Сегодня, гуляя с Таней по окруженному высоким забором и флигелями дворику, Глеб Сергеевич проводил глубоко ботаническую экскурсию, называя каждый цветок замысловатым латинским именем.

— Когда бываю здесь, то ежедневно полчаса-час работаю в этом маленьком садике. С детства люблю ботанику, копаться в клумбах. — Глеб Сергеевич при этом весело щурился, но было видно, что говорит серьезно. На растения он смотрел с подлинной любовью. — Танюша, вы женщина молодая, школу не так уж давно окончили. Вот помните ли вы такое понятие: «симбиоз»?

У Тани в голове было, кажется, намного яснее, чем вчера. Последние сутки прошли без потрясений, школьный вопрос оказался даже в радость. Слово было знакомым, ответ брезжил, но не осенял. Глеб Сергеевич, увидев собрашиеся морщинки на Танином лбу, указал на оранжевый цветок:

— Видите пчелу? Вон, видите? Как вы думаете, нужно ее присутствие тем цветкам, по которым она ползает?

Тут уж ответ всплыл из глубин Таниной памяти легко:

— По-моему, симбиоз — это взаимовыгодное сотрудничество. Продажники еще говорят в таких случаях: «Стратегия „выиграть-выиграть“». То есть, когда выгоду получают все участники процесса.

— Да, Татьяна. Именно так. Как женщина умная, вы, наверное, мало верите в совершенно бескорыстную помощь каких-то незнакомых мужчин в борьбе против воротилы теневого бизнеса. Я не люблю игры втемную, не хочу ничего скрывать. Вы мне очень симпатичны, Таня. И Михалычу тоже сразу понравились. Красивая, умная девушка. А главное, — уравновешенная, с отличным самообладанием. Способная ходить не только по асфальту, но и по пересеченной местности. Выносливая, смелая. Чрезвычайно привлекательная девушка. И самое удивительное, Таня, что есть еще одна замечательная особенность, которая делает вас, в глазах моих и Михалыча, не просто вип-персоной, а очень ценной вип-персоной. Присаживайтесь.

Глеб Сергеевич тронул ее за локоть, придав импульс в направлении плетеного кресла-качалки. Сам сел рядом на стул, тоже плетеный. Закурил, сделал пару неспешных затяжек, помолчал. Таня терпеливо ждала, воздерживаясь от вопросов. Глеб Сергеевич неторопливо вытащил бумажник, а из него две маленькие черно-белые фотографии, посмотрел на них, покачал головой и, переведя взгляд на Таню, произнес:

— Все-таки бывают в жизни поразительные совпадения. Судьба? Рок? Промысел Божий? Как это возможно, в чем причина? Философствовать можно долго, но я практик, да и ваше терпение не стану испытывать. Взгляните на эти фото.

Таня взглянула. Там была одна и та же девушка, только на одной картинке портретом, а на другом в полный рост, в кружевной юбке, старинном платье. Оба снимка были явно сделаны около сотни лет назад. Таня даже что-то вскрикнула, настолько ее поразила фотография. Лицо, шея, плечи дореволюционной дамы — это же ее, Танины! Ну, разве что чуть-чуть другая форма ушка. Чуть полнее шея, слегка отличается рисунок бровей. И вот этой родинки у Тани нет. Но как похожа, а?!

— Кто это?!

— Может быть, она из ваших предков. А может, просто совпадение. По телевизору иногда показывают шоу двойников. Они даже не родственники тем шоу-звездам и политикам, на которых так похожи. Некоторые и без грима похожи. Актеры иной раз могут играть известных исторических личностей без особого грима: настолько большое сходство.

— Но кто это на фотографиях?

— Одна баронесса. Подданная Российской империи. Фотографии сделаны в тысяча девятьсот двенадцатом году. Итак, вернемся к теме симбиоза, Таня. У меня к вам есть не только чисто личностная симпатия и желание помочь в беде, но и, прямо скажем, шкурный интерес, — Глеб Сергеевич усмехнулся. — Я вам хочу предложить применить ваши многочисленные достоинства, в том числе и это удивительное сходство, для вашей и нашей выгоды. В общем, вести взаимовыгодное сотрудничество. Я знаю, что вы не любите отношения в формате «Я начальник, ты — дурак». Или «Я господин — ты раб». Вы ведь любите быть на равных с людьми, верно? Любите свободу, самовыражение, творческую реализацию, не так ли? А для всего этого нужны деньги. И не просто деньги, а большие деньги. Бог ли, судьба ли, рок ли, карма ли, но вы необычайным образом оказались здесь, наши пути пересеклись, и такой случай грех не использовать для нашего общего блага. Я предлагаю вам возможность обзавестись очень приличными деньгами и, что самое главное, заработать их совершенно приличным путем. Не офисными интригами, не подставой и кидаловом, не обманом доверчивых покупателей и коллег по работе, не даванием и вымоганием взяток, не производством-продажей фальсифицированной продукции, не выходом замуж за успешного подлеца, а заработать совершенно достойно, честно, самостоятельно.

