— Посмотри, какая прелесть, — с воодушевлением начала она.

Серёжа без особого интереса просмотрел, и кивнул. Пришлось пояснить:

— Вика хочет собачку. Такую.

Маркелов на мгновение замер, глаза на жену скосил.

— Какую такую?

— Ну, вот такую, Серёж. Маленькую.

— Насть, это не собака.

— Собака. Йоркширский терьер. Ну, разве не прелесть?

— Насть, ты хочешь меня с дочерью поссорить?

— Почему это?

— Да потому что эта прелесть, — он пальцем в фотки ткнул, — будет без конца скулить и тявкать, и в итоге я её в окно выкину. А дочь мне этого не простит.

Он, конечно же, преувеличивал, но делал это намерено, и из-за этого стало ещё обиднее.

— Да ну тебя.

Маркелов улыбнулся.

— Разве я не прав?

— Надо думать о ребёнке! А желание иметь собаку — это нормально. В отличие от мобильного телефона!

— Давай купим твоим родителям собаку. Какую-нибудь большую и добродушную зверюгу.

Настя на мужа взглянула с подозрением.

— В моём понимании как-то не вяжутся слова «большая», «добродушная» и «зверюга».

— А в моём «смотри, какая прелесть» и «собака». Это не собака, это… — Маркелов всмотрелся в снимок маленького терьерчика, наряженного в спортивный костюм с символикой московского «Спартака», и с крохотной бейсболкой между ушей. — Барби в собачьем обличье.

— А что ещё нужно девятилетней девочке? — вроде бы удивилась Настя, но Маркелов, всегда готовый к провокационным заявлениям, нанёс коронный удар.

— Я с этим созданием гулять не буду, так и знай.

На это ответить было нечего. Особенно, заикаться про то, что с йоркширским терьером, в принципе, можно и не гулять, в том смысле, который в это выражение Маркелов вкладывает. Если сказать о том, что можно будет обойтись кошачьим туалетом, Серёжка лишь рассмеётся и больше не поддастся ни на какие уговоры и провокации, чтобы продолжить этот разговор. Иногда он становился жутко упрямым, причём в каких-то мелочах, на которые Настя и внимания бы, например, не обратила. А вот для Серёжи это было принципиально, и свернуть его, что-то объяснить, было невозможно.

Они долго не могли ужиться. Насте до сих пор было страшно вспоминать то время. Как они жили под одной крышей, спали в одной постели, ребёнка воспитывали, а обижались друг на друга, как чужие. Не было между ними чего-то важного, единства, желания понимать и прощать. Настя много думала о том времени, и была уверена, что их даже не Вика вместе держала, а все Маркеловы. Они жили в одной квартире, одной семьёй, и Насте с Сергеем зачастую становилось неудобно скандалить на виду у его родственников. Все они столько для их молодой семьи делали. И пусть это не афишировалось, не было признаний и проявления чувств, но в те годы, именно они удержали их вместе. Иначе бы Сергей с Настей не смогли, иначе бы развелись, или того хуже, возненавидели бы друг друга. Секс сексом, а когда после этого смотришь человеку в глаза, хочется увидеть желание оставаться рядом, а они сразу разбегались. Если и были моменты, которые хотелось запомнить, то уже через минуту всё могло расстроиться из-за какой-нибудь мелочи, небрежно сказанного слова или попросту из-за отсутствия реакции. Их размолвки, недопонимание, не исчезли после свадьбы. Всё только хуже стало, и росло с каждым днём, с каждым месяцем, как снежный ком. Бывало Насте хотелось закричать, до того невыносимо было видеть и слышать собственного мужа. До родов, она, кажется, тысячу раз пожалела о том, что вышла за Маркелова замуж. Открыто спрашивала его, зачем он её привёз в Москву, и зачем она, дура, приехала?! И каждый раз это было всё равно, что курок спустить. Ситуация сразу выходила из-под контроля, и Маркелов начинал орать, что он дурак, вот и привёз. Хотел правильно поступить, а в итоге нарвался, виноват, больше таких глупостей делать не будет. После их первой брачной ночи, Серёжа не произносил имени Аверина, но Настя была уверена, что оно постоянно у него на языке вертится. И стоит только надавить, раззадорить мужа, и он всё это выплеснет на неё, и тогда уже ничего не исправишь. Ей придётся уехать, вернуться к родителям беременной, но в то же время, прекратится холодная война между ней и мужем, а это то, о чём в те дни мечталось.

