Оливия Голдсмит - Крутой парень

— Ты такая красивая, — сказал он.

— Да что ты, я…

Он закрыл ей рот ладонью.

— Ты самая красивая, — повторил он.

Хотя Трейси думала, что у нее больше не осталось слез, она снова заплакала. Джон нежно провел рукой по ее телу.

— Ты прекрасна. У тебя удивительные груди, такие мягкие и беззащитные. Они напоминают мне новорожденных щенков.

— Щенки! — засмеялась она. — Как тебе пришло такое в голову?

— Не знаю. Мама говорит, что мне нужно завести собаку.

Они рассмеялись и снова поцеловались. Трейси отодвинулась и сказала серьезно:

— Джон, я была просто дурой.

— Я тебя обожаю.

Именно это Трейси хотела бы слышать всю свою жизнь. Но она должна была все ему сказать.

— Подожди. Послушай. Я просто не знала, чего хочу. Молли сказала, что я размазня… — Как найти слова, чтобы объяснить ему все? — Я просто не понимала…

Джон поцеловал ее.

— Ты знаешь, как я люблю твои ушки? — Он нежно укусил ее за мочку. — Я всегда обожал их.

Джон вытянулся на постели.

— Мне кажется, что мы с тобой одни во всем мире. Как Адам и Ева на плоту. — Он поднялся на локте и заглянул ей в глаза. — Ты теперь разрешишь мне есть яйца-пашот?

— Прямо сейчас? — спросила Трейси.

— Ну нет, не сию минуту, — ответил Джон. — Сначала я сделаю кое-что получше.

— Опять? — спросила Трейси и обняла его.

Она была так счастлива, что у нее болело сердце. Трейси готова была умереть в эту минуту — большего счастья невозможно было испытать.

— Ешь все, что хочешь, — сказала она Джону. — Только обещай, что мы никогда не расстанемся. Джон очень серьезно посмотрел на нее.

— Мы должны расстаться прямо сейчас, — ответил он. — Мне нужно в туалет.

Трейси с облегчением рассмеялась.

— Ладно, но только на этот раз. И возвращайся быстрее.

Джон встал и прошел мимо ее стола. По пути он заметил на стене фотографии, которые Трейси делала для статьи. Они были представлены под заголовками «до» и «после».

Трейси испугалась и села в постели, кутаясь в простыню. Она так и не рассказала ему… Трейси вспомнила все свои записи, глупые комментарии, правила и, что хуже всего, пари с Филом. Она закрыла глаза и молилась, чтобы Джон прошел мимо ее стола в ванную, но он остановился.

Джон прочел несколько желтых листочков, затем увидел черновик статьи. Только бы он не взял ее в руки, молилась Трейси. Но Джон принялся читать статью. Его лицо помертвело.

Трейси не верилось, что можно за минуту перейти от полного счастья к абсолютному отчаянию. Ей хотелось крикнуть Джону, чтобы он бросил статью, чтобы не обращал на нее внимания. Она ведь давно собиралась рассказать ему об этом.

Джон отложил статью, подошел к куче своей мокрой одежды, сваленной на полу, и начал молча одеваться.

— Джон, прошу тебя.

— Мне надо идти, — сказал Джон бесстрастно. Потом он взглянул на нее в первый раз после того, как увидел статью. — Я не хочу оставаться, я люблю спать один.

Трейси узнала эти фразы, которым она сама его научила. Она встала, завернувшись в простыню.

— Ты используешь мои уроки против меня? — спросила Трейси.

Неожиданно ей пришло в голову, что Джон все сделал нарочно. Что ее заставил ждать, преследовал и соблазнил новый Джон, супермен и донжуан. Трейси снова начала дрожать.

— Что я для тебя? Еще одна запись в списке побед?

Джон уже надевал рубашку.

— А я для тебя? Подопытный кролик? Материал для наблюдений?

Он надел пиджак, схватил статью и бросил ей.

— Ты помогала мне, чтобы написать вот это?

— Конечно, нет. Я помогала тебе, потому что ты попросил. — Как он мог подумать! И даже если это отчасти и правда, разве их новые отношения не важнее прошлых ошибок? — Я начала эту статью, потому…

Джон повернулся и вышел из спальни. Она бросилась следом, придерживая простыню.

— Джон! Подожди!

Он был уже у выхода, но повернулся к ней.

— Я не могу в это поверить. Эти позорные фотографии! А статья? «Очкарик». Ты видишь меня именно таким? «Придаток корпорации». Очень мило.

— Джон, я с самого начала не собиралась это публиковать.

