– Почему же вы раньше не сказали? – спокойно спросила Трейси, но на самом деле прикидывала, как поступить в этой ситуации

– Я говорила, что хочу мирного развода. – Ее голос казался смертельно усталым, словно она в сотый раз повторяет одну и ту же фразу. – Я не хотела вредить карьере мужа, но если нет другого выхода…

У Трейси была уйма вопросов: как долго это продолжается? Есть ли веские доказательства, что-то кроме слов? Откуда она узнала? Хотя здесь как раз-таки все ясно: этот Алессандро пришел в клуб не для того, чтобы развлечься и отдохнуть, глядя на стриптизерш. Возможно, он имеет отношение к хозяину заведения или сам владеет им. Можно ли его словам доверять? Ведь все, что у них есть, догадки, пусть и дурно пахнущие, очень отдающие правдой, но все же.

Трейси подумала о Брендоне. Сейчас ей само провидение давало карты в руки, но она все равно колебалась: внутренняя борьба между профессионалом, вопившим, что такой шанс нельзя упускать, и женщиной, желавшей просыпаться в объятиях довольного мужчины – шла нешуточная. Трейси собрала волю в кулак и приняла сложное решение: придержать этот козырь, по крайней мере, пока.

– Меган, расскажите все, что знаете, и мы вместе подумаем, как нам это использовать и стоит ли. – Она намеренно выделила «мы», оставляя ее не просто клиентом, но и партнером, чтобы миссис Палмер воспринимала решение повременить обоюдным. Сейчас главное: хорошо все обдумать, выстрелить в оппонента они успеют, но необходимо проверить, что пистолет заряжен не холостыми патронами.

–//-

Такси притормозило у старого жилого дома из красного выцветшего кирпича, Трейси тоскливо посмотрела на ржавые пожарные лестницы, нагромождение вывесок и киоск с исписанной баллончиком пластиковой дверью.

Когда брат после окончания университета решил снять квартиру в Нижнем Ист-Сайде, она представляла себе эклектичный район, некогда бедный, основанный еще эмигрантами, но разросшийся и облагородившийся. А узкие улочки, тесно стоящие дома и многочисленные пожарные лестницы должны были добавлять колорита новеньким небоскребам, модным магазинам и уютным кафе.

– Уникальный стиль и неповторимая атмосфера, – вслух, с изрядной долей скепсиса, повторила она слова брата, открывая дверь парадной. Роб воодушевленно рассказывал о скандальных вечеринках до утра и о горячем эспрессо в модном кафе в любое время суток. Может, это действительно так, только на вечеринки Трейси никто не приглашал, а за углом возле дома Роба ничего захватывающего или стильного не поджидало. Разве что лоток старого китайца, торговавшего какими-то снадобьями и травами.

Трейси поднялась по лестнице и отрывисто постучала. С братом они вроде и живут в одном городе, но общаются редко: у нее много работы, он тоже говорит, что занят. Иногда, если появлялся свободный вечер или пара часов в выходные, как сегодня, она либо приглашала его к себе, либо приезжала сама. Родители прививали им семейные ценности, важность общности и крепкой родственной привязанности, но, к сожалению, Трейси с Робом не сильно ладили. Он считал себя идеалистом, она же – инфантильным, незрелым человеком; Трейси с возрастом стала практичной и целеустремленной, Роб говорил, что она превратилась в зануду.

– Я принесла твои любимые булочки, – протягивая пакет, бодро сообщила она, но через пару секунд ее энтузиазм сошел на нет. – Что у тебя с лицом? – Трейси приподняла его подбородок, рассматривая сквозь льющийся дневной свет фиолетовый синяк и ссадину на щеке, пока Роб не дернул головой, избавляясь от нежеланного внимания.

– Ерунда! – Роб, не дожидаясь, когда Трейси переступит порог, вернулся обратно к лежащему на диване ноутбуку. – Подрался.

– Что значит – подрался? – не унималась она. – Тебе двадцать три, а не пятнадцать.

– Давай ты не будешь включать мамочку! – упрямо вздернул подбородок Роб. – Она у меня уже есть.

– Видно, тебе к ней на прием нужно.

– Зато зубы у меня идеальные! – Он демонстративно широко улыбнулся, чем вызвал у нее внеочередной приступ раздражения. Это была семейная шутка: у них нет порядка в головах, зато зубы превосходные. Отец-стоматолог явно лучше преуспел в профессии, чем мать-психотерапевт.

– Роб, – максимально спокойно начала Трейси, присаживаясь рядом, – расскажи мне, что случилось. Может, я смогу помочь.

