Лейк Оливия - Крылья бабочки

Первый этаж из гладкого камня, второй и третий – полностью деревянные. Изысканный и одновременно такой уютный дом. Фасад заботливо украшен яркими гирляндами и фонариками – угадывалась рука Шэрен. Во дворе слеплена пара снеговиков, один, правда, был перекошенным, с торчавшей в сторону морковкой, будто ему только что съездили по морде.

«Наверное, этого лепил Ник», – со смехом подумала Трейси и выскочила из машины навстречу показавшейся в дверях подруге.

– Наконец-то! – воскликнула Шэрен, обнимая её. – Я волновалась.

– Великолепно выглядишь! – рассматривая подругу, искренне восхитилась Трейси. Тоненькая и хрупкая, с румянцем на щеках и золотистыми волосами, рассыпавшимися по плечам и спине – рождение сына нисколько не изменило Шэрен. Они дружили с детства и всегда контрастировали друг с другом: ангельская красота и земная притягательность – от парней не было отбоя. Трейси купалась во внимании, Шэрен его не замечала, за редким исключением. – А грудь у тебя все-таки стала больше! – уверенно заявила она. – Понятно, почему Ник не хочет оставлять вас в Нью-Йорке.

– Думаешь, из-за сисек? – озадаченно нахмурилась Шэрен. Трейси рассмеялась и скопировала голос бабули Прескотт:

– Фи, какие еще сиськи! Вымой рот с мылом!

– Мне можно, – улыбнулась Шэрен, – у меня ребенок.

– Вот именно, у вас ребенок, а Ник до сих пор боится, что ты можешь уйти от него!

– Не начинай, ты же знаешь, как он реагирует на это.

О, Трейси знала! Ник пока мог – пока живот Шэрен пролазил в дверь самолета, – таскал ее во все поездки, в каждую командировку, словно она могла сбежать от него, появись удобная возможность. Другая, возможно, так бы и сделала, желая избавиться от назойливого внимания, но, во-первых, Шэрен обожала мужа, а, во-вторых, Ник был чертовски привлекательным и невероятно настырным – от такого не убежишь.

– Пойдем, я сделаю сэндвичи и кофе, обед только через час будет готов.

Трейси вошла, сталкиваясь в дверях с натягивающим куртку Ником. Он, загадочно улыбаясь, чмокнул ее в щеку и пошел к разгружавшему машину Брендону.

Удобно устроившись на кухне и быстро глотая горячий кофе, Трейси поинтересовалась:

– А где Мэтти?

– Спит, – Шэрен бросила взгляд на радио-няню, – но Лилиан все равно стережет его.

– Вы что, без няни? – Трейси любила крестника, но надеялась на внимание его мамы, которую любила не меньше.

– Какая няня, – иронично заметила Шэрен. – Лилиан была категорически против, они с Мартином не отходят от Мэттью. Так балуют его.

– Его все балуют, даже бабуля Прескотт.

– Это единственный мужчина, которого она обожает безоговорочно! – Они одновременно рассмеялись, вспоминая крутой нрав Джанетт Прескотт – бабушки Шэрен.

– Но со свекровью тебе повезло, Лилиан классная! – отсмеявшись, заявила Трейси и обернулась на мужской смех. Брендон вошел первым и положил возле нее подарочную коробку с сигарами. Наверняка, подарок вошедшего следом Ника.

Шэрен не успела опомниться, как Брендон схватил с тарелки сэндвич, а Ник взял второй, предназначавшийся Трейси. «Да, мне-то повезло», – мысленно ответила Шэрен и отчего-то вспомнила миссис Стеклер. Внешне Брендон был похож на мать – испанку по происхождению. Смуглая кожа, черные волосы и строгие, даже хищные черты лица. Шэрен задумалась, вспоминая Патрисию: не то, чтобы она ей не нравилась, но в матери Брендона интуитивно угадывался снобизм и высокомерие. Она большое значение придавала условностям и корням, четко ранжируя подходящих и неподходящих. Но, возможно, так и должна вести себя жена мэра, который, к слову, был невероятно обаятельным мужчиной. Вот откуда гремучая смесь под названием «Брендон».

– Я поеду к себе, вечером заеду, – произнес он, словно заглядывая в мысли Шэрен.

– Может, останешься на обед? – удивляясь, как быстро он расправился с бутербродом, спросила Шэрен. Брендон отрицательно качнул головой, взял лежавшие возле Трейси сигары, шепнув ей на ухо: «Это мое лучшее Рождество».

Когда мужчины вышли, Шэрен изумленно воскликнула:

– Ты что, переспала с ним?!

Трейси поперхнулась кофе и, прокашлявшись, сипло проговорила:

– Это ничего не значит. Просто секс. – Она понимала, откуда такая реакция, ведь сама же не раз утверждала, что с Брендоном ляжет разве что в гроб, и только потому, что будет мертва и у нее не будет выбора. А еще, при свете дня, вся ситуация выглядела паршиво: переспать с мужчиной, у которого есть девушка, которая в это время ждала его у него же дома, с его же родителями! Позор. А в добавок ко всему вся эта дружная компания должна провести вместе незабываемую праздничную неделю – двойной позор! «Четыре оргазма хорошо делятся на два позора, – размышляла Трейси, стараясь мыслить позитивно. – Я даже в плюсе. Пока». Она не то чтобы жалела, но повторять не собиралась, по крайней мере, именно так заявила Брендону, когда он затаскивал ее под душ. Она уступила, в последний раз. Его доводы оказались впечатляющими и очень убедительными.

– Секс всегда что-то значит, – тем временем парировала Шэрен, наливая в стакан апельсиновый сок и подавая тарелку с еще одним сэндвичем.

– И что же? – Трейси откусила большой кусок и зажмурилась от удовольствия: хрустящий хлеб и тунец – потрясающе!

– Ну-у, – задумавшись, протянула Шэрен. – Хотя бы то, что вы еще можете им заниматься!

– Аргумент, – вмешался в разговор Ник, подходя к жене. – Если что, я в кабинете, мне нужно немного поработать.

«И мне», – про себя вставила Трейси.

– Ты же обещал не работать! – расстроилась Шэрен.

«И я обещала», – думала Трейси, доедая бутерброд.

– Я быстро, клянусь, или хотите поговорить втроем? – Ник, удобно устраиваясь на высоком стуле, невинным взглядом смотрел на болтливых подружек.

– Иди уже, – махнула рукой Шэрен и добавила, когда муж вышел: – Это все переезд.

– Тяжело уезжать в чужую страну? Бросать дом?

– С Ником я везде дома, а Мэтти полезно попрактиковаться в лингвистике, тем более что его папа обожает Францию. Бабушка, конечно, расстроена, но я им сделала визы, будем летать друг к другу в гости. – Она тоскливо улыбнулась – уезжать было тяжело. – Ладно, вернемся к тебе. И как?

– Что: как?

– Ты знаешь что!

Брендон всегда казался напыщенным самцом и вел себя соответствующе, но теперь у Шэрен появилась возможность узнать: так ли это? Есть там хоть на что смотреть?

– Нормально.

– Просто нормально?

– Хорошо.

– На сколько по десятибалльной шкале?

– На одиннадцать, – не раздумывая, ответила Трейси.

– Дюймов? – рассмеялась Шэрен и, быстро оборачиваясь, как ни в чем не бывало проворковала: – Кто у нас проснулся!

На кухню вошла Лилиан Хейворт – мать Ника – с Мэттью на руках.

– Здравствуй, Трейси, – она поцеловала ее в щеку и передала сына матери. – Мэтти очень голодный.

– Я вижу, – смеясь, ответила Шэрен, когда сын начал запихивать в рот ее волосы.

– Что вы тут обсуждали так весело? – присаживаясь, спросила Лилиан.

– Трейси ходила на новый спектакль, экспериментальная постановка, вот рассказывала.

– И как? Есть потенциал?

– Да, – серьезно отозвалась Трейси. – Большой, я бы даже сказала огромный.

Шэрен с силой прикусила губу, чтобы не прыснуть от смеха – Мэтти удобно устроился у нее на руках, и она боялась напугать его – крику будет столько, что никакой кашей потом не накормить!

– О, я обожаю эксперименты в искусстве! – веско заявила Лилиан. – Обязательно схожу.

Шэрен все-таки захохотала во все горло – Мэтти вторил ей плачем.

Ленивое праздничное настроение зачаровано плыло по воздуху, заряжая беззаботной радостью атмосферу в большой уютной гостиной. В панорамных окнах отражались разноцветные огоньки, загадочно мерцавшие на рождественской елке. Над камином, украшенным хвойными ветками, синими шарами и маленькими свечками, висели большие красные носки, в очаге мерно потрескивали поленья, чью негромкую песнь идеально дополнял тихий храп. Трейси с Мэттью играли возле елки и слушали «Паутинку Шарлотты», которую негромко и с выражением читал отчим Ника, но атмосфера шутливой возни, по всей видимости, действовала на Мартина усыпляюще, и через четверть часа он тихо посапывал, все также держа в руках книгу.