— Но именно таким ты меня видела, — сказал Джон, глядя на снимок, все еще зажатый в его руке. Он покачал головой, смял фотографию и бросил ее на пол. — Знаешь, сегодня, когда мы занимались любовью, я боялся, что для тебя это просто развлечение. Но я не ожидал, что ты используешь меня, чтобы сделать карьеру.

Джон улыбнулся безжизненной улыбкой, от которой у Трейси заныло сердце.

— И чем послужит для тебя сегодняшняя встреча? Достойным завершением статьи?

— Джон, я…

Он покачал головой.

— Ты сказала, что любишь меня, но ты смеялась надо мной и использовала меня. Вы с Маркусом хорошо позабавились на мой счет. А Бет? Она тоже в деле? А Лаура? Ей понравился твой анус? Вы с Филом читали это вместе в постели?

— Джон, когда я начала, мне показалось, что это хорошая идея. Я вложила сюда свою любовь к тебе. И статья получилась хорошая, но я разорву ее. Я собиралась сначала попросить твоего разрешения, но потом это могло показаться тебе бестактным…

— Ты говоришь о такте? Если ты станешь тактичной, об этом сообщат в спецвыпуске национальных новостей. Это ты научила меня презирать людей. Превратила в робота, живущего в режиме: я навру тебе, использую тебя и пойду дальше. Тактично, правда?

— Забудь о статье.

— Скорее я забуду о тебе! — Джон повернулся, чтобы уйти.

— Подожди! Пять минут назад ты пообещал, что мы никогда не расстанемся. Мы дружили семь лет. Я уже сказала, что статья была ошибкой. Я собиралась ее выбросить. Почему ты так обращаешься со мной?

Джон шагнул к двери.

— Ты забыла? Тебе нравится такое обращение. Разве ты учила меня не этому? Вспомни твои приемы и правила. Девушкам нравится, когда с ними плохо обращаются, правда? Я прилежный ученик, хотя мне ты запрещала делать записи.

— Джон, пожалуйста, не уходи. Я люблю тебя.

— Что для тебя любовь? Предательство? Забудь об этом. Ничего не было. — Джон открыл дверь и повернулся к ней. — Ты расскажешь Филу?

— О чем? Ничего же не было?

Джон вышел и захлопнул за собой дверь. Трейси с трудом дождалась, пока он отошел на безопасное расстояние, и зарыдала.

Трейси провела бессонную ночь, но выглядела так, словно не спала целую неделю. Она намного опоздала, но не нашла в себе сил даже виновато улыбнуться. Поэтому, когда через час Маркус вызвал ее к себе в кабинет, она не ожидала ничего хорошего. Трейси уже слышала от Бет, которой сказала Сара, которая подслушала, как Элисон разговаривала с Маркусом, что он в ярости, потому что Элисон его бросила. Это не улучшит его настроения, и сейчас она ощутит это на себе.

Но как бы ни был смешон Маркус и его любовные дела, ее дела обстояли гораздо хуже, и Трейси знала, что не имеет права никого судить. Молли оказалась права абсолютно во всем: она дура. Было невыносимо думать, как она обидела Джона и как он обидел ее. Она потеряла не только самого близкого друга, она потеряла любовь.

Трейси любила Джона. И не потому, что теперь он изменился внешне и она узнала, какой он замечательный любовник. Она любила его всегда, но была слишком глупа, чтобы понять это. И за это она всю жизнь будет нести наказание.

Трейси уже звонила Джону раз десять. Она превратилась в жалкую пародию на Бет — от Трейси не укрылся жестокий комизм ситуации. Джон не позвонил ей и не подходил к телефону на работе. Трейси боялась, что он никогда не простит ее.

А теперь ей нужно идти к Маркусу за очередным дурацким заданием. Маркус сидел за своим столом, закатав рукава. Видимо, он терзал очередную жертву — статью, принесенную доверчивым журналистом. Его синий карандаш безжалостно перерезал жизненно важные артерии. Он работал им так энергично, что оставалось удивляться, как карандаш не ломался пополам.

Глядя на Маркуса, Трейси неожиданно поняла, что не сможет стерпеть больше ни одной грубости и ни одного оскорбления. Она шагнула в кабинет.

— Что ты хотел? — спросила она.

— Эта статья ко Дню отца получилась неплохой, — признал Маркус. — Конечно, с помощью Элисон, — добавил он.

Трейси молча стояла у двери. Как странно, думала она, когда случается самое страшное, то, что пугало тебя раньше, становится безразлично. Такое уже было однажды в ее жизни, после смерти мамы. Кошмары ее детства: две девочки, которые ее изводили, строгий учитель и даже ротвейлер, который жил в конце их квартала в Энсино, — Трейси перестала их бояться.

