалась Марина.

– Помешает! – заявила я. – У нас сейчас будет рабочий процесс!

– Что? – засуетился Лешик. – Переснимать? Кого? Ее? Тимофеева, ты обалденно смотришься невестой! И отчего ни разу замуж не выходила? Я бы на тебе пять раз женился…

Марина отвела его в сторону и, тыча пальцем в черновик, высказала свои претензии. Тем временем я нервно поправляла платье, а Максим смотрел на меня и молчал.

Мог бы сказать комплимент! Или какую-нибудь гадость. Такое тягостное молчание, словно у него хомячок сдох. Неужели у мужчин я вызываю только такие ассоциации?!

– М-да, – наконец-то высказался он, закладывая руки за спину. – Поражен, потрясен, восхищен.

– Правда?! – обрадовалась я. – Это ручная работа. Дорогущая, но хозяйка салона дает скидку. За это потрясение я буду выплачивать ей деньги помесячно всю жизнь.

– Стремишься в кабалу? – прищурился Максим.

– Куда?

– Кто жених?

– Что?

– Кто твой жених? Я его знаю?

– Нет!

– Найду и убью, останешься молодой вдовой. Может, лучше не затевать это брачное непотребство?

– Так вот как на самом деле ты относишься к священному союзу двух сердец!

– А ты как? – спросил он.

– Я? Я положительно. Отчего не выйти замуж в красивом платье с хрусталиками…

– С хрусталиками?! С хрусталиками! – обвинительным тоном повторил Максим, не сводя с меня негодующего взгляда. – Ее интересуют только хрусталики! Она выходит замуж ради красивого платья! Вот она, истинная женская сущность.

– Моя сущность никого не касается, – разозлилась я. – Не нравится?! Катись давай отсюда! Пешком по рельсам! К чертовой бабуш… К детям!

– И дались тебе дети! Ты что, ими бредишь?

– Они не мои!

– Подождите, – разняла нас Марина. – Так нельзя. Жених не должен видеть невесту в свадебном платье! Поругаются, и свадьба расстроится.

– Какая свадьба?! Марина, он мне не жених!

– Но вы так пламенно обсуждали детали наряда, что я подумала, это тот френд…

– Да, это тот еще френд! Только он мне никто!

– Ах, я никто?! Я никто?! Да, я ей никто!

– А что, – изумился Лешик, – ты ей кем-то был? И когда только успел?

– Все закончилось, не успев начаться, – всхлипнула я, глядя на то, как Максим размашистым шагом направляется к выходу.

У дверей он остановился и, не поворачиваясь, показал нам (нет, лично мне) указательный палец высоко поднятой правой руки и скрылся.

– Что это было? – поразился Лешик. – Что это между вами было? А что, что-то между вами было, Таш?

– Ты чего, – встряхнула меня Марина, – с катушек съехала?! Что на тебя нашло?

– Он уехал? – поинтересовалась я, озадаченная странным жестом.

– Нет, – ответил Лешик. – Мотыляется у входа, ходит туда и сюда. Меня ждет. Я обещал ему помочь Светланку с близнецами в деревню перевезти, у них вещей много…

– Мотыляется, это хорошо, – хмыкнула я.

Настроение как-то сразу улучшилось.

– Давайте переснимем, что ли, – неуверенно предложил Лешик.

– Давайте, – согласилась я.

– Ты готова? – с сомнением спросила Марина.

– Я профессионал!

Многие мужчины совершенно неадекватно воспринимают женщину в свадебном наряде. Психологи говорят, что, увидев подвенечное платье, они испытывают сильное потрясение, особенно те из мужчин, кто задействован в брачном мероприятии в качестве главного героя. Именно по этой причине жениху нельзя заранее смотреть на невесту в свадебном платье. В нем он ее видит непосредственно во время брачной церемонии. «Бац!» – и увидел. «Бум-с!» – и мозги у него заклинило. Бери его тепленького, пока он не очухался.

Мужчины намного острее женщин воспринимают внешние раздражители. Чего только стоит их реакция на красный цвет! Ученые опровергли распространенное мнение о том, что красная тряпка раздражающе действует на быков, и пришли к выводу, что от этого агрессивного цвета раздражаются только мужчины. Первыми об этом догадались европейские священнослужители в Средние века. Они-то и ввели обычай – невеста должна венчаться только в красном, а жених – в чем попало, без разницы. Это потом уже красное подвенечное платье сменили на белое, подозреваю, что реформаторами были одураченные мужчины – альфа-самцы. Но женщины ухитрились довести белое платье до такого совершенства, что устоять перед ним было невозможно. Как и перед моим – бело-нежно-сиреневым с хрусталиками, каждый из которых сверкал на свету и отражал мою неземную красоту.

