И эта пронеслась мимо моих ног к коврику как к родному.

Умственный процесс грозился затянуться на неопределенный срок. Вера оставила одну кошку или двух? Не могу же я, не разобравшись, выкинуть их на улицу?

Я принесла сосиску для второй кошки. У нее ее отняла первая. Я отправилась за новой порцией. Намереваясь покормить рыжуху, я остановилась с третьей сосиской в руках, когда за дверью…

Ну, вы меня поняли.

– Ма-а-а-у-у-у-у!

Третья кошка!

Они что, плодятся и размножаются перед нашей коммунальной квартирой?! Или кто-то шутки ради повесил на нашу дверь табличку про приют для бездомных животных? Я очень надеялась, что сюда не прибежит голодный ротвейлер с пятого этажа!

Выглянула, посмотрела, таблички не было. Вообще ничего и никого не было. Только запах на лестнице витал какой-то странный, едва уловимый, больничный.

Третья кошка тем временем… правильно! Лизала коврик Леонида Парфеновича.

Я засучила рукава, решив, что судьба посылает мне бездомных животных, чтобы я забыла свои печали и сосредоточилась на более нравственных поступках! В холодильнике я нашла открытую сметану, налила в блюдечко и отнесла кошкам.

Пока они лизали, думала, а помнит ли Вера свою кошку? Может быть, она забыла ее внешний облик и сойдет любая откормленная особь? А Леонид Парфенович помнит ли кошку? На всякий случай я покормила всех четырех.

Да, к нам на огонек заглянула четвертая кошка.

– Это что еще такое? – недовольно фыркнул Леонид Парфенович, показываясь из своей комнаты. – Это что такое?! Брысь!

– Это ваша кошка, – напомнила я беспамятному старику.

– Почему она во множественном количестве?! – не поверил тот.

– Наверное, – предположила я, – это ее друзья. Она вернулась к вам с ночной тусовки с друзьями. Вы не рады?

– Нет, – признался Леонид Парфенович, морщась. – И которая моя?

– Выбирайте любую, – царственным тоном предложила я. – Они все похожи: ободранные, грязные, худые. Только потом не говорите, что это я плохо заботилась о Вериной кошке и довела ее до такой степени измождения!

– Верина кошка? – изумился старик, протирая очки и наводя резкость на дворовых животных. – Верину кошку вчера вечером забрал мой старший внук!

– Сын Веры?

– Старший сын. Он работает и живет отдельно, ему только кошки не хватало для полного счастья.

– Значит, – домыслила я… ах, какая сообразительная, – вашей кошки среди них нет?

– Разумеется, нет! – возмутился старик. – Чтобы я довел до такого катастрофичного состояния домашнее животное…

– Леонид Парфенович, – предупредила я честно, – только не начинайте! У меня после вчерашнего настроение очень плохое.

– А что вчера было? Ась?

Мне бы такую память!

– Тогда скажите, пожалуйста, почему они с завидным энтузиазмом лижут ваш коврик? Несомненно, они приняли его за родной.

– Глупости, – отмахнулся старик, проходя в ванную комнату. – Я вчера валерьянку на него разлил. На него разлил и на лестничной клетке, когда махал кулаком твоему ухажеру.

Ага, прикидывается немощным, помнит все-таки.

– Он мне не ухажер… – вздохнула я, – больше…

– Ага! Все? Наигрались в любовь и бросили?! Лучше бы направили молодую энергию в правильное русло решения политических вопросов современности.

– Мы и не играли…

А что, возможно, он играл со мной! Как кошка с мышью… Вот как рыжуха с мышью…

– А-а-а-а-а! – закричала я со всей дури и вскочила на табурет.

Кричала я долго, продолжительно и с удовольствием. Выплескивала негативную энергию, накопленную за последнее время. Бедная мышь не знала, куда деваться, и металась сначала по коридору, затем по кухне. Я поняла, что у нее большие проблемы, раз она выскочила с отвагой самоубийцы на четырех дворовых котов. Или кошек. Пол довольно трудно определить на глазок.

Леонид Парфенович гонял мышь веником. Выскочивший из комнаты Жорик кидался в нее тапками. Оксана, добрая душа, ловила не мышь, а кошек и выкидывала их на лестничную площадку. Короче говоря, мы развлекались, каждый – как мог.

Когда все кошки были благополучно выдворены, Оксана поймала мышку банкой из-под малосольных огурчиков. Как мышь повелась на огурцы, я не поняла. А дальше… Дальше случилось то, во что я поначалу не поверила.