Пусть делают что хотят, ее это уже не задевает. В отчаянии есть свое утешение. Как и сейчас. Трейси равнодушно посмотрела на Маркуса: он ничего не мог ей сделать.

— Угу. Без нее я бы не справилась. Жалко, что статья так сокращена, — спокойно отозвалась Трейси. — Может быть, в следующий раз этого не случится. Только не заставляй меня больше писать о праздниках.

— Договорились, — довольно дружелюбно согласился Маркус. Он собрал бумаги, над которыми работал, и отложил в сторону. — Садись, — сказал он.

— Нет, спасибо, — ответила Трейси и прислонилась к дверному косяку.

Раньше она поступала так, чтобы продемонстрировать Маркусу свою независимость, но сейчас ее это не заботило.

— Слушай, я собираюсь печатать преображение очкарика. Это действительно очень забавно, — сказал он. — Думаю, мы можем дать вставки о Стиве Балме-ре — это новый президент «Майкрософта» — и Марке Грейсоне — это президент «Нетскейпа». И, может быть, о Кевине Митнике, хакере, который только что вышел из тюрьмы. Мы дадим его фото в оранжевом комбинезоне. Вообще я скажу фотографам, чтобы они занялись монтажом. Кстати, Митнику придется искать себе женщину, чтобы она его обеспечивала, потому что ему запретили работать даже в «Макдоналдсе». Бедняга. Живи у компьютера — умри у компьютера.

Трейси захотелось, чтобы Маркус немедленно умер у своего компьютера. От его слов равнодушное спокойствие рассеялось как дым. Джон никогда не простит ее, если эта статья будет опубликована.

— Ты не можешь напечатать эту статью, — сказала Трейси.

— Слушай, — ответил Маркус, — я знаю о твоих переговорах с «Сиэтл мэгэзин». Но ты не можешь публиковаться там, у меня есть право первой ночи. У нас преимущество, и я уверен, что ты занималась этим в рабочее время.

— Маркус, ты не можешь напечатать эту статью, — повторила Трейси.

Он взял со стола кучу бумаг и потряс ими перед ней.

— После того, как ты потратила на нее столько времени? После того, как я потратил на нее кучу времени? Это единственная хорошая вещь из того, что ты написала.

— Маркус, ты не можешь это напечатать. — Как сделать, чтобы до него дошло? Почему ей приходится объясняться с этим идиотом? — Это оскорбит… людей, — добавила она.

— А, тогда конечно, — протянул он с издевкой. — Если это оскорбит людей…

Трейси почувствовала, что больше ни минуты не может выносить его. Он просто эгоистичный, самовлюбленный бездарный писака. Довольно с нее.

— Если ты напечатаешь эту статью, я уйду из газеты, — заявила Трейси.

— Правда? — спросил Маркус своим глупо-самодовольным тоном. — У меня есть идея получше: ты уволена.

— Отлично, — ответила Трейси. К ней вернулось спокойствие. Иногда полное отчаяние лучше всего. — Пойду собирать вещи.

С первого взгляда на беспорядок, царящий в кровати, становилось ясно, что Трейси не вылезала из нее несколько дней. Здесь были остатки пиццы, пустые стаканчики от мороженого, недоеденные коробки мюсли, журналы, мятые газеты и книги. Но Трейси почти не читала. В основном она плакала, спала и смотрела старые фильмы, потому что от новых фильмов ей становилось еще хуже. В них братья и сестры спали друг с другом и стремились поведать об этом всему миру. Трейси затошнило то ли от кино, то ли от мороженого. Она выключила телевизор, повернулась на другой бок и с головой накрылась одеялом. Зазвонил телефон, и она послушала голос, оставлявший сообщение на автоответчике, чтобы узнать, кто это, но это был не Джон, поэтому Трейси не сняла трубку.

Она ненадолго задремала и проснулась от шума открывающейся двери. Трейси высунула голову из-под одеяла и увидела входящую в спальню Лауру.

— Ну и ну! — Лаура осмотрелась. — Хуже, чем я думала. Я купила все, что ты просила, кроме торта-мороженого. Это уже полное разложение.

— Тебя не спросили.

Лаура устроилась в ногах кровати, привстала, чтобы вытащить из-под себя тарелку с крошками, и снова уселась.

— Слушай, ты так выглядишь, как будто собралась умирать. Поверь, я хорошо знаю, каково тебе сейчас. Может быть, ты действительно навсегда испортила отношения с Джоном, хотя я считаю, что вы еще помиритесь, — сказала Лаура. — Тем не менее тебе надо вылезти из постели.

— Я не хочу, — возразила Трейси. — У меня нет работы, я не хожу в офис. И я никогда больше не пойду в спортзал. И мне еще два года не понадобится стричься. Вот и все.