Глава 6

Утром Влад попросил Таню погулять до часу дня, не позже. Подумал и добавил: «Раньше тоже буду занят, так что как раз ровно в 13.00 будет вовремя».

Таня собралась было на морскую прогулку. Но, завтракая за столиком с видом на море, заметила, как изменилась погода. Море зачастило белыми барашками. Со столиков соседнего кафе сдуло несколько пластиковых стаканчиков, и они покатились, подскакивая. Чайкой пролетела салфетка. С пляжей потянулся замерзший народ. Памятуя, как однажды в жару отправилась на морскую прогулку в одном купальнике и промерзла до костей после выхода катера за пределы бухты, Таня представила: если на берегу прохладно и ветрено, то каково же будет в море на палубе? А если не на палубе, то сидеть в эмалированном нутре дрожащего теплоходика и смотреть сквозь старое мутное окно, к которому прилипали восторженными лицами еще отдыхающие конца шестидесятых, — это совершенно не соблазняло.

Побродив рассеянно по набережной, Таня совсем замерзла. Ей захотелось уюта, посидеть где-нибудь в комнате или в тихом саду. С парками в Судаке наблюдалась явная напряженка, но в мини-гостинице, где они поселились, было настоящее чудо садового искусства. Домой!

При подходе к дому Таня застала небольшой переполох. Охранник Владимира Петровича увлеченно ругался с владельцем машины, так как последний, по мнению охранника, совершенно не там поставил свое автотранспортное средство. Впрочем, увлеченность охранника не помещала ему периферическим зрением заметить, что кто-то входит на охраняемую им территорию, он торопливо кивнул Тане и продолжил перепалку. Таня прошла через двор за дом, туда, где, как она помнила, было профессионально взлелеянное царство субтропических растений и уютная беседка с диванчиком. Но тут неожиданно обнаружился еще один очаг напряженности. Спор охранника был детским лепетом, по сравнению с накалом страстей того, что происходило в комнате на втором этаже.

Что самое неприятное, один из двух голосов принадлежал Владу, и издавал сбивчивые робкие оправдания. Другой не принимал извинений.

— Я ему так и говорил, Владимир Петрович, все передал, как вы сказали…

— Передал? Ты, б…дь, передаст, ты! Я тебя, сучонка, из г…на вытащил!! Хочешь легко отделаться, урод?! Думаешь, я тебя просто обратно в то же г…но выкину, и все?!! Нет, сука, я тебе сначала ж…у порву нах…, а потом…

Потом было больше. Намного больше. Таня думала, что на тридцать первом году жизни ее сложно смутить нецензурной бранью, но для Владимира Петровича, как оказалось, это было сущим пустяком. С каждой новой фразой он превосходил самого себя. Эти сокрушительные выражения сыпались и сыпались, и уже почти совсем не было слышно Влада. Но даже не лексика с фразеологией впечатляли. Самым страшным была интонация, что-такое в голосе.

Крики босса вдруг прекратились. В наступившей тишине Тане стало совсем жутко. Со лба по носу стекла капля: лицо оказалось мокрым от пота. Она подумала, каково же Владу, если так страшно ей здесь. Ведь Влад, там, лицом к лицу с разъяренным монстром. Что происходит там в эту минуту? Если босс так озлобился, то ведь с Владом могут сделать все, что угодно? Зашевелились самые мрачные мысли, но, к счастью, им не дал развиться все тот же Владимир Петрович. Точнее, уже не тот Владимир Петрович, а гораздо более спокойный, почти нейтральный:

— Ладно, все. Сегодня же чтоб был в Алуште. Там жди от меня мыло, напишу, что делать. Закончишь — и можешь валить в Киев. Еще раз проколешься, — урою. Пшел вон!

Таня побежала в комнаты, где поселились они с Владом. Влад сидел на краю дивана бесформенный, как тряпка, и листал какой-то ежедневник. Руки крупно дрожали.

— За что он тебя? — испуганно-сочувственно кинулась к нему Таня? Влада передернуло:

— Что? — он уставился на Таня, что-то соображая, и выдавил. — Ты? Почему? Который час? Сейчас же только полдвенадцатого.

— Влад, я слышала, как Владимир Петрович… Я была в беседке за домом. Он так кричал. Влад, с тобой все хорошо?

Влад уставился на нее молча с дивана и вдруг яростно просипел, не сказал, а именно просипел:

— У меня все ах-х-ху…тельно хорошо!!!

Таня испугалась. Оба помолчали. Влад наконец-то встал. Сунулся в шкаф, начал там рыться и, не оборачиваясь, буркнул:

— Выезжаем через пятнадцать минут. Собирай вещи. Едем в Алушту, там ненадолго. Заночуем в Симфере. А утром на Киев.

Все-таки Влад умел взять себя в руки. По дороге он, правда, бурчал что-то яростное про сук-партнеров, про подставы и все такое, но машина на бесконечном умопомрачительном серпантине Судак-Алушта была у него под контролем. Таня особенно сильно понервничала, когда ближе к Алуште повороты стали уж совсем головокружительными, но все обошлось.

Глава 7

В Алуште снова расстались, на пару часов, пока Влад решал свои дела. В пять двинули на Симферополь. Дела свои Влад закончил. По телефону отчитался Владимиру Петровичу. Судя по всему, конфликт с боссом был на данный момент исчерпан. Таня, расположившись на заднем сиденье, меланхолично выискивала глазами Чатыр-Даг, который то выскакивал из-за ближайших гор, то скрывался. Влад раздраженно упрекал всех во всем, как это бывало с ним иногда. Тане снова стало душно, как в Новом Свете. Казалось, чем выше в гору закручивалась дорога, тем больше он раздражался. Проехали Ангарский перевал, а Влад все не унимался. Стало больше солнца, но мрачнее на душе.

— Владик, милый, давай заедем на природу, хоть на часик. Посидим, покушаем в тишине. На нижнем плато Чатыр-Дага сейчас знаешь, как классно!

Влад молчал. Потом вдруг сбавил скорость, порылся в бардачке и кинул ей карту:

— Куда?

Машина остановилась. Таня неуверенно показала ему на карте дорогу, ведущую влево:

— Ну, наверное, сюда. Тут скоро заповедные леса начинаются, а перед ними холмы красивые должны быть.

Свернули. Какое-то время ехали по довольно унылой редколесной местности, и иногда открывались виды на верхушку Чатыр-дага и бескрайний бугристый лесной массив заповедника. Влад вдруг свернул с относительно хорошей дороги на слабую грунтовку, ведущую в овраг с высокими деревьями, и через пару метров остановился.

— Дальше нельзя, заповедник, проезд запрещен. — И уткнулся в карту. Поводил по ней носом и пальцем. Поднял голову и объявил. — Мы где-то здесь, возле туристической стоянки «Барсучья поляна». Выйдем, осмотримся.

По дороге, с которой они только что свернули, проехал белый микроавтобус, с открытыми окнами. Автобус был буквально нафарширован красивыми и очень юными девушками. Две из них приветственно замахали нежными тонкими ручонками Тане и Владу, что-то закричали куражно. Смех еще нескольких нимф донесся из глубины автобусика, и видение исчезло. Влад тяжело посмотрел на оседающие клубы пыли и произнес, как бы рассуждая вслух:

— Прямо в заповедник поехали. А туда вроде бы не то, что на машинах, а вообще нельзя никому. Уникальная природа, закрытая зона, царские охоты. Но таким, конечно, можно. — И припечатал свой вердикт непечатным выражением.

Влад докурил и двинулся в глубь рощи. Таня успела замерзнуть, хватнула из салона Владов пиджак и одела поверх блузки. Людей не было ни видно, ни слышно. Хотя люди были здесь частыми гостями, судя по вытоптанной траве, окуркам, обугленным консервным банкам и посверкивающим из-под сухих листьев осколкам бутылок. В сумерках замаячило даже какое-то неказистое строение, похожее на разгромленный и заброшенный ларек по продаже шаурмы. Влад вгляделся в эти руины и произнес:

— Барсучья поляна. Ну, да, вот и бар. Сучья поляна. Бар «Сучья поляна».

Голос его прозвучал как-то очень злобно. В роще темнело, только верхушки деревьев золотились, туда еще проникали прямые солнечные лучи.

— Влад, пойдем наверх, — решительно сказала Таня. — Там солнце садится, красиво, и Чатырдаг, наверное, ярко-красный! Он сейчас, наверное, как пионерская пилотка, один в один! Не дожидаясь ответа, она двинулась по склону вверх.

— Куда ты прешься? Стой! Сюда иди! — Влад потоптался немного внизу, но все же полез вслед за Таней. Таня добралась до ровного места среди толстых деревьев и остановилась, отдышаться и подождать Влада. Он через минуту залез, пыхтящий, но не столько от подъема, сколько от какой-то непонятной злости. Уставился на нее, исподлобья, тяжело дыша, как-то даже рыча, и начал вырыкивать из себя неожиданно яростные слова:

— Я тебе что, собачка? Бобик? Я что, терпила вам всем?! Терпила?! — И вдруг заорал. — Ты на чьи бабки живешь?!! Ты мне тут командовать будешь, с…ка?!!

Таня оторопела. Влад тоже заткнулся на пару секунд. Потом он набрал воздуху, исказившись еще более злобной гримасой, готовясь выкрикнуть что-то еще, но Таня, не очень отдавая себе отчета в действиях, почти рефлекторно, влепила ему пощечину. Удар пришелся на щеку и губы, расплескав очередной выкрик Влада. И почти в ту же секунду он сильно толкнул ее руками в грудь, так, что она удержалась на ногах лишь схватившись за дерево. Оба молчали, только сипло и прерывисто дышали. У Влада глаза налились по-бычьи, лицо стало совершенно невиданным. Он вдруг рванул ремень брюк и рявкнул:

— Сняла джинсы и стала раком! Быстро!

Тане показалось, что у нее что-то обвалилось от горла вниз, и в груди животе образовалась зияющая пустота. Язык не слушался. Ум тоже.

— Сняла джинсы, быстро, шлюха!! Я тебя драть буду, поняла?! Как шлюху, поняла? Сначала ремнем по ж…е, а потом трахну, поняла?!! — очень быстро, почти мгновенно, со свистом, выдернул весь ремень из брюк, схватил в правую руку и хлестнул пряжкой по коре дерева над Таниной головой. Тут же резко придвинулся вплотную к ее лицу и зашипел:

— Ты, с. ка неблагодарная, узнаешь, кто в доме хозяин! Джинсы, быстро!

Отшатнулся от нее и потянул собственные брюки вниз. В это мгновение, вдруг пустота в груди Тани наполнилась и как будто вскипела кровью, будто прорвалась какая-то магма, как будто внутри сработал какой-то взрыватель и привел в действие черт знает какое количество тротила. Она бешено рванулась всем корпусом и толкнула Влада в его полуспущенных штанах вперед, где в метре за его спиной начинался резкий спуск. В этот резкий толчок она вложила столько энергии, сколько, кажется, не выкладывала ни в одном занятии в фитнес-зале. Мелькнули в воздухе пыльные дорогие туфли, белое пятно трусов из ширинки, и все это ухнуло вниз с площадки. Таня услышала гулкий удар, от которого дрогнул грунт у нее под ногами. Шелест листьев и сухих веток, и все разом стихло. Влад приземлился метрах в четырех ниже по косогору, и лежал сейчас нелепым зигзагом. Таня бросилась в противоположную сторону, вверх по склону, к ярким просветам, пробежала с десяток шагов, уперлась в развилку ложбинок и обернулась, чтобы определить, как лучше убежать от преследователя. Но Влад виднелся все там же и таким же, зигзагообразным.

Таня недоуменно остановилась. Постояла, глядя на лежащего. Ничего угрожающего в нем больше не было, выглядел он совершенно беспомощным. Желание убежать сменилось тревожным любопытством. Таня медленно, держась стволов деревьев, как пугливая кошка вдоль забора, начала пробираться вниз.

— Влад!

Зигзаг, кажется, слегка шевелился. Но молча.

— Влад! — Таня вдруг снова испугалась, что Влад на нее кинется, но что-то заставило ее подойти еще ближе. Ствол дерева, скрывавший до сих пор левую ногу Влада, оказался по мере приближения левее, и Таня увидела, что нога, почему-то без ботинка, ритмично подергивается от колена, роя носком землю в одном и том же месте, и уже выкопала продолговатую ямку. Голова Влада упиралась в корень дерева и еще во что-то, залитое кровью. Таня, не отрываясь, смотрела на ступню, трущуюся о землю. И ступня вдруг, словно почувствовав ее взгляд, замерла. Таня бросилась к Владу и тронула его за плечо. Потом тряхнула. Попыталась повернуть к себе лицо, уткнувшееся вниз, и услышала противный, чавкающий хруст. Место, в которое уткнулся Влад, было утыкано острыми камнями, густо политыми кровью, и земля левее и ниже была широко залита ею. Безжизненное лицо Влада было бледным и искаженным, будто вампирским, и Тане показалось, что он сейчас бросится на нее, как в фильме ужасов. Так страшно ей не было никогда в жизни. Одним прыжком Таня вскочила и бросилась вверх, еще вверх, через какие-то залежи сухих листьев, веток, через какую-то поляну, кусты, снова ветки, споткнулось о бревно, вскочила, снова побежала. Время остановилось, Таня не останавливалась.

Глава 8

Бежать давно уже не было сил, теперь Таня просто шла. Что называется, куда глаза глядят. Лес менялся. Он становился все темнее, деревья все чаще попадались вековые, толстые, все более громадные. Но главное, в лесу стало необычно много лежащих старых деревьев. Чуть ли не столько же, сколько стоящих. Многие из рухнувших огромных стволов заросли мхом, прогнили, их корявые цилиндры провалились сами в себя. А между поваленными деревьями, на ровном, казалось бы, месте, ноги Тани все время уходили по колено в сухие листья, корье и веточки, как в глубокий снег. Толстые ветки валялись везде, целыми грудами. Самые большие поваленные монстры, достигавшие по высоте до груди, Тане приходилось обходить. Другие брала штурмом, перелезая сверху или подныривая, где это было возможно, под сломанное и упершееся макушкой в землю дерево.