– Да ничего особенного, – нехотя заговорил он. – Мы же собираемся открываться через месяц, – она кивнула, показывая, что помнит о его приглашении.

У Роба ведь была светлая голова: составить бизнес-план, рассчитать расходы, провести аналитику – зачатки востребованного экономиста на лицо. И Трейси предпочла бы, чтобы он набрался опыта в крупной компании, а потом уже реализовывал себя в собственном бизнесе, но когда брат обратился за помощью – не отказала. Она занялась юридической стороной вопроса, пока они с другом занимались организационными проблемами.

– Ну и пару дней назад к нам зашли трое местных. Говорят, это их улица, – Роб непонимающе развел руками, сам не веря, что такое может быть.

– Рэкет? – ошарашено переспросила Трейси. Закусочную они открывали в мексиканском районе Бруклина: арендная плата невысокая, рядом нет откровенных трущоб и при правильной подаче – спрос обеспечен. Мексиканские рестораны пользуются большой популярностью во всей Америке, так почему бы им не быть востребованными в латиноамериканском анклаве?

Да, место не было идеальным, но до криминальных районов, вроде Браунсвилла или Южной части Бронкса – далеко! Трейси нервно фыркнула: для нее рэкет, банды, вымогательство – что-то из разряда третьесортных голливудских фильмов, но в современном мегаполисе?..

– В общем, я их послал – ребята явно насмотрелись тупых боевиков. А на следующее утро наши окна были облиты черной краской. – Роб стукнул кулаком по дивану. – Я так разозлился, пришлось менять окна. – Он хмуро посмотрел на Трейси: явно в их бюджете не было этой статьи. – Вечером мы с Аланом решили пройтись до подземки и, представляешь, встретили этих мудаков. – Он выразительно обвел рукой разукрашенное лицо, наглядно демонстрируя, чем закончилась встреча.

– Вы подрались с ними?! – Трейси громко цокнула. – Этого нельзя было делать. Ты должен был обратиться в полицию и заявить на них!

– Мы еще не открылись, а у нас уже копы ошивались бы?! – Роб отрицательно покачал головой и уверенно воскликнул: – Это обычная шпана. Они получили по морде и теперь отвалят.

Трейси потрясенно рассматривала брата, не веря своим ушам. Роб, заметив ее выражение лица, раздраженно заявил:

– Так решают проблемы мужчины.

– Так решают проблемы идиоты! – всплеснув руками, взорвалась она.

– Это мои проблемы, не лезь в них. – Он плотно сжал челюсти и отвернулся к монитору, замыкаясь в себе, не желая продолжать разговор.

Трейси устало вздохнула, обводя взглядом комнату. На журнальном столике кусок засохшей пиццы и несколько бумажных стаканов с грязно-коричневыми кофейными подтеками. В кресле у окна свалена одежда, которую, по всей видимости, так и не донесли до прачечной. А еще Трейси уверена: толстый слой пыли покрывал каждую вещь в этой квартире! И откуда такая безалаберность? Полное отсутствие самодисциплины? «Проблемы он решает», – про себя пробурчала она и поднялась. Сегодня им точно не о чем больше разговаривать.

Тем же вечером Трейси, облокотившись о стол, испытывала эстетическое наслаждение, наблюдая, как Брендон орудует штопором. Они поужинали во французском ресторане и решили продолжить вечер под изысканное французское вино. Ему нравились и кухня, и напитки этой страны, а Трейси не возражала, хотя к знаменитым сырам испытывала недоверие, точнее, ее желудок отказывался их воспринимать.

Трейси любовалась сильными руками с четко проступающими венами – Брендон скинул пиджак и закатал рукава синей рубашки, – уже представляя, как он властно обнимет ее и прижмет к себе. Он имел поразительную власть над ее телом, и ей нравилось это. Брендон неспешно, но уверенно отвоевывал себе главное место в ее сердце, и это нравилось Трейси уже чуть меньше. Никакими обещаниями и признаниями они не обменивались, и она не знала: чувствует ли он что-то хотя бы приблизительно напоминающее любовь?– Так чем ты занималась все выходные? Я звонил тебе, – отвлек от размышлений Брендон.

– Работала, ничего особенного, – туманно откликнулась Трейси.

– Поделишься?

– Нет, – она сделала глоток из поданного бокала и подняла его, рассматривая рубиновую жидкость: потрясающий цвет, насыщенный и глубокий, но противоположную стенку видно, словно яркий свет плескался на дне бокала, подсвечивая изнутри.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – тонко улыбнулся он.

«Расскажи!» – твердил внутренний голос. Залезть в ежедневник – поступок, конечно, некрасивый, но, по сути, пустяк! Правда, приобрел он нешуточный размах.

– Хочу, – Трейси обошла стол. – Я соскучилась. Она обвила его шею руками, притягивая к себе и нежно касаясь мягких губ. Брендон на мгновение замер, с разочарованием рассматривая ее: темные, с зелеными крапинками, глаза прикрыты, ресницы дрожат, от вина появился едва заметный румянец. Трейси была так близко, что он мог бы сосчитать веснушки на прямом носике и разглядеть тонкие смешливые лучики в уголках глаз, но делать этого не хотелось. Хотелось встряхнуть ее, сильно…

Она медленно опустила руку, выдергивая рубашку из брюк, забираясь под нее и поглаживая живот теплыми пальцами. Брендон отпустил тревожные мысли: крепко прижал Трейси к себе, задирая платье и агрессивно отвечая на поцелуй. Завтрашний день многое покажет, а сегодня он еще будет любить ее.

–//-

– Мисс Полански, я не вижу причин, по которым брачный контракт следует считать недействительным, – искренне удивился Брендон. Досудебные прения начались полчаса назад. Супруги Палмер были настроены решительно, как и адвокаты, но пока все вели себя вполне цивилизованно: без споров и ругани.

– Моя клиентка прожила в браке с мистером Палмером двадцать лет. Двадцать лет! – решительно повторила Трейси. – Она всегда была рядом, поддерживала и вдохновляла, отказалась от карьеры и… – Она уверенно взглянула в глаза Дональду. – И от естественного желания быть матерью. Миссис Палмер имеет право на половину имущества мужа, за двадцать лет они нажили немало.

– Это очень проникновенная речь, но в брачном договоре, который подписан миссис Палмер собственноручно, – Брендон даже поднял документ, показывая аккуратные маленькие буквы, – сказано: в случае развода по инициативе супруги ей полагается разовая выплата в размере двухсот тысяч долларов, без раздела имущества.

Трейси знала, что права, и судью должны тронуть вышеупомянутые факты и моральная сторона вопроса. Судей она выбирать научилась.

– Уверена, суд примет во внимание, насколько несправедливы и неприемлемы условия договора. – Трейси достала из толстой папки документ. – Это выписка из архивов мэрии Лонг-Бич, где был зарегистрирован брак четы Палмер. По закону штата Калифорния моя клиентка имеет право на все имущество, то есть активы, переданные в доверительное управление мистером Палмером, и по которым он получает дивиденды вот уже, – она картинно сверила даты, – двадцать один год, тоже должны быть разделены поровну.

– Это смешно, – процедил Дональд, до этого молча буравивший тяжелым взглядом Меган.

– Но моя клиентка не претендует на эти деньги, поэтому предлагаю заключить…

– Никаких сделок, – демонстрируя полное спокойствие, остановил ее Брендон.

– Ты в жизни ни цента не заработала, только тратила мои деньги, – Дональд вперился в жену злым взглядом и отчеканил: – Двадцать лет.

Меган сжала губы в тонкую линию, а ее глаза жестко блеснули, от обиды и несправедливости наполнившись решимостью.

– А сколько ты за эти годы спустил денег на шлюх? – Она порылась в сумочке и кинула на стол визитку. – Это отвратительно.

Трейси видела, как на секунду его лицо дрогнуло при виде названия, отпечатанного на черном картоне.

– Дональд, я не хочу портить тебе жизнь, не вынуждай меня устраивать публичное разоблачение.

– Откуда ты?.. – тихо проговорил он, затем бросил короткий взгляд на своего адвоката, затем внимательно посмотрел на Трейси, которая внутренне содрогнулась, но не от его взгляда, а от прожигающих глаз Брендона: он все знал и ждал ее действий.

– Дайте ей все, что она захочет, – прорычал Дональд и резко поднялся, покидая переговорную.

Они победили. Но Трейси не ощущала никакой радости, даже теплое пожатие Меган казалось ледяным и неприятным.

– Брендон, все ни так, как кажется, – начала Трейси, когда он встал, складывая бумаги.

Он оперся руками о стол и прямо взглянул ей в глаза.

– Ты поступила, как адвокат, готовый на все ради победы и интересов клиента, – Брендон говорил ровно, без вредной примеси эмоций, просто констатировал факты, – а я—дурак. – Он наклонился к ней и прошептал прямо в ухо: – Забыл, что в нашей профессии бабы в основном суки.