И я использовала ее на благо родной газеты. Воодушевленная нервным зрителем, торчавшим по ту сторону витрины, я изображала счастливую невесту. Зритель же упорно делал вид, что происходящее его не волнует и он просто нервно курит в сторонке. Но когда Лешик восклицал особенно громко, бегая и щелкая фотоаппаратом вокруг меня, зритель машинально поворачивался и следил за процессом. Я, принимая вид обиженной скромницы, демонстрировала полное безразличие к зевакам. Шоу должно продолжаться!

– Могла бы ему улыбнуться, – поморщилась Марина, когда мужчины уехали.

– Зачем?

– У тебя может больше не быть второго шанса, чтобы произвести первое впечатление!

– Если посчитать, сколько раз мы виделись, то первое впечатление у него уже сложилось.

И я вспомнила лифт.

– У него пиджак от «Бриони», – задумчиво произнесла Марина.

– За презентабельной внешностью мужчины должно видеться нечто более глубокое, что хочется рассматривать и изучать.

– Мужчина и энциклопедия домашнего хозяйства не имеют ничего общего, – скептически возразила Марина.

– Но в эту глубину хочется нырнуть и захлебнуться!

– Суицидальные наклонности лечатся тяжелым физическим трудом.

– Нет у меня наклонностей! – обиделась я.

– Вот и хорошо. Переодевайся, Настя запакует платье. Я продаю его тебе в рассрочку на полгода.

– Марина, мне кажется, оно отлично будет смотреться как просто вечернее.

– Не теряй надежды сходить в нем в загс.

– И вовсе я об этом не думаю!

– Зря. В первом походе есть что-то очаровательно-прекрасное, – мечтательно проговорила она. – Второй смазывает впечатление, третий совсем не нужен. Но первый раз – это как первая ночь любви…

Все-таки женщина и свадьба – понятия неразделимые. Это мужчина может от них абстрагироваться, держаться особняком. Полагаю, свадьбу придумали женщины, а развод – мужчины.

Я ушла из салона с пакетом в руке. Не сказать, чтобы очень довольная, но в хорошем настроении. Марина не подписала рекламный блок, снимок еще предстояло переделать. Зато я убедилась в том, что Максим ко мне не равнодушен! Он ревновал так, как ревнуют близкую женщину, а между нами не было близости. Значит, моя теория третьего поцелуя верна? Отчего-то я подумала, что у меня еще будет возможность продолжить ее проверку.


Дома меня ждал сюрприз. Леонид Парфенович с Жориком ловили попугая, снося все на своем пути. Испуганная птица, как только я вошла в коридор, со всей дури вцепилась мне в волосы. Я закричала от боли и неожиданности, соседи закричали потому, что закричала я, попугай испугался еще больше и спикировал в ботинок Жорика.

– Он там сдохнет от удушья, – мрачно заметил Леонид Парфенович.

Жорик схватил ботинок, перевернул его и принялся трясти. Я благоразумно прикрыла руками голову.

– Откуда птичка?

– Из лесу, вестимо, – хмыкнул старик и выхватил обувь у Жорика. – Ути-ути-ути. Мои надумали рожать! Весь хлам скинули мне.

– Ваши товарищи разрабатывают новую программу партии? А попугай изображает протестную оппозицию?

– У Леонида Парфеновича дочка легла в роддом, – прояснил ситуацию Жорик. – Перед этим она принесла попугая и кошку. У детей на животных бывает аллергия.

– А кошка где?

– Предлагаешь поймать и ее? – сварливо поинтересовался дед.

– Значит, кошка тоже убежала, – констатировала я факт.

– Что значит тоже?! – разозлился Леонид Парфенович. – Это намек на то, что от меня сбегает все одушевленное?! Это я от них сюда отселился! Я сам! – Он сник, сунул ботинок Жорику и пошел в свою комнату. – Не хотел им мешать. Зачем старичье молодым.

– Какая же она молодая? – поразилась я. – Ей же под сорок!

Жорик укоризненно посмотрел на меня и отдал мне ботинок. Я пожала плечами и вернула обувь на пол. Видимо, в ботинке попугаю не понравилось. В полной тишине он выкарабкался обратно и взлетел на шкаф. Но больше им никто не интересовался. Мужчины такие непостоянные существа! А если птица вылетит на улицу, потеряется и не сможет перезимовать?! Я подставила стул и принялась ловить его на шкафу.

– Возьмите беглеца, – постучала я к Леониду Парфеновичу, после того как отловила питомца.

Старик недовольно кивнул на пустую клетку.