Спасительница человечества и меня занялась поисками дыры, из которой выскочило страшное создание! Дыра нашлась в ванной комнате, прямо под раковиной. Рядом с трубой отвалилась штукатурка, и там образовалось довольно приличное отверстие… Привет Максиму Федорову!

Так вот. Оксана выпустила мышь в эту дыру и принялась заделывать ее старыми тряпками! Когда дыра была закрыта, Оксана взяла обещание с Жорика, что он поедет, купит цемент и заделает дыру на пожизненный срок.

Честное слово, я ее зауважала! Жорик ходил гордый и довольный, еще бы, он привел в дом такую нужную девушку! После этого его самооценка значительно повысилась. На всякий случай я ему напомнила, кто именно поймал мышь. Не он, а Оксана. Он был готов лезть со мной на табуретку и кричать истошным воплем! Только из-за девушки Жорик показал себя бравым воином и решился закидать грызуна нашими тапками. Вдруг тот самостоятельно откинет лапки, познакомившись ближе с товарами отечественной обувной промышленности.

В этом сущность мужчин. Сами по себе они слабые создания, мы даны им всевышним для помощи и поддержки. Что они без нас? Пусть об этом подумает Максим, вернувшись в семью, где его ждут близнецы. Я – не его поддержка. Я сама по себе, как тощая, облезлая, но безумно свободолюбивая кошка. Позвонит ли он мне еще? И зачем Лешик дал ему номер моего домашнего телефона! Звонил бы Максим по мобильному, идиотского происшествия не случилось. Мы бы встретились вечером и…

И?!

Женатый мужчина – табу.

Я приличная девушка, попавшая в неприличное положение. У меня принципы, черт бы их побрал! Еще у меня соседи, коты и мыши. И целая куча родственников. Я не одна. Нет, я не одна. Нужно позвонить Софочке, маме и бабуле. Обрадовать их, безусловно, нечем, но должны же они радоваться мне одной!

Когда с такими мыслями я одевалась, почувствовала запах овсяной каши. Оксана варит, кто же еще. О-о-о, Жорику явно повезло. Если этот гад надумает жить с девчонкой гражданским браком, я его убью. Нет, сделаю хуже: доведу до самоубийства – до дверей загса.

В результате этой мышиной возни я опоздала на работу.


– Ташунь, ты чего сегодня такая смурная? – встретила меня в кабинете журналистов Надежда.

Приблизилась ко мне вплотную и зашептала, чтоб Варенцов не услышал:

– Сексом занималась всю ночь, счастливица?

– С чего ты взяла?

– Блузку наизнанку надела.

– Да ты что?! – испугалась я.

– Я-то ничего, – усмехнулась она. – А у тебя еще кураж не прошел. Иди в туалет, переодень.

– Какой кураж, – махнула я рукой, – мышь все утро ловила.

– Ого-го! – вскричал Варенцов. – И как успехи?

– Поймала, – соврала я, совсем немного приукрасив действительность, – нашла дыру и запихнула ее туда обратно.

– Офигеть!

– Да, так и сделала. Соседу приказала съездить за цементом, приготовить раствор и заделать дыру. Варенцов, ты не в курсе, какой сегодня цемент самый крепкий?

Пока он соображал, я убежала переодевать блузку.

– Ты знаешь, – сказала Надежда, когда я вернулась, – у меня никогда не было мышей. Уверена, что поступила бы так же: поймала бы и запихнула обратно. Был только хомяк. Однажды хомяк сбежал, и его схомячила кошка.

– Кошки у меня сегодня тоже были, – поделилась я переживаниями. – Сосед валерьянку на коврик пролил. Пришлось его замачивать.

Это собиралась сделать Оксана, но если бы я осталась сидеть дома…

– Какая ты, Тимофеева, хозяйственная, – искренне восхитился Варенцов. – И мышей ловишь, и коврики стираешь.

– Я тоже такая, – заявила Надежда. – Обрати внимание!

– Уже обратил.

– Пристальное обрати.

– Договорились.

Я не стала мешать им и пошла к фотографу.


– Лешик, – начала я издалека, – как дела?

– Отвратительно, – признался он, весь погруженный в работу. – Твоя Марина снова зарубила рекламный блок. На этот раз ей не нравится, что его поставили в нижнюю часть полосы.

– Да, – вздохнула я, – она профессионал, разбирается в том, что выгоднее стоять наверху. Сразу глаз цепляется за фотографию, потом за статью.

– Из-за нее уменьшаю соседние, свадебную растягиваю до неприличных размеров.

– Какой ты добрый. Лешик, значит, у тебя все хорошо?

– Я же сказал, что ничего хорошего! Федор вчера вернулся злющий, как сто чертей, и не давал мне спать всю ночь! А теперь эта реклама! А через час идти на открытие выставки «Дары осени» с Варенцовым!