Муж. Маркелов сам долго поверить не мог, что он муж. У него-то круг общения остался прежним, и беременным он не был, ему не приходилось целыми днями сидеть дома, чувствуя себя обессилившим и располневшим, и ждать неведомо чего. Серёжка учился, пропадал целыми днями, являлся под вечер, усталый, но довольный, а Настю всё это безумно раздражало. Перед ним все дороги были открыты, а вот перед ней ни одной не осталось, она свернула на ухабистую тропочку, которая неизвестно куда должна была её привести.

Потом родилась Вика, и Насте стало попросту некогда задумывать о том, как ей с мужем договариваться и дальше жить бок о бок. Ей пришлось научиться огромному количеству вещей, нужно было перестать бояться, ведь это ребёнок, и в первые дни она сама не знала, как подойти к дочке, чтобы не навредить или чего-нибудь не перепутать. Она отвлеклась на ребёнка, и не сразу, но поняла, что они с Серёжкой ссориться почти перестали. Вот только радости от этого никакой, раз они были заняты каждый своими делами. Он появлялся также вечерами, ужинал, с Викой занимался, а когда она засыпала, садился за учебники. А Настя, слишком уставшая за день, проведённый за домашними заботами, ничего ему не говорила. Даже радовалась, что не нужно тратить силы и время покоя на выяснение отношений. К тому же, она куда больше времени проводила с его родителями и бабушкой, чем с ним. Те говорили ей, что нужно подождать, что нужно дать ему время. Вот закончит он институт и всё изменится. У них же ребёнок, а Вику Серёжа просто обожает.

Настя и не спорила, обожает.

Ждать ей надоело года через полтора. Вике исполнилось два года, Серёжка институт закончил, поступил в аспирантуру, как и намеревался и даже собрался за кандидатскую сесть. Всё это происходило в их комнате, за закрытой дверью, за его письменным столом, втиснутым между детской кроваткой и окном, а Настя словно со стороны за всем этим наблюдала. Она занималась домашними делами, ребёнком, а её муж в это время своё будущее строил. И только рассказывал ей о своих достижениях. Иногда. Когда их разговоры превратились в редкое удовольствие, и всё общение свелось к постели, Настя поняла, что Маркелов ей изменяет. Это было настолько удивительное открытие, что даже не расстроило. Да и из-за чего было расстраиваться? Любви между ними не было, в предательстве Настя обвинить его не могла, но это открытие всё равно её с ног сбило в первую секунду. Даже расследование небольшое провела, но лишь подтвердила свои подозрения. Бывшая Серёжкина однокурсница, Настя помнила её, он их знакомил как-то, правда, на их свадьбе её не было. Позже выяснилось, что они встречались до того, как он на лето уехал и Настю так неожиданно встретил. А теперь вот прошлое дало о себе знать. Они вместе поступили в аспирантуру, поговорили о прошлом и будущем, обнаружили много общего, Маркелов ей на жизнь пожаловался. Настя почему-то была уверена, что жаловался.

— Она тебя пожалела? — поинтересовалась она. — Бедный ты наш, несчастный. Окрутила я тебя, да?

— Насть, ты говоришь ерунду!

— Ну, конечно, ерунду! Но ты наверняка ей жаловался!

— Я никому не жаловался!