Подгузники из торта разлетелись по всей комнате, один даже чуть не сгорел в камине; голубых зайчиков и шелковые ленты маленький исследователь попробовал на вкус, обильно обслюнявил, затем бросил, как не представлявшее для него интереса барахло. Пока Шэрен варила кашу, Трейси старалась занять ребенка. Это было непросто: Мэтти желал срывать стеклянные игрушки и тянуть гирлянду, а Трейси хотела обойтись без жертв, но, судя по тому, как опасно трясется елка, жертвы будут, по крайней мере, одна точно.

– Ты не пройдешь! – низким голосом прорычала она, разводя руки и не пуская смеющегося малыша на трясущихся ножках атаковать елку. Он на секунду замер, хмуря светлые брови, затем послышался характерный звук, и Трейси удрученно уронила голову.

– Иди сюда, – она взяла его на руки, принюхиваясь. – Пойдем к мамочке менять подгузник. – Мэтти скривился, собираясь заплакать, Трейси начала строить рожицы, отвлекая его и одновременно рассматривая, пытаясь уловить знакомые черты: голубые глаза, пухлые щечки, светлые кудри – как миллионы детей, но когда он целеустремленно шел к цели, недовольно поджимая маленький рот, похож был на папу, по крайней мере, Шэрен это утверждала. – Красивый, как мама, упертый, как папа, – констатировала Трейси и испуганно вздрогнула, когда чьи-то сильные руки крепко прижали ее к себе. – С ума сошел?! – прошипела она, вырываясь из объятий.

Брендон насмешливо улыбнулся и взял у нее ребенка.

– Привет, мужчина. – Мэтти положил ему руки на лицо и начал пальчиками исследовать нос, лопоча на своем языке.

– Мужчина обделался, подгузник менять будешь?

Брендон бросил на нее выразительный взгляд, задерживаясь на высокой груди, и спросил:

– Замерзла?

– Нет, – не понимая к чему он клонит, ответила Трейси.

– А кажется, что замерзла, – он посадил ребенка на локоть и коснулся ее груди, погладив большим пальцем выступавший сосок.

– Прекрати! – Она ударила его по руке за секунду до того, как в дверях появилась Шэрен.

– Мама, у нас проблемы, – шутливо пародируя детский голос, сказал Брендон.

– Сейчас решим, – Шэрен забрала сына и наградила Трейси удивленным взглядом, когда та вызвалась помочь.

Брендон с ликованием наблюдал, как опасливо она обходит его, боясь остаться наедине.

– Беги, Форест, беги, – вслед шепнул он и резко обернулся, услышав копошение сзади.

– О, Брендон, – сонно озирался Мартин. – Ты что-то сказал?

– Да, не хотите посмотреть «Фореста Гампа»?

Сквозь горячий пар, поднимавшийся от большого стакана с кофе, Трейси наблюдала, как Ник пытается поставить на сноуборд полуторагодовалого сына. «Мужчины такие мужчины» – думала она, улыбаясь и бросая взгляды то на Шэрен, которая смотрела на мужа с непробиваемым спокойствием, то на Лилиан, которая выглядела так, словно ее вот-вот хватит удар, будто во внука летел военный истребитель, не меньше! Трейси быстро стрельнула глазами по площадке у подножия гор, отмечая странное волнение и даже нервозность.

Брендон с Наташей задерживались. В иных обстоятельствах Трейси спокойно бы наслаждалась открывавшимися вокруг видами, но сейчас сгорала от нетерпения: встретиться с этой женщиной, познакомиться и, наконец, выдохнуть, отпуская ситуацию. Она подняла голову и, зажмурившись от яркого слепящего солнца, натянула на нос горнолыжные очки.

Утром Трейси проснулась и не поверила глазам: небо было ясным и чистым – ни облачка, ни пятнышка, ничто не портило сияющую ослепительную красоту. Только оранжевое солнце горело далеко в вышине, раскидывая в стороны пылающие лучи, одевая Аспен в сверкающие драгоценным блеском одежды.

– Заждались? – Трейси резко обернулась, коря себя за то, что отвлеклась и проглядела их приход. Она не успела удовлетворить любопытство и морально подготовиться, сразу же меняя скептический взгляд на радушную улыбку. Пристально рассматривать человека неприлично, но несколько секунд – пока все здоровались – у нее все же есть. Наташа была брюнеткой, высокой, белозубой и красивой. Большего под темно-синим костюмом и шапкой разглядеть не получилось.

– Трейси, знакомься – Наташа, – перебрасываясь шутками с Ником, произнес Брендон.

– Наташа Льюис, – улыбаясь, Наташа протянула руку. – Я много о тебе слышала и очень рада наконец познакомиться!

– Трейси Полански, мне тоже приятно, – отвечая на рукопожатие и рассматривая искреннее приятное лицо, она поняла, что Наташа ее уела, потому что Трейси восторгов от их знакомства не испытывала вовсе. – Я представляю, что ты обо мне слышала, – попыталась пошутить она.