Лейк Оливия - Крылья бабочки

– Так Марко Мариотти – мафиози? – обескураженно произнесла Трейси. Уложить в голове все узнанное за сегодняшний день не получалось. Она словно оказалась на страницах романов Марио Пьюзо9.

– Нет, – махнул рукой Даг. – Они давно не занимаются криминалом, еще до его рождения вышли из бизнеса. Там пол семьи тогда пересажали.

– Мне кажется, или я слышу какое-то «но»? – Она отодвинула от себя пиво, вытирая салфеткой водянистый след от запотевшей бутылки.

– Ну, говорят же, что мафия не отпускает. Вот и думай, – он взглянул на экран мобильника, – а мне надо бежать.

– К девушке? – заинтересованно спросила она, переключая разговор в более безопасное русло. Пусть последним, о чем они говорили, будет личная жизнь.

– Если бы! Хочу узнать у одного… – Даг на миг замялся, подбирая слово, – знакомого, зачем в Нью-Йорк собирается пожаловать Энди Херриген. Тащиться из Арлингтона ради приема в Грейси? – Он отрицательно покачал головой. – Не верю.

Трейси притихла, возвращаясь в прошлое, в сказочный Аспен. На вечеринке у Стеклеров ее представили директору управления по борьбе с наркотиками и звали его – Энди Херриген. Она моргнула, возвращаясь в реальность. Она приняла решение и теперь точно знала, что нужно делать.

Солнечным воскресным утром Трейси, чтобы отвлечься и скоротать время, отправилась в городскую библиотеку. Ее всегда впечатляло это место: резные потолки, расписанные цветами закатного неба, полукруглые арки окон, ровные ряды деревянных столов и книги. Длинные, заполненные до отказа стеллажи опоясывали зал, в котором устроилась Трейси. А еще была тишина. Тишина, сотканная из миллионов звуков: кто-то спорил или восторженно делился впечатлениями, кто-то чихал, а кто-то надрывно кашлял, кто-то громко грыз карандаш, а кто-то нервно листал книгу, ища нужную страницу.

Она любила запах книг, особенно старых, отпечатанных давно, когда чернила тускнеют, а листы перестают хрустеть, остается только аромат знаний и времени. Она часто брала здесь справочный материал и специализированную литературу, но только не сегодня. Сегодня ее интересовали не книги, а компьютеры. Трейси необходима была информация, а со своего ноутбука она боялась искать. Параноиком она не была, но все же…

Трейси, сидя в углу и неотрывно глядя в монитор, изучала историю и структуру такого национального явление, как мафия или Коза Ностра. И сделанные выводы были неутешительными, а все представления о пресловутых «крестных отцах», навеянные кино и литературой, разбились о жесткую реальность. Потому что, как оказалось, интересы мафии гораздо шире, чем азартные игры, рэкет, проституция и порнография. Так привыкло думать общество, и это было ошибкой. Организованная преступность постоянно ищет и, к сожалению, находит новые сферы активности. Если закрывалась одна дверь, они открывали другую. Как гласила статья: у мафии много пособников, людей, которых никто и никогда не заподозрит в подобной связи. Они могли работать в банке, владеть страховой компанией или управлять прачечной. Они помогали организовывать фиктивные банкротства, чтобы в последствии их боссы могли выкупить компанию за бесценок и заработать на ней.

Мафия давно занималась манипуляциями с наркотическими средствами, используемыми в больницах, и получала огромные деньги за организацию незаконного захоронения токсических отходов. Любая деятельность, предполагающая доход, им интересна, вплоть до шоу-бизнеса и спорта. Но даже это не отражало полную, достоверную картину. Все было гораздо страшнее.

– Изменились условия – изменилась мафия, – прочитала Трейси очередной заголовок. Страничка загрузилась, и на глаза попался вопрос о лидерах так называемой Коза Ностры. Отвечал видный политический деятель.

Я считаю, что современные боссы мафии, из высшего руководящего эшелона, – люди неглупые. Они хорошо разбираются в бизнесе, интересуются политикой, имеют крепкие связи в самых влиятельных общественных кругах, что совершенно недопустимо и прискорбно. Если бы сегодняшний мафиози был бы обычным гангстером с пистолетом или ножом в кармане, с крепкими кулаками и интеллектом профессионального бандита, который умеет только калечить и убивать, который не способен на творческую, в широком понимании этого слова, деятельность – было бы полбеды. Властям было бы проще с ними бороться. Но увы, из-за попустительства некоторых представителей власти мы имеем то, что имеем.

Трейси пролистывала диалог, останавливаясь на интересующих вопросах.

– Коррупция и подкуп, – тоскливо вздохнула она, вчитываясь и попутно отсекая решение обратиться в полицию. Затем криво усмехнулась, удивляясь выводу, сделанному журналистом. Он наивно предположил, что организованная преступность стала более деликатной и не злоупотребляет крайними мерами.

Трейси вспомнила Меган Палмер – ей бы кто рассказал, что мафия не прибегает к насилию и убийствам.

Через несколько часов перелопачивания информации она устало потерла глаза и откинулась на спинку стула, отсекая ненужное и оставляя главное из прочитанного: есть огромная преступная организация, качающая из страны миллиарды долларов, изводящая нацию наркотиками и преступлениями, члены которой убивают по приказу, защищая себя и своих боссов. И она, Трейси, ненароком залезла в их песочницу, прихватив с собой лопатку, с которой играл Марко Мариотти. Про него она тоже читала, но толком ничего нового не узнала. Единственная ниточка, которая связывала его с преступностью – далекое прошлое.

Его дед – Доминик Мариотти – был боссом одной из пяти мафиозных семей, контролирующих восточное побережье. Но, как гласила статья из «Википедии», за свои грехи перед страной он сполна заплатил – пожизненный срок и, как следствие, смерть в тюрьме. Это было давно. Сейчас же его сын и внук – уважаемые, добропорядочные, законопослушные члены общества. Их бизнес легален, репутация не хуже, чем у любого другого бизнесмена, а вот вклад в развитие города огромен.

«Ага, тоже мне – грешники покаявшиеся», – скептически фыркнула Трейси, закрывая вкладки и поднимаясь. Узнав от Дага, что в Нью-Йорк приезжает Энди Херриген – человек, железной рукой сдавливающий основные каналы поставок наркотиков в Штаты, – она решила отдать чип ему. А сделать это, не привлекая внимание прочих власть имущих, можно будет на приеме у мэра Стеклера.

Трейси неспешно шла к выходу из зала, прикидывая варианты устранения главной проблемы, а именно: как попасть в резиденцию главы города, если тебя туда не приглашали? «Если бы рядом был Брендон…» – подумала она. «Он бы после дела Палмеров вряд ли взял тебя с собой», – ответил внутренний голос. «Не взял бы, – согласилась Трейси. – Он решил бы все сам!»

Она, оказавшись на шумной улице и, подставив лицо выглянувшему ласковому солнцу, грустно улыбнулась. Сколько она стремилась к независимости, пыталась закрепиться и занять свое место в жестком мире мужчин, а теперь с тоской понимала, что именно мужчины, сильного и надежного, ей и не хватает.

«К черту!» – мысленно воскликнула Трейси, отбрасывая хандру и воинственно вздергивая подбородок. Проблемы нужно решать по мере их поступления, и на повестке дня: штурм особняка Грейси! Она надеялась, что там все решится, а потом можно будет забыть всю эту историю, как страшный сон. Только вот как туда попасть? Можно, конечно… Хотя нет, глупость.

Она взмахнула рукой, останавливая такси и, устроившись на заднем сидении, нервно хихикнула. Ученые ответственно заявляли, что в критических ситуациях мозг активизирует нейроны, незадействованные в обычной мозговой деятельности, спящие до востребования. Трейси с этим была не согласна: идея, посетившая ее голову, была не рациональным взвешенным планом, она казалась безумием, настолько дерзким и наглым, что могло сработать.

«А что я теряю? – рассуждала она. – Если получится – у меня появится шанс развязаться с этой историей, если нет – меня ждет допрос с пристрастием и позор». Трейси была готова заплатить любую цену, чтобы начать жить по-прежнему и не бояться, что в ее квартиру ворвутся гангстеры. В любом случае будет, что вспомнить в старости, если, конечно, она до нее доживет.

Весенние сумерки начали сгущаться, окрашивая город в притягательные, волнующие цвета ночи. Апрель принес с собой весеннее тепло, а воздух, наполненный пьянящими ароматами, обжигал легкие чарующей насыщенной свежестью.

Трейси через густые ветки раскидистого кипариса бросала тревожные взгляды на желтый месяц, который, словно дергая за невидимые нити, зажигал на небе серебряные звезды. Одна. Две. Десять. Время работало против нее. Прием вот-вот начнется, а Трейси еще снаружи. Она уже больше получаса делала вид, что говорит по телефону, но на самом деле зорко следила за подъезжавшими машинами, терпеливо ожидая своего часа и кутаясь в изысканное короткое пальто – от реки ощутимо веяло прохладой.