— А мне всё равно. — Она шипела на него и укачивала на руках хныкающую Вику. Дочка ворочалась, засыпать не хотела, и нервничала, чувствуя, что родители ругаются. — Мне вообще — всё равно. Я тебя не держу. Куда мне? У вас с Дашей так много общего, а я кто такая?

Маркелов не ответил, но выразительно насупился, за стол сел и придвинул к себе толстенную книгу. Взглядом в текст уткнулся, а Настя поняла, что ещё чуть-чуть и она чем-нибудь тяжёлым его по голове огреет. Она уже ненавидела его учёбу, учебники, записи, разговоры об институте и аспирантуре.

— Она ведь лучше меня, во всём!

— Лучше. — Он всё же развернулся на стуле и наградил Настю убийственным взглядом. — Она, по крайней мере, не пилит меня постоянно, и не обвиняет чёрт знает в чём!

— Да? Это может потому, что ей не приходится ждать тебя днями напролёт и ребёнком заниматься? Она с тобой о высоком говорит! А у меня, извини, чисто меркантильный интерес!

— Вот именно.

Он отвернулся, а Настя остановилась посреди комнаты, устремив в затылок мужа нетерпимый взгляд.

— Посмотрите на него! Он обиделся! Можно подумать, это я налево хожу, пока ты дома меня ждёшь.

— Настя…

Она перевела дыхание.

— Давай разведёмся, — предложила она. Правда, пришлось сделать над собой усилие, прежде чем произнесла это. И комок в горле сглотнула, испугавшись своего решения. — Я не собираюсь тебя держать. Ты не нагулялся, я тебя в сети поймала, так получается. Вот я тебя и отпущу. Спи, с кем хочешь.

Маркелов молчал, не смотрел на неё, и Настя поняла, что задумался. Всерьёз задумался. Это настолько поразило, оскорбило, напугало, что слёзы выступили. Настя резко отвернулась, при муже она никогда не плакала, и сейчас показать ему свою слабость, казалось невыносимым. Он не должен знать…

— Я уеду к родителям, — сказала она.

И вот тут Маркелов дёрнулся, резко обернулся и сказал:

— Ты не увезёшь Вику.

— Да? Предлагаешь её твоей Даше оставить? Вот она обрадуется подарку. — Настя в личико дочери посмотрела. — Да, милая? — Наклонилась и поцеловала её. — Засыпай.

— Ты никуда не поедешь, и развод я тебе не дам. Думаешь, я не понимаю, что ты затеяла?

Настя повернулась к нему.

— Что я затеяла, Серёж?

Он только смотрел на неё и дышал тяжело, потом повторил:

— Ты никуда не уедешь.

Хоть он это и сказал, но угроза развода нависла над ними тогда, как никогда остро. Настя видеть его не могла, хотелось с кулаками наброситься и молотить по его груди или спине, надеясь хоть так избавиться от мыслей о том, что он завтра снова встретится с этой своей Дашей. Милой девушкой Дашей, которая так ему подходит. Настя так устала мучиться из-за того, что они с Маркеловым не пара, что у них абсолютно разные представления о жизни, что они хотят и стремятся к разному, а связывает их только Вика, и из-за неё приходится терпеть. И пока Серёжа с Дашей наболевшим делится, Насте приходится тайком в своей комнате плакать, стараясь не привлекать внимание родственников и не расстраивать их.

Наверное, тогда она ещё могла бы уехать, вернуться к прошлой жизни, и как-нибудь, но смирилась бы с тем, что ничего у них с Маркеловым не получилось, что они слишком разные, и, в конце концов, начала бы жизнь с начала. Но она не уехала и не развелась с ним. Заболела Вика, сначала бронхит, потом воспаление лёгких, следующие месяцы прошли по больницам и санаториям, и уже было не до глупых ссор и скандалов. Болезнь ребёнка всех не на шутку перепугала, Настя от дочери не отходила, боясь, что сбудутся предостережения врачей и проявятся осложнения. Серёжа помогал, как мог, и все разговоры о разводе ушли в прошлое, их отношения вернулись к прежнему, они снова соблюдали нейтралитет, а Даша осталась где-то позади, в этом Настя к тому моменту уже не сомневалась. Она даже порадовалась этому и победительницей себя почувствовала, правда, не понимала, откуда подобные чувства взялись.

