– Динка! Ну какого черта? – возмущалась Ната, срывая обои. – Я же хорошо зарабатываю! От меня не убудет. Могу я подруге подарок сделать?

– Я тоже зарабатываю…

– Что ты там зарабатываешь, ненормальная! Те бумажки, которые ты в кассе получаешь, даже деньгами назвать нельзя!

– Ната! Я справляюсь, а если я на тебя каждый раз надеяться буду, то перестану справляться. Что ты опять начинаешь? Я прямо нищенкой себя чувствую…

– Да ты и есть нищенка. Сколько раз я тебе говорила: приезжай ко мне, я тебя на хорошую работу устрою.

– Мне моя работа нравится, и в других областях я не разбираюсь.

– Устроим по специальности, но с зарплатой!

– Ната, перестань. Что я в твоей Москве буду делать?

– Жить и работать. Мне ведь хочется помочь. Я тебе стольким обязана…

– Да ничем ты мне не