Ардет и Лоррейн молча уставились на нее.

– Разбил ему нос до крови. Поставил фонарь под глазом. Дал по мозгам так, что он света невзвидел. Как там еще? У армейских полно таких словечек, – продолжила она.

У Лоррейн отвисла челюсть – и не только потому, что ее сестра заговорила на солдатском жаргоне.

– Так ты считаешь, что Роджер мог учинить драку в клубе? Да его за это исключили бы из числа членов навсегда!

– О, вот как! Тогда в чем все-таки дело?

У Лоррейн задрожали губы.

– Он… он вызвал Уиллфорда на дуэль.

– Дуэли запрещены законом.

Лоррейн проигнорировала это замечание.

– Уиллфорд выбрал пистолеты! Он солдат. Офицер. Его жизнь зависит от умения обращаться с оружием. Какие шансы могут быть у Роджера? Он и стрелял-то лишь тогда, когда охотился на куропаток и кроликов!

– Когда? – спросил Ардет.

– Когда мы жили в деревне.

– Я спрашиваю, когда состоится дуэль?

– Завтра утром. Я добилась, чтобы он мне сказал. – Лоррейн схватила Ардета за руку. – Вы должны что-то предпринять. Ссора произошла из-за вас.

Джини встала между ними.

– Ты все такая же себялюбивая девчонка, Лоррейн, какой была всегда. Ты полагаешь, что мой муж обязан умереть вместо твоего? Но это не он вызвал Уиллфорда. Его вызвал твой не в меру горячий барон.

– Но ведь Ардет настоящий воин. Он сам так говорил, верно? Ты только посмотри на него! Или я чего-то не понимаю?

Джини посмотрела. Ее муж был бледнее обычного, любовный жар его угас. И ему стало холодно, Джини поняла это, едва взглянув на него. Она подняла с пола сюртук и подала ему. Ардет надел и сказал:

– Я не стану стреляться с Уиллфордом. Я никого не хочу убивать.

– Но вы можете его усыпить. Я знаю, что это вам доступно, – настаивала Лоррейн.

У Джини появилась надежда. Кажется, Лоррейн не так проста, какой она ее считала. Ардет покачал головой.

– Уиллфорд проснется. А когда это произойдет, он будет еще более уверен в том, что я либо состою на службе у самого дьявола, либо хочу обвести своего противника вокруг пальца. Такие люди, как Уиллфорд, путают гордость и честь и никогда не отказываются от поединка.

– Значит, мой сын лишится отца. – Лоррейн снова расплакалась, потом закричала: – И это из-за вас, Ардет! Кровь Роджера останется на ваших руках, не важно, кто будет держать пистолет! Вы станете его смертью!

– Нет!

Глава 20

Он ушел.

Джини была в такой ярости, что оставила сестру одну в гостиной и бурей ворвалась в комнату для песочных часов, а затем – в свой маленький кабинетик при этой комнате.

Лоррейн последовала за ней частью из-за любопытства, частью из-за того, что не знала, как быть дальше.

– Он поможет, как ты считаешь?

– Это зависит от того, что называть помощью. Я полагаю, Ардет непременно что-то предпримет.

Лоррейн ахнула, увидев то, что достала Джини из нижнего ящика письменного стола.

– Что ты делаешь с этой вещью?

Этой «вещью» был маленький пистолет, и ответ на вопрос мог бы дать любой человек, даже с таким ограниченным кругозором, как у Лоррейн, сосредоточенной лишь на собственных делах и проблемах.

– Как видишь, я чищу и заряжаю этот пистолет, – сказала Джини.

– Зачем?

– Право, Лоррейн, неужели ты думаешь, что я собираюсь останавливать кареты, угрожая оружием? Я намерена предотвратить дуэль, вот и все.

– Но… разве ты умеешь пользоваться такой штукой?

Ответ на этот вопрос был так же ясен, как и на предыдущий: Джини уверенно и ловко управлялась с пистолетом.

– Само собой разумеется, и Ардет… Корин знает, что у меня есть собственное оружие.

– Он придет в бешенство, если ты вмешаешься.

– Так что, прикажешь мне сидеть за моим вязаньем и дожидаться, пока Уиллфорд застрелит моего мужа? Мы обе понимаем, что Ардет не допустит, чтобы твой муж подставил себя под пулю, даже при том, что Роджер оказался совершенным глупцом и сделал вызов.

– Роджер очень умный человек.

– Умный человек даже на двадцать шагов не подпустит к себе труса и шута горохового.

Джини убедилась, что предохранитель установлен, и убрала пистолет в кожаную кобуру.

– Ты… ты собираешься стрелять в Уиллфорда?

– Или в Ардета, если понадобится. Я сделаю все, чтобы предотвратить эту нелепую дуэль, но я сомневаюсь, что дело дойдет до такой крайности. Ардет желает стреляться не больше, чем я, а может, и того меньше. Но я до того зла, что готова сама вызвать Уиллфорда к барьеру.

– Но женщинам не дозволено участвовать в дуэлях и даже вмешиваться в них.

– Все эти правила так же бессмысленны, как требование дуэли на шпагах по поводу публично нанесенного словесного оскорбления. Какое мне дело до того, что я нарушаю сотню дурацких табу ради спасения жизни собственного мужа? Ведь и ты хочешь, чтобы твой Роджер остался в живых завтра утром? Поэтому ты и явилась сюда, поэтому и уехал Ардет. Разница между мной и тобой заключается в том, что я намерена сделать то, что необходимо. Сама, а не ждать, пока кто-то сделает это за меня. Ну а теперь скажи, где они должны встретиться и в какое время. Я могу отправить нашего дворецкого в пабы с полным кошельком в кармане, и он раздобудет эти сведения, так что не бойся, говори. Это и проще, дешевле.

– Я слышала, как Роджер говорил своему камердинеру, что дуэль состоится на Хэмпстед-Хит на рассвете, возле дерева, расколотого молнией.

– Как драматично, – произнесла Джини с нескрываемым сарказмом, – но, увы, не оригинально. Не хватает только завесы тумана для полного сходства со сценой из дешевого бульварного романа ужасов.

Лоррейн прочитала множество таких романов.

– Или тонкой утренней дымки, – заметила она. – Это гораздо романтичнее.

– Нет ничего романтичного в том, что два осла начнут палить друг в друга!

– Подумай только, какое это будет впечатляющее зрелище, когда ты примчишься верхом на коне спасать своего мужа!

– Спасибо, но я воспользуюсь каретой, пусть даже к твоему глубокому разочарованию. Почему ты не едешь домой?

– О, так ты не требуешь, чтобы я поехала с тобой?

Вздох облегчения Лоррейн прозвучал громче тиканья настольных часов.

Джини молча покачала головой. Присутствие Лоррейн не принесло бы никакой пользы, скорее наоборот, привело бы к непредсказуемым и, возможно, трагическим последствиям.

– Уезжай, побудь со своим сыном. Подожди возвращения мужа.

Лоррейн, видимо, чувствовала себя виноватой от того, что оставляет Джини в одиночестве.

– А что ты будешь делать до утра? – спросила она.

– Я уеду к месту дуэли еще до рассвета. А до тех пор буду ожидать мужа, как и ты.

– Может, ему удастся все уладить мирно? – произнесла Лоррейн, но в голосе у нее не было ни малейшего намека на уверенность.

– С Уиллфордом? Скорее свиньи научатся летать.

Лоррейн уехала, а Джини поднялась в комнату Ардета.

Если он вообще вернется домой, то непременно захочет переодеться. Перед этим она попросила Рэндольфа, чтобы тот послал за ней, если его милость первым долгом заглянет в библиотеку. И велела разбудить ее задолго до рассвета, если он вообще не вернется в эту ночь домой.

Она легла на его кровать и положила пистолет рядом с собой. Ее муж не был безумным, во всяком случае не более безумным, чем самый обыкновенный граф, который задумал спасти мир. Не был он и в союзе с дьяволом и не плясал обнаженным вокруг костра при полной луне. Он знает несколько магических фокусов, вот и все, да еще владеет некоторыми почерпнутыми на Востоке способами благотворно влиять на мозг человека. Он хороший, добрый человек. Она его любит. Но сейчас лишена возможности доказать ему свою любовь.


Ардет в точности знал, где он может найти свою добычу. За время, проведенное в среде обитателей лондонского дна, он обзавелся глазами и ушами, которые готовы были служить ему и добывать любые сведения. За свои деньги он мог при помощи этих шпионов привлечь для своих целей наемных убийц даже из числа преступного клана душителей-ассасинов, обзавестись целым арсеналом оружия и так далее ради собственного удовольствия.

В данный момент «собственное удовольствие» стало неким отдаленным воспоминанием. Он жаждал крови Уиллфорда с яростью, которой не знал с тех времен.

когда был отважным воином, одним из тех, кого за их неистовство в битве называли берсеркерами, то есть теряющими разум в бою. Этот человек угрожал всему, что делал Ардет, он мог лишить его возможности продолжать достойную человека жизнь по истечении отпущенного Сатаной срока. Кроме того, Уиллфорд лишил его возможности провести ночь в объятиях Джини.

Ардет предвидел, что ему придется иметь дело с Уиллфордом еще до отъезда из Лондона, и приготовился к этому заранее. Подобные майору ничтожества произрастали в обществе нормальных людей на гнилой почве, как грибы-поганки в сыром лесу. Их одолевали зависть, злоба и страх разоблачения. Их следовало выбрасывать прочь или давить, а не просто игнорировать. Ардет примерно знал, где можно найти Уиллфорда, но не хотел торопить события.

По сведениям Ардета, в этот вечер Уиллфорд обосновался в одном из не слишком фешенебельных клубов, которые по большей части посещали джентльмены из числа военных, а не аристократы высокого полета и с более тугим кошельком. Он провел там несколько часов, начиная с того времени, как получил вызов лорда Кормака.

Ардет уселся без приглашения за карточный стол, за которым Уиллфорд играл с двумя другими офицерами. Оба они по молчаливому согласию встали со своих мест, оставив на столе карты и монеты.

Ардет знаком подозвал официанта, велел принести ему бокал вина, а затем спросил Уиллфорда:

– Вам не кажется, что спиртное может худо повлиять на вашу меткость?

– Для Кормака она будет вполне достаточной. Ардет приподнял бровь, удивляясь такой самоуверенности.

– Ему может повезти.

– Да, я могу попасть ему в плечо, а не в сердце.

Ардет подумал, что это ничтожество, видимо, стреляет прилично, иначе кто-нибудь уже избавил бы мир от него. Он пригубил вино и сказал:

– Дело не в Кормаке, и мы оба это понимаем.

– О, так вы не прочь занять его место? Я могу попросить своих секундантов, чтобы они известили его о замене. – Он указал на двух мужчин за соседним столом. – Если Кормак не возражает, я готов согласиться.

Ардет не счел нужным отвечать на эту дерзость.

– Я полагал, что мы договорились, что вы не станете болтать лишнее обо мне и о моей семье.

Уиллфорд изобразил пренебрежительную усмешку.

– Вы дали согласие не распространять нежелательные слухи обо мне, но не сдержали слово. Должно быть, вы что-то сообщили, намеки на это я услышал в военном министерстве. И я не получил положенного повышения по службе.

Ардет поставил на стол все еще полный бокал с вином.

– Слухи пошли не от меня, а от ваших людей, из того же источника, что и мои сведения о вас.

– Вся эта история – ложь от первого до последнего слова.

– Выходит, мы оба стали жертвами необоснованных сплетен?

Уиллфорд не посмел посмотреть Ардету в глаза. Сидел и смешивал карты, чтобы чем-то заняться для виду.

– Почему вы молчите? Либо вы виновны в том, о чем говорят, либо я сущий бес. Итак, позвольте мне спросить вас: вы верите в колдовство?

Карты выскользнули из рук Уиллфорда и рассыпались по столу.

– Разумеется, нет. Вся эта чепуха сгинула вместе со Средневековьем.

– А как насчет проклятий в таком случае? Считаете ли вы, что кто-то может наслать злые чары на другого человека, скажем, лишить его мужской силы или превратить в жабу?

Уиллфорд произнес «нет», однако без особой уверенности.

– И тем не менее вы заявили, будто я занимаюсь черной магией. Мой шурин возразил вам. Я обнаружил, что родственники всегда ведут себя так, они блюдут семейную честь.

– Никто даже на минуту не поверил тому, что я сболтнул. Мы все были порядком пьяны, вот и все.

Ардет достал «счастливую косточку» Сатаны и положил ее на стол. Уиллфорд откинулся на спинку стула – подальше от маленького, похожего на берцовую кость предмета.

– Возможно, что проклятия имеют силу, – заговорил Ардет, коснувшись кончиками пальцев амулета дьявола. – Кто говорит, что это частица мощей святого, кто считает косточку игрушкой падшего ангела. В точности не знает никто, но этот амулет высоко ценят те, кто верит во Властелина Зла.

Уиллфорд резко выпрямился на стуле.

– Значит, вы признаете, что вам известны языческие обряды?

– Я изучал очень многое и никогда не считал, что познание – грех. В данном случае я не знаю, что это такое – фабричное изделие или просто корешок растения – и как оно действует. И кто вообще знает? Не имеет значения. Готовы ли вы поставить на кон свою жизнь против его силы?