В свой город Настя не ездила. Поначалу боялась, потом стало не до этого, последние месяцы беременности, роды, младенец на руках. Да и не особо её туда тянуло, если честно. С кем ей там встречи искать? Родители сами приезжали их навестить, как могли часто, но лишь на день-два. А на первом дне рождения Вики сообщили, что собираются серьёзно изменить свою жизнь. Оставить квартиру в городе, они уже и квартирантов нашли, и переехать на постоянное жительство в деревню, к бабушке. Та уже в возрасте, одна с деревенским домом не справляется, а родителям в городе особо ждать нечего. У отца с работой проблемы в последнее время, мама в школе получает немного, а учить детей и в деревне можно, там тоже школа есть, к тому же, ей должность завуча предлагают, а не просто учителя. Вот и займутся всерьёз хозяйством, посмотрят, что выйдет. Настя поначалу сильно удивилась, но родители выглядели уверенными в принятом решении, даже довольными, планы строили, и она спорить не стала. Они вправе строить свою жизнь так, как захотят. Вот только ей уже возвращаться некуда было. В деревню из Москвы как-то не хотелось. А оказаться в родном городе один на один со своим прошлым, ещё страшнее. И поэтому когда разговоры о разводе сошли на нет, Настя вздохнула с облегчением, но признаваться в этом никому не стала.

Не так она, конечно, представляла себе семейную жизнь. В юности любила мечтать об этом времени, как всё будет ладно и гладко, совсем не как у соседей, что муж будет любить, что дети радовать, и никаких ссор, скандалов. Правда, ругаться с Серёжкой они стали меньше со временем. После четырёх лет брака друг к другу притёрлись, многое друг о друге поняли, и бывали моменты, когда Насте казалось, что всё у них с Серёжей хорошо. Ни у кого ведь гладко не бывает, семейную жизнь нужно строить, прикладывать усилия, хотеть покоя и мира в семье, а Аркадия Львовна всегда её учила, что покой в семье от женщины в первую очередь зависит. И как она себя поставит, с такой охотой и нетерпением муж и будет вечерами домой приходить. Юношеские страсти на самом деле ушли, Настя стала взрослее и спокойнее, и на недостатки мужа смотрела уже без бешенства и раздражения. Изучила его привычки, и когда случайно или нет удавалось ему угодить, встречала его улыбку, чуть насмешливую и тёплую. И всё чаще он обнимал её, просто потому, что хотелось, целовал, баловал, смеялся. А Настя им гордилась. Да и как можно было не гордиться, когда твой муж с таким настроем и решимостью идёт вперёд? Кандидатскую защищает, нужные знакомства заводит, не пасует перед трудностями. Родители им гордились безумно, и Настя от них не отставала. Это же её муж, в конце концов! И когда пришло время, она его бывшую любовницу просто раздавила каблуком. Когда Серёжку пригласили за границу, для обмена опытом, так сказать, всё это происходило в торжественной обстановке, на званном ужине в честь одной из самых крупных адвокатских контор столицы, Настя стояла рядом с ним, держалась за его локоть, и уже не думала о том, что она ему не пара. Это все другие женщины на свете не были ему парой, а она его законная жена, она мать его ребёнка, а все Даши-Маши-Гали могут идти, куда подальше. Она — Анастасия Маркелова, и именно её, Настю, Серёжка однажды увидел и пропал. Он сам об этом не раз говорил. И о Даше, с которой до этого встречался, тут же позабыл. Так почему она никак забыть не может?