Фотографы не любили ходить с журналистом Варенцовым, потому что он не давал им работать, постоянно лез со своими советами, как лучше снимать.

Из всего сказанного я выделила информацию про бессонную ночь.

– А чего ему в деревне не спится? – небрежно поинтересовалась я, так, вроде мимо проходила, но из вежливости задержалась.

– И в самом деле, – горячо поддержал Лешик. – Ехал бы в деревню к тетке, в глушь, в Саратов!

– Ты классика цитируешь или у Максима действительно есть тетка в Саратове?

– При чем здесь Максим?! Я Варенцова послал бы!

– Нет, я просто подумала, что человек не спал всю ночь из-за чего-то. Возможно, у него тетка в Саратове заболела…

– Тимофеева, ты прикалываешься или издеваешься?!

Лешик оторвался от монитора и уставился на меня немигающим взглядом. Я вспомнила: так обычно смотрит кобра, раздувая свой капюшон, намереваясь напасть на ничего не подозревающего зрителя.

– Федор из-за тебя ночь не спал!

– Из-за меня?!

Слишком много радости я вложила в свой голос.

– Нельзя так откровенно радоваться чужому горю, – укорил меня Лешик. – Конечно, из-за тебя. Он весь вечер тебе звонил, а какой-то дед ему сказал, что Натальи нет и не будет. Я предположил, что ты опять попала в полицию или больницу, как в прошлом году. Федор принялся обзванивать отделения полиции и морги.

– Морги-то зачем?! – обиделась я.

В прошлом году я делала репортаж из оперативного отдела, показывая в качестве социальной рекламы их тяжелый напряженный труд. Сама напросилась, о чем до сих пор жалею. Страшно было, когда наркодилера брали, а он отстреливался. С испугу я спряталась в машине «Скорой помощи», она-то и отвезла меня в больницу. В больницу, а не в морг! Меня быстро поставили на ноги, вколов успокоительное с витаминами. Зато какой достоверный материал получился с места событий! Конечно, журналисту важно все испытать на собственной шкуре, прежде чем сесть и описать.

– Когда тебя нигде не нашли…

– Я была в ресторане, а не в морге…

– Неблагодарная! Я же предупредил, что он тебе позвонит!

– И кто так туманно предупреждает?! И вообще, на нем свет клином у меня не сошелся.

– Знаю, он рассказал.

– Что?

– Все! Тимофеева, честно, от тебя не ожидал. Меняешь мужиков, как сумки?

– Дурак ты, Лешик. И Федор твой дурак!

– Ему так и передать?

– Так и передай. Пусть катится к своей жене и детям! Я с такими мужиками – ни-ни!

– Это не его дети, – почесал затылок Лешик, показывая всю остроту своего мыслительного процесса. – Это дети его сестры Светланы.

– Она ему сестра?!

– А ты что подумала?

Я бы схватилась за грудь, изображая, как сильно уколола меня эта новость. Но отчего-то в самые пиковые моменты колет правый бок. Подозреваю, что это намечается аппендицит, а не разрыв сердца.

– Светланка его сестра, – пояснил для особо одаренных Лешик. – Она развелась с мужем и приехала сюда, чтобы начать новую жизнь. Федор предоставил ей свою квартиру. Но Светланке совестно его обременять, и она решила снять дом в деревне. Близнецам нужен свежий воздух. Светланка очень заботливая мать…

Я уже любила этих близнецов и саму Светланку не меньше Лешика!

А еще я любила Максима.


Софочка сидела в напряженной позе, готовая, как только возле кафешки притормозит джип Григория, сорваться и броситься ему навстречу. Мы обедали и беседовали о смысле бытия.

– Это так прекрасно, что он оказался незанятым мужчиной, – мечтательно произнесла она, улыбаясь.

– И хорошо, что у него есть своя квартира, – поддержала я здравую мысль. – Если вместе жить не получится, есть куда разбежаться.

– У него свой дом.

– Нет, дом в деревне он снимает.

– И вовсе это не деревня, а вполне приличный коттеджный поселок.

– Софочка, – догадалась я, – ты говоришь про Григория?!

– Извини, я должна была тебя выслушать и вникнуть в проблему. Но, честно говоря, я не вижу никакой проблемы!

– Разве? Разве это не проблема, все время мучиться, решая дилемму: оставить детей без отца или думать только о своих чувствах! И вот, когда я наконец-то узнаю о том, что его дети – вовсе не его дети, вернее, его, но – не совсем, мы ссоримся! Он мужчина без детей и без меня. Что делать?