Глеб Сергеевич замолчал, погасил сигарету в пепельнице и устремил прищуренный взор на Таню.

У Тани сработал, видимо, какой-то социально-иммунный рефлекс, сформированный в лихие девяностые годы, и она полу-автоматически сказала:

— Легкий и честный способ заработать миллион? Это что, сетевой маркетинг? Финансовая пирамида?

Глеб Сергеевич улыбнулся загадочно:

— Пирамида? Хм. Забавно… Вообще-то я не говорил, что способ легкий. Но честный — действительно.

— Мне не за что получать честные миллионные гонорары! У меня нет каких-то особых талантов. Ни спортивных, ни музыкальных, ни программерских. Я не гений шахмат, не теннисистка, не актриса Голливуда!

— Ну, не Голливуда. Но в студенческом-то театре вы играли пару лет. Ну, нет у вас Оскара или, там, Тэффи, так что ж? В нашем деле оскароносцы не обязательны.

— В вашем — это в каком, Глеб Сергеевич?

— А в театре вы играли в пьесе Чехова и еще в какой-то тех времен. Не помню точно, кажется, нарезку делали какую-то из Булгакова, да?

— Вы так подробно изучили мою жизнь? Когда же вы успели?

— Быстро находить досье на любого человека, покойного иди здравствующего, — это одно из моих основных занятий, уже давно. А еще вы великая книгочейка, Таня. В общем, о том, как жил до революции простой народ, а также графья, князья и прочие баронессы, вы знаете почти так же хорошо, как я знаю детали вашей биографии. Поэтому, и по другим вышеназванным причинам, я предлагаю вам сыграть роль. Сыграть в самых лучших декорациях из всех, которые вы когда-либо видели. Быть гением игры не требуется. Главная задача: проявить сообразительность, выносливость и соблюсти строжайшую конфиденциальность. Вообще, за конфиденциальность все порядочные деловые партнеры крупно приплачивают. И я не исключение.

— Не понимаю. Я уже ничего не понимаю. Какая пьеса? Какие декорации?

— Татьяна! Я предлагаю вам принять участие в большой игре. Вы получите подробные инструкции, хорошую экипировку и сопровождение в лице Михалыча и еще одного хорошего парня. Под их чутким руководством вы проведете несколько дней, а может быть недель, — это уж как пойдет, — в удивительной обстановке. Вы ведь видели так называемые реалити-шоу? Там людей на остров высаживают, например. Но вам не придется ловить рыбу голыми руками и поедать гусениц. Декорации будут больше напоминать знакомые вам чеховские и булгаковские пьесы, чем дикие тропические острова. Доверьтесь мне, Таня. Это будет симбиоз. Что за радость — сидеть в этом коттедже или бегать от разъяренного мафиози Владимира Петровича? Доверьтесь мне и вашей любознательности. Шоу будет великолепным! По рукам?

Глава 12

Пещера была примерно такой же, какой ее запомнила Таня. Пирамида все так же сияла мягким светом. Михалыч попросил Таню отвернуться и вплотную приблизился к подножию этого непонятного огромного светильника. На мгновение исчезло все: свет, звуки. Кажется, даже свое тело она перестала чувствовать, но разобраться в чувствах не успела. Снова стала светло. Ощутила плечом прикосновение, и голос Михалыча:

— Готово. Можно идти. Уже который раз хожу, а каждый раз волнуюсь. За мной!

Прошли с фонариками несколько сотен шагов по лабиринту галерей, кое-где пришлось сильно пригибаться, даже почти ползком протискиваться вперед. Наконец, добрались до узкой расщелины, за которой показался слабый дневной свет. Через цепкие заросли шиповника, прорубаясь тесаками, выбрались в свободный от кустов лес. По горному лесу пробирались полдня, пока не вышли на открытое плоскогорье, лишь кое-где темнеющее перелесками. Стало жарко. Все трое сняли коричневые куртки и остались в рубашках. Трое — Таня, Михалыч и самый новый Танин знакомый, Андрей. Он появился за пару дней до старта. Андрей был примерно ровесником Тани. Высокий, серьезный парень со слегка вьющимися русыми волосами, с добродушным лицом.

