– Дай посмотреть, – попросил Вадим, опускаясь на стул.

– Фишкин! Ты почему уселся на чужое место? – недовольно спросил Буравчик.

– Теперь это будет мое место, – чуть привстав, ответил Вадим и, покосившись на Каркушу, добавил: – Конечно, если Андреева не возражает.

Со всех сторон послышался удивленный гул, а Юрка Ермолаев выкрикнул:

– Первая жертва рекламы!

Затем он приставил к груди шариковую ручку и, сымитировав голосом пистолетный выстрел, со стоном рухнул на парту.

– Ермолаев! Прекрати балаган! – срывающимся голосом потребовал физик. – Что вообще здесь происходит?

– Рождение новой звезды, – слабым голосом отозвался Юрка, чуть приподняв голову. Он по-прежнему изображал смертельно раненного человека, и увещевания Буравчика на него не подействовали. – У нас не класс, а какое-то созвездие, – пояснил Ермолаев. – Сначала Черепахина, теперь Андреева. Интересно, кто будет следующим?

– Ермолаев, ты срываешь урок! Еще одно слово, и ты покинешь класс, – пригрозил учитель, и Юрка понял, что, наверное, перегнул палку.

– Извините, Андрей Егорович, – сказал он, состроив крайне серьезную мину.

– Ермолаев, с дневником на класс! – почти взвизгнул Буравчик. Эта была его коронная фраза, означающая обычный вызов ученика к доске.

«Допрыгался!» – обреченно подумал Ермолаев, вылезая из-за парты.

Впрочем, к уроку Юрка подготовился, и опасаться ему было нечего.

Каркуша украдкой оглянулась на заднюю парту. Там сидели Люся Черепахина и Луиза Геранмае – девушка, в которую Фишкин был влюблен чуть ли не с первого класса. Как раз в этот момент Лу придвинулась к Черепашке и, стреляя глазами в сторону Кати, что-то шептала подруге на ухо.

«Меня обсуждают! – с какой-то тайной радостью подумала Каркуша. – Лу так и побледнела от зависти, когда увидела журнал, а тут еще Фишка ко мне переметнулся. Надо же как резко! Все они одинаковые… Что же он раньше смотрел на меня как на пустое место? Впрочем, сейчас мне это очень даже на руку!» – решила она, вспомнив совет Незнакомки обратиться за помощью к Фишкину. Катя бросила на своего нового соседа быстрый взгляд. Тот по-прежнему разглядывал обложку журнала.

– Дай сюда! – шепнула она, резко выдернув из рук Вадима журнал. – Смотри лучше на доску!

– Чего я там не видел? – криво ухмыльнулся Фишка. – Слушай, Кать… А ты сегодня вечером очень занята?

– А как же твоя ненаглядная Луизочка? – съехидничала Каркуша.

– При чем тут она? – недовольно дернул плечом Фишкин.

И хотя ребята переговаривались шепотом, в следующую секунду они услышали раздраженный окрик учителя:

– Андреева, Фишкин! Встали и вышли вон!

Буравчик был выведен из себя, и ученики, успевшие за несколько лет досконально изучить все повадки физика, знали, что в такие минуты с ним лучше не спорить. Парень и девушка покорно встали и молча покинули класс. Им вслед раздалось несколько ехидных смешков.


– А как они тебя нашли? – Вадим заискивающе заглядывал Каркуше в глаза.

– Кто «они»? – прикинулась дурочкой Катя.

Ей нравилось ощущать новизну своего положения. Ведь она совсем не была избалована вниманием парней. А ей, как и любой девчонке, так хотелось почувствовать себя единственной, неповторимой, а главное, всеми любимой. И теперь Каркуша посмотрела на Фишкина с интересом, так, будто увидела его впервые. Высокий, стройный, широкоплечий… Темные, прямые и блестящие, аккуратно зачесанные назад волосы. Лоб широкий, брови изогнутые, тоже темные. Глаза… Вот они-то, пожалуй, и портили всю картину! Нет, сами глаза у Фишки были вполне обычными. Серые, не очень большие, но и не маленькие. Но эти глаза постоянно находились в движении и дольше секунды ни на чем и ни на ком не задерживались. Его суетливо бегающий взгляд никогда не бывал спокойным и прямым, и от этого у собеседника Фишки очень скоро появлялось необъяснимое чувство дискомфорта. Казалось, Фишка постоянно чем-то озабочен или у него что-то болит… На самом же деле Вадим ничем таким озабочен не был и чувствовал он себя вполне нормально, а этот бегающий из стороны в сторону взгляд просто достался ему по наследству от отца. Впрочем, Фишка, как справедливо заметила Незнакомка, был человеком деятельным, энергичным, напористым и целеустремленным. И если уж он чего-нибудь решал, то можно было быть уверенным – парень своего добьется во что бы то ни стало! Вот только с красавицей Лу не повезло бедняге.

Они сидели на широком подоконнике – Каркуша и Фишка. И хотя это было строго запрещено, сейчас ребята могли быть спокойны – никто им замечания не сделает. Ведь все учителя – на уроках.

– Я спрашиваю, как этот фотограф на тебя вышел? – повторил Фишка свой вопрос.

– А, – небрежно махнула рукой Каркуша, – это мой друг.

Но через секунду она спохватилась и поспешила внести ясность:

– Только не думай, что меня по блату на обложке напечатали. Там знаешь какой конкурс был!

– Круто, – без иронии протянул Фишка. – Слушай, а тебе не кажется, что мы с тобой очень подходим друг другу? – неожиданно выдал парень.

– В каком это смысле, интересно? – кокетливо сощурилась Катя.

– Да во всех, – уверенно заявил Вадим. – И по росту, и по характеру, – простодушно пояснил он и продолжил свои рассуждения: – Ты симпатичная, я тоже не урод, мы оба заводные, веселые…

Не в силах более сдерживать себя, Каркуша прыснула от смеха. Отсмеявшись, она спросила:

– Где же ты раньше был, заводной ты мой апельсин?

– Какой еще апельсин? – обиделся Фишка.

– Не обижайся, роман есть такой Энтони Берджесса. «Заводной апельсин» называется. По нему еще фильм сняли. Не видел?

– Нет, – буркнул в ответ Фишка.

Глядя на его по-детски надутые губы, Каркуша готова была снова расхохотаться. Но Вадим поправил упавшие на глаза волосы и серьезным тоном заявил:

– А зря ты смеешься. Я вообще-то и сам удивляюсь, как это я раньше не замечал, что ты такая…

– Какая? – весело перебила Каркуша.

Невзирая на то что их выгнали с урока, а значит, двойки в дневниках и журнале были обеспечены, настроение ее поднималось с каждой минутой. Да, похоже, она не обманулась в своих ожиданиях: эта «Крутая девчонка» непременно изменит ее скучную и однообразную жизнь! Уже, можно сказать, начала менять!

– Живая, – выдавил из себя наконец Вадим и угрюмо уставился на тупые носки своих коричневых ботинок. И даже его всегда бегающие глаза в эту минуту казались остановившимися. Впрочем, поскольку парень смотрел вниз, нельзя было определить, так это или нет.

– А раньше ты, значит, думал, что я мертвая? – в прежнем надменно-насмешливом тоне продолжала дознаваться Каркуша.

– Да при чем тут… – не выдержал Вадим. – Не строй из себя глупую! Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Нет, не понимаю! – склонила голову набок Катя и спрыгнула с подоконника.

– Ты издеваешься надо мной, потому что тебя смущает, что если б не этот журнал, то я бы так и продолжал страдать по Лу? Так ведь? – спросил Фишка и тоже спрыгнул на пол.

– А я разве говорила, что меня что-то смущает? – невинно захлопала ресницами девушка.

– Все правильно, – кивнул головой Вадим. Видимо, он решил гнуть свою линию до конца, оставляя все Катины подколки без внимания. – Так и должно быть. Только ты должна понять главное! – Он поднял вверх указательный палец. – Я тебе не вру и не пудрю мозги. Я честно признаюсь, что, увидев эту обложку, посмотрел на тебя другими глазами. Ну и что тут такого? В чем криминал? – Понемногу к Фишке возвращалось его обычное красноречие и уверенность. – А другие будут врать, вот увидишь! Будут говорить, что уже сто лет по тебе сохнут! – запальчиво проговорил он, махнув головой в сторону закрытой двери их класса.

– Какие еще «другие»? – вскинула брови Катя.

– Да все, – по-детски махнул рукой он. – Думаешь, я не видел их глаза? И Надыкто, и Кузьмин, и даже Ермолаев, – перечислял фамилии одноклассников Вадим. – Вот увидишь, он тоже через неделю начнет к тебе клеиться и забудет свою Черепашку!

– Он хоть через неделю, а ты в тот же день забыл про Лу. – Каркуше ужасно нравилось чувствовать себя надменной красавицей.

Эти ощущения были для девушки новыми, неожиданными, захватывающими. Неужели Вадим прав и теперь в нее будут влюбляться все подряд? А Фишка, скорее всего, сам не верил до конца в то, что говорил сейчас. Просто он поставил перед собой очередную цель и теперь распинался на все лады, как всегда, решив, что для ее достижения все средства хороши. А опыт подсказывал ему, что в общении с людьми лесть является одним из самых мощных орудий и имеет поистине убойную силу.

– У меня с Лу никогда ничего не было, ты же знаешь, – горячо заговорил после паузы Вадим. – Да, она мне нравится, вернее, нравилась, – поспешно поправился он. – Ну и что с того? Я-то ей никогда не нравился. А тебе я предлагаю стать моей девушкой.

– Значит, ты уверен, что способен мне понравиться? – слегка капризным голосом поинтересовалась Каркуша.

– Вовсе нет, – возразил он. – Но почему бы не попробовать? Давай присмотримся друг к другу, и все такое, – убеждал девушку практичный Фишкин. – А если у тебя уже есть парень, тогда так и скажи.

– Странный ты, Фишка, – ушла от прямого ответа Катя. Наконец-то она заговорила серьезно. – Ты мне вроде как сделку заключить предлагаешь. Мне всегда казалось, что то, о чем ты говоришь, должно возникать само собой и неожиданно, как вспышка, озарение, наваждение. Понимаешь?

– Ну и чего хорошего в этих твоих вспышках? – не сдавался Вадим. Не в его правилах было сворачивать с дороги на полпути. – Как вспыхнет, так и погаснет! Да, я взвешенно подхожу ко всем вопросам и вполне обдуманно и осознанно предлагаю тебе свою дружбу… Разве это плохо? И потом, я же не тащу тебя ни в загс, ни даже в постель…

– Еще чего не хватало! – презрительно фыркнула Каркуша.

Но он, пропустив ее замечание мимо ушей, размеренно чеканя каждое слово, продолжал:

– Я просто думаю, вернее, я даже уверен, что мы с тобой могли бы стать отличной парой, потому что у нас много общего.

– Никогда не замечала, что ты такой зануда! – Каркуша отвернулась к окну и провела по запотевшему стеклу пальцем. Через секунду на стекле появилась смешная лопоухая рожица, и, воспользовавшись тем, что парень на нее не смотрит, Каркуша быстро крупными буквами написала внизу: «Фишка». – Слушай, а ты случайно не для того все это затеял, чтобы позлить Лу? – Катя резко повернулась к нему.

Она привыкла всегда говорить то, что думала. И едва эта мысль возникла, как она тут же сорвалась с ее языка.

Фишкин порывисто дернул головой. Где-то в самой глубине души этот мотив присутствовал, но парень никак не ожидал, что Катя задаст ему настолько откровенный вопрос.

– Глупости, – только и сказал он, густо покраснев.

Но от Каркуши не ускользнуло его смущение.

– А по-моему, я в точку попала! – Больше всего Каркуше хотелось, чтобы Фишкин начал сейчас ее переубеждать, приводить какие-нибудь веские доводы.

И Вадим не замедлил это сделать. Он сказал, что если бы даже Лу когда-нибудь и согласилась стать его девушкой, то из этого ничего путного все равно бы не вышло, потому что она слишком высокого о себе мнения. А он, Вадим, якобы органически не переносит заносчивых и высокомерных людей. Еще он уверял Катю в том, что Лу нужна ему не как реальная девушка, а, скорее, как память о первой влюбленности. Конечно, старых поклонников всегда досадно и горько терять, но что тут поделаешь?! Он, Фишка, никакими обещаниями ни с кем не связан и не собирается всю жизнь ублажать чьи-то амбиции. Нет, он не любит Лу. Да и не любил никогда! Это другое чувство, названия которому, возможно, и не существует в русском языке. До сегодняшнего дня он относился к Лу как средневековый рыцарь к даме своего сердца. Ведь те тоже не особенно баловали рыцарей своей благосклонностью. А Каркуша – совсем другое дело! Она вообще классная девчонка и к тому же своя в доску, чего о Лу нельзя сказать ни при каких обстоятельствах.

Горячие высказывания Вадима были сбивчивы и полны противоречий. Каркуша не могла не заметить этого. Но ей нравилось слышать, что она во всех отношениях лучше Лу, пусть даже доводы в пользу этого были весьма сомнительными. Много чего еще говорил ей Фишка, пока наконец Катя не перебила его неожиданным вопросом:

– А ты мог бы исполнить одну мою просьбу?

– Легко, – тут же откликнулся Вадим.

– У меня есть подруга, – пустилась в объяснения Каркуша. – Да ты ее знаешь, Оля Ганичева из десятого «Б».

– Это такая красивая и неприступная? Незнакомка? – уточнил Фишка, припомнив удачно придуманную Ермолаевым кличку.

– Да, Незнакомка, – кивнула Каркуша. – Так вот она влюбилась в одного парня… Его ты тоже наверняка видел. Ты в «Двух клонах» часто бываешь?