Черный Кадиллак с красными номерами бесшумно притормозил на обочине, и через несколько секунд из салона вышла немолодая пара. Представительный мужчина в смокинге и женщина в переливчато-сером платье. Небрежно наброшенный на плечи палантин и длинный шарф вторили шелковому наряду, сияя серебром в свете ярких фонарей.

Трейси бросила мобильник в маленькую бархатную сумочку с мелкими кольцами вместо ремешка и двинулась к ярко освещенному входу в резиденцию мэра. Она не спешила, точно планируя, когда пересечься с женщиной: у ворот, где стояли люди, переговаривались шоферы и переминалась пара охранников. Когда тонкая, практически невесомая шерсть, пронизанная шелковыми серебристыми нитями, оказалась практически в дюйме от Трейси, она вскинула руку, будто уворачивалась от чужого плеча, и зацепила ткань кольцами сумочки.

– О, простите! – негромко воскликнула она. Женщина обернулась и, удивленно улыбнувшись, застыла, наблюдая, как ее шарф, осторожно оцепляют, чтобы ненароком не потянуть петлю. – Столько людей, – Трейси сокрушенно покачала головой.

– И не говорите, – поддержала та.

Трейси закончила и благоговейно провела пальцами по ткани.

– Потрясающая вещь! Индийский кашемир?

– Пакистанский, – мягко поправила женщина. – Грегори, – она кивнула на мужчину, державшего ее под руку, – несколько лет возглавлял посольство в Индии, и мы бывали в Кашмире, там продают чудесные вещи, ни в одном бутике Нью-Йорка не найти ничего подобного, – со знанием дела произнесла женщина.

Они втроем, практически одновременно, ступили на каменную дорожку, темной лентой разделявшую широкий двор, надвое, ведя непринужденную дружескую беседу. Трейси ни на секунду не прерывала диалог, имитируя давнее знакомство: деликатно задавала вопросы и увлеченно слушала ответы, вставляя остроумные реплики и вызывая улыбки.

Трейси бросила несколько коротких взглядов по сторонам, осматриваясь и выхватывая детали – количество охранников ее интересовало в первую очередь, – затем подняла глаза на дом. Раньше особняк Грейси ей доводилось видеть только в путеводителях по Нью-Йорку и туристических брошюрах, но, поскольку экскурсии ее интересовали мало, посещать его за пять долларов желания не возникало. А вот попасть на званый прием и подняться выше первого этажа – перспектива заманчивая и соблазнительная, хоть и не совсем законная, по крайней мере в случае Трейси.

Дом, как и все постройки в федеральном стиле, выглядел сдержанно и просто: двухэтажный, с длинной террасой и прямоугольными окнами, но голубые ставни и резные перила сглаживали строгое впечатление, добавляя кокетства и шарма. Мягкий свет лился практически из всех окон, разгоняя вечерние тени и падая рассеянными желтыми искрами на силуэты людей, а оживление, царившее на крыльце, вселяло некое подобие уверенности: все вокруг, от атмосферы и внешнего убранства до персонала и гостей, казалось доброжелательным.

Преодолев первую ступеньку, Трейси быстро стрельнула глазами в долговязого мужчину, державшего небольшое серебряное блюдо. Белые перчатки, черный смокинг и с достоинством поднятая голова. Он в знак приветствия учтиво склонял ее, но без раболепства и подобострастия, и это беспокоило. Трейси всего на секунду представила, как он с молчаливым порицанием укажет на нее пальцем, словно на преступника, пробравшегося на чужой праздник с недобрыми намерениями, и затаила дыхание. Через несколько мгновений конверт из плотной дорогой бумаги с красным вензелем лег на поднос, и трое приглашенных вошли в холл особняка.

Она выдохнула, до сих пор не веря, что все получилось до смешного просто: приглашение абы кому не присылают, и гости абы кого с собой не приводят. Мажордом предложил им подняться наверх в зал для приемов, но Трейси, ослепительно улыбнувшись своим спутникам, шепнула жене посла, что ей нужно отлучиться и отошла от них. Она решила осмотреться, да и родителям Брендона не нужно попадаться на глаза раньше времени.

Гостиная в сине-белых тонах встретила ее относительной тишиной и скупым рассеянным светом. На стенах висели портреты, камин украшали изящные вазы, а на круглых столах, устланных ажурными скатертями, ждали своего часа приборы и хрусталь.