— Найдется у вас самолет для чартерной перевозки, мистер? — услышал он однажды зычный голос.

Пэт в это время сидел за письменным столом, возясь со своими бумагами и журналами. Он уже было собрался объяснить, как всегда в таких случаях, что нанять можно его, но не его самолеты. Поднял глаза и непроизвольно расплылся в широкой изумленной улыбке:

— Ах ты сукин сын!

Перед ним стоял молодой парень со свежим лицом, широкой улыбкой и густой гривой темных волос, спадавших на ясные голубые глаза. Пэт хорошо знал это лицо. Он полюбил его еще в те беспокойные, захватывающие годы, что они вместе служили в девяносто четвертой воздушной эскадрилье.

— В чем дело, малыш, нет денег, чтоб постричься?

Ник Гэлвин был красив той красотой, что отличает темноволосых голубоглазых ирландцев. В то время когда они летали вместе, Пэт относился к Нику как к сыну. Ник Гэлвин записался в армию в семнадцать лет, но очень скоро прославился как один из лучших летчиков эскадрильи. И стал одним из тех немногих, кому Пэт доверял. Дважды немцы сбивали его самолет, и оба раза он умудрялся долететь с поврежденным мотором и приземлиться, сохранив жизнь и себе, и машине. Он приземлялся, вонзаясь в землю, как кинжал. После этого друзья–пилоты и прозвали его Кинжалом. Один лишь Пэт чаще всего называл его «сынок». И теперь ему пришла в голову мысль: раз Бог снова послал ему девочку, может быть, этот паренек станет ему сыном?

Он перегнулся через стол, любовно глядя на молодого человека, рисковавшего жизнью, наверное, столько же раз, сколько и он сам.

— Навожу справки о старых друзьях. Хотел посмотреть, не стал ли ты жирным и ленивым. Это твой «хэвилэнд» там стоит?

— Мой. Купил в прошлом году вместо ботинок детишкам.

Ник широко ухмыльнулся, и Пэту сразу вспомнились все французские девушки, которые сохли по нему. Помимо привлекательной внешности, Ник обладал даром умело обращаться с женщинами и вовсю его использовал в Европе. Он даже сумел внушить им всем, что ему уже двадцать пять или двадцать шесть лет. Как ни странно, они ему верили.

Уна видела Ника всего один раз, после войны, в Нью — Йорке, и нашла его очень обаятельным. Она сказала Пэту, что Ник потрясающе красив, и вспыхнула при этом, как девушка. Он, безусловно, затмевал красотой Пэта, однако Уна понимала, что у Пэта есть нечто более ценное, чем голливудская красота, — надежность. Пэт тоже имел привлекательную внешность; его светло–каштановые волосы, теплые карие глаза и типичная ирландская белозубая улыбка когда–то совершенно покорили сердце Уны. Однако при взгляде на Ника сердце любой девушки таяло.

— А где Уна? Может, она наконец поняла, что к чему, и бросила тебя? Думаю, сделала это сразу после того, как ты притащил ее сюда.

Ник уселся на стул напротив стола и закурил сигарету. Пэт рассмеялся и покачал головой в ответ:

— Честно говоря, я тоже боялся, что это может случиться. Но этого не произошло, и не спрашивай меня почему. Когда мы только сюда приехали, нам пришлось жить в лачуге, в какую мой дед и коров бы не поместил. У меня не было возможности даже газету ей купить, если бы она попросила. К счастью, Уна не попросила. Она потрясающая женщина, Ник.

Во время войны Пэт много раз это повторял. Увидев Уну, Ник не мог с ним не согласиться. Его родители умерли, и он был совсем один на свете. После окончания войны скитался по стране, устраивался на временные работы в маленьких аэропортах. В восемнадцать лет у него не было ни дома, ни родного человека, ни места на земле, где бы его кто–нибудь ждал. Пэт всегда сочувствовал Нику, в особенности когда другие вокруг принимались вспоминать о своих семьях. Родители Ника умерли, когда ему исполнилось четырнадцать лет. Ни братьев, ни сестер у него не было. После смерти родителей его поместили в детский дом. Оттуда он ушел в армию. Война изменила всю его жизнь. Но теперь война кончилась, и он снова остался один на земле.

— А как детишки?

Во время той единственной встречи Ник был очень ласков с дочерьми Пэта. Он вообще любил детей, а за годы пребывания в детском приюте насмотрелся на них вдоволь. Именно он всегда брал на себя заботу о младших, читал им сказки, рассказывал страшные истории, а по ночам, если они просыпались с плачем, тоскуя по маме, прижимал их к себе и убаюкивал.

— Дети в порядке. — Пэт на секунду запнулся. — В прошлом месяце у нас родился еще один… еще одна девочка. Большая на этот раз. Я даже сначала думал, что будет мальчик, но…

Он изо всех сил старался скрыть разочарование, но Ник все равно это почувствовал. И понял.

— Похоже, тебе в конце концов придется обучить своих девчонок летать. Что скажешь, великий Ас?

Пэт с преувеличенным негодованием возвел глаза к небу. Успехи женщин–летчиц, даже самых выдающихся, никогда не производили на него впечатления.

— Вряд ли, сынок. Ну а ты как? На чем сейчас летаешь?

— На ящиках из–под яиц. Старый военный хлам. Беру все, что попадается под руку. Сейчас полно машин, оставшихся с войны. И полно ребят, готовых их водить. Последнее время я болтался по аэропортам в поисках работы. А с тобой тут еще кто–нибудь работает? — Он спросил это, явно надеясь услышать отрицательный ответ.

Пэт покачал головой, внимательно вглядываясь в Ника. Что это? Тот самый знак, которого он так долго ждал, просто совпадение или короткий визит вежливости? Ник очень молод. Во время войны он творил чудеса, и ему это нравилось. Он любил рисковать. Часто он лишь чудом возвращался на землю, не жалея ни самолет, ни самого себя. Нику Гэлвину нечего терять и не для кого беречь себя. Но для Пэта эти самолеты — все, что у него есть. Он не может позволить себе потерять их, как бы ни любил этого парня, как бы ни хотел ему помочь.

— А ты все так же любишь рисковать?

Однажды Пэт едва не убил Ника за то, что тот подошел слишком близко к земле в облаках во время шторма. Он тогда наблюдал за Ником, и ему хотелось вытрясти из того всю душу, так чтобы зубы застучали. Но потом он почувствовал облегчение оттого, что Ник остался жив, и лишь наорал на него. Страсть парня к риску порой казалась нечеловеческой, и в то же время именно она сделала его прославленным пилотом во время войны. Но можно ли вести себя так в мирное время? И кто может позволить себе такую роскошь? Самолет — слишком дорогая игрушка.

— Я рискую только тогда, когда в этом есть необходимость, Ас.

Ник любил Пэта и восхищался им, как никем другим.

— А когда нет такой необходимости? Ты все еще любишь играть с огнем, Кинжал?

Взгляды мужчин встретились. Ник понял, о чем его спрашивают. Он не хотел лгать. Да, ему все еще нравилось рисковать, он обожал опасность, любил игру со смертью. Но Пэта он уважал и знал, что никогда не сделает ничего такого, что могло бы повредить другу. В конце концов даже он повзрослел и научился лучше понимать других. Да, ему по–прежнему нравятся опасные игры, но не до такой степени, чтобы поставить под угрозу будущее Пэта. И он стал намного осторожнее, особенно теперь, когда приходилось водить чужие самолеты. Ник приехал сюда из самого Нью — Йорка, потратив на дорогу все свои деньги до последнего доллара, только для того, чтобы попытать счастья с Пэтом, посмотреть, не сможет ли он ему пригодиться.

— Я умею правильно себя вести, если это необходимо, — произнес он, не отводя голубых, как льдинки, глаз от теплых карих глаз Пэта. В Нике все еще оставалось много подкупающе мальчишеского, и в то же время теперь в нем больше чувствовался мужчина. И потом, когда–то они были как братья. Ни один из них не мог забыть то время. Прошлое их связывало, и эта связь никогда не прервется, оба это знали.

— Ну так вот, если не будешь вести себя как надо, я выброшу тебя из «Дженни» на высоте десять тысяч футов и глазом не моргну. Никому не позволю разрушить то, что я здесь создаю собственными руками. — Пэт вздохнул. — Но приходится признать: работы стало многовато для одного человека. А в будущем станет еще больше, если эти контракты на почтовые перевозки будут прибывать в том же количестве. Я теперь летаю почти без перерыва и все равно не могу все успеть. Мне бы очень пригодился помощник для этих перелетов. Но учти: они долгие и нелегкие, часто в плохую погоду, особенно зимой. И никого это не волнует, никто не хочет слышать о том, какой это тяжелый труд. Почта должна быть доставлена вовремя, вот и весь сказ. А есть еще и другие грузы, и пассажиры, и неожиданные заказы… Есть еще и любители острых ощущений, которым хочется просто подняться в воздух и посмотреть вниз с высоты. Кроме того, время от времени приходится давать уроки пилотажа.

— Да, похоже, дел у тебя выше головы.

Ник радостно улыбался, счастливый от того, что услышал. Да ведь он за этим и приехал. И еще, его привели сюда воспоминания об Асе. Да, ему отчаянно нужна работа. Но и Пэту, можно сказать, повезло, что он здесь.

— Мы здесь не в игрушки играем. Я пытаюсь наладить серьезное дело. Мечтаю о том, что в один прекрасный день аэропорт О'Мэлли появится на карте. Но… этого никогда не произойдет, если ты разобьешь мои самолеты, Ник. Или хотя бы один из них. Я все вложил в эти две машины и в этот кусок сухой земли. Видел там знак?

Ник кивнул. Он все понял, до последнего слова. И он еще больше полюбил Пэта за его слова. Все–таки есть между летчиками что–то такое… какая–то особая связь, которую только они могут ощутить.

— Хочешь, я займусь дальними перевозками? Тогда ты сможешь проводить больше времени дома, с Уной и детьми. Могу взять на себя и ночную работу. Мы можем начать с этого. Посмотришь, как у меня получится.

Ник начал нервничать. Ему отчаянно нужна эта работа. Неужели он ее не получит? Да нет, не может быть. Пэт, конечно же, возьмет его.

А Пэт просто хотел убедиться, что Ник усвоил основные правила. Он готов был все сделать для Ника — дать ему работу, дом, семью, усыновить его, если потребуется.

— Да, можно начать с ночных полетов. Хотя… — Он внимательно смотрел на своего молодого друга. Несмотря на разницу в четырнадцать лет, война стерла все возрастные различия между ними. — Порой ночами это самое спокойное место. Небо. Если наша новорожденная не научится спать по ночам, наверное, мне придется оглушать ее виски. Уна объясняет это жарой, но мне кажется, все дело в ярко–рыжих волосах и буйном нраве. Уна — единственная спокойная рыжеволосая женщина, которую я знаю. Но эта малышка… она просто дьяволенок.

Однако, несмотря на жалобы, Пэт все больше привязывался к девочке и даже начал забывать о том, как был разочарован после ее рождения. Особенно теперь, когда здесь неожиданно оказался Ник. Нет, положительно, этот парень ему послан Богом.

Ник смотрел на девочку с радостным изумлением. С того самого момента как впервые встретился с членами этой семьи, он всех их полюбил. И все, что их окружало, тоже.

— Как ее зовут?

— Кассандра Морин. Мы называем ее Кэсси. — Пэт кинул взгляд на часы. — Пойдем, я провожу тебя в дом. Пообедаешь вместе с Уной и девочками. Мне нужно вернуться в половине шестого. — На лице его появилось чуть виноватое выражение. — Жилье ты сможешь найти в городе. Старая миссис Уилсон сдает комнаты. У меня жить негде. Есть только раскладушка в ангаре, где стоит «Дженни».

— Это мне подойдет. Сейчас тепло. Да черт побери, я готов спать хоть на взлетной полосе.

— Там сзади стоит старый душ, а в доме есть ванна. Но все это довольно примитивное.

Ник ухмыльнулся:

— Как и мой бюджет… до тех пор, пока ты не начнешь мне платить.

— Можешь спать на нашей кушетке, если Уна не будет возражать. По–моему, она питает к тебе слабость. Без конца повторяла мне, какой ты красивый и как везет с тобой девчонкам. Думаю, она не станет возражать против того, чтобы ты спал на нашей кушетке, пока не сможешь снять комнату у миссис Уилсон.

Однако Ник не сделал ни того ни другого. Он сразу же поселился в ангаре, а через месяц собственными руками соорудил себе лачугу. Для него это была всего лишь крыша над головой, но он содержал ее в чистоте, несмотря на то что большую часть времени проводил в воздухе. Летал, выполняя заказы Пэта и изо всех сил помогая ему вести дела.

На следующую весну они смогли приобрести еще один самолет, «хэндли–пэйдж», побольше размером, чем два первых. Он вмещал много пассажиров и грузов и мог летать на более далекие расстояния. Летал на нем в основном Ник, а Пэт теперь совершал лишь короткие перелеты, больше бывал дома и занимался проблемами аэропорта. Такая организация дела идеально устраивала обоих. Теперь, казалось, к чему бы они ни прикоснулись, все моментально начинало процветать. Бизнес шел великолепно. Они стали известны на всем Среднем Западе. Молва о двух лихих пилотах, заправляющих аэропортом у Доброй Надежды, похоже, дошла до каждого, кого это могло заинтересовать. От заказов не было отбоя. Пэт и Ник перевозили грузы, пассажиров, почту, давали уроки и вскоре начали получать солидную прибыль.