Посматривая на своих спутников, Таня чувствовала себя на съемочной площадке то ли вестерна, то ли какой-то экранизации Жюля Верна. На головах у них были большие широкополые фетровые шляпы, на ногах кожаные ботинки, а на голенях — гетры, сплошь утыканные колючками и палочками, налипшими в лесу. Штаны из плотной ткани. Светлые рубашки. За плечами громадные рюкзаки нелепой шарообразной формы, похожие на советские «колобки». Михалыч, несмотря на солидный возраст, держался как ни в чем ни бывало. Оба они были еще и увешаны грудами старинных предметов: фляги, кожаные и холщовые сумки, какие-то футляры, тубусы. На Тане были тоже кожаные ботинки на толстой подошве, начавшие изрядно натирать, тоже гетры и плотные штаны. По части поклажи — Таню пощадили, она несла совсем маленький рюкзачок.

Пообедали в тени возле тропинки, усеянной засохшим пометом лошадей и каких-то других копытных. Предстояло пройти еще с десяток километров до шоссе. Михалыч пошел прогуляться по холмистым окрестностям и вернулся через полчаса со всадником-подростком. Юный татарин, восседая на низкорослой неказистой лошадке, окинул оценивающим взглядом Таню, Андрея и груду вещей, резко повернул коня и ускакал в клубах пыли. Оказывается, Михалыч договорился с ним, что будут лошади. И точно, через час-полтора он вернулся с еще одним парнишкой и двумя лошадьми. Мешки навьючили по бокам лошадей, и через пару часов вся группа была на шоссе.

Дальше татары идти не захотели, да Михалыч и не настаивал. Оглядевшись на пустынном шоссе, Михалыч объявил:

— Поедем на попутке. Таня, начинай ловить тачку. Такое дело во все времена лучше поручать женщинам.

Из-за поворота вскоре показалась телега, запряженной тощей конякой. Она медленно и с громким скрипом проехала мимо, управляемая лихим чубатым парнем и заставленная доверху дощатыми ящиками. Телега еще только-только проехала, как к ее скрипу прибавилось отдаленное, но быстро приближающееся моторное тарахтение. Это был автобус. Но какой! С нелепо расставленными, торчащими колесами, лупоглазыми фарами, несуразным капотом, с салоном, нависающим на оба бока, как застекленные балконы, над колесами, лишенный каких-либо аэродинамических зализов.

Натужно рыча, он поравнялся, и стало видно, что салон забит сидящими людьми. Таня растерялась и забыла про свою роль ловца тачек. Михалыч энергично замахал рукой, но водитель в ответ мотнул головой, указав рукой в перчатке с раструбом, назад: мол, забито все, мест нет. Прибавил газу, обогнал телегу и скрылся. Его тарахтение затихло, уступив тревожному посвистыванию стрижей, носившихся в смягчающемся предвечернем воздухе.

Таня растерянно обернулась к Михалычу:

— Никогда такое чудище не видела. Даже в кино.

— Привыкай, Танюша. Серьезно тебе говорю, привыкай.

Отозвался Андрей:

— Тань, морально готовься к тому, что ярких впечатлений будет не просто много, а очень много. Про флорентийский синдром слышала? Это когда туристы во Флоренции так обалдевают от количества шедевров, и прочих чудес, что впадают в депрессию. Передозировка впечатлений. Готовься, чудес будет много.

Проехало в обоих направлениях еще несколько телег, тоже загруженных. Особенно ярким зрелищем стал фургон, отдаленно напоминавший кузов автобуса, влекомый четырьмя лошадьми. Конный автобус проехал мимо, тоже не остановившись: салон был заполнен людьми.

Снова послышалось тарахтение мотора. Появился ретро-автомобиль, без крыши, в нем на переднем сиденье рядом с шофером сидел офицер царской армии, а на заднем — дамы, накрывшиеся накидками и очень пыльными белыми зонтиками. Ехал он быстрее, чем автобус, и миновал Таню тоже без остановки.

Проехала вереница велосипедистов, разгоряченных, пыхтящих. Байки были довольно сильно похожими на современные, но люди отличались одеждой от привычных горных велосипедистов радикально.

Тени от деревьев стали бесконечно длинными. Наконец, появилось еще одно авто. По правую руку от шофера восседал толстый седобородый дядька в кругленьких очках с тонкой оправой, похожий на Грушевского с 50-гривневой купюры. Таня подняла руку. Автомобиль замедлил ход.

Седобородый приподнял со своей головы пыльную шляпу, взмахнул ею, отчего с нее сыпануло песком, и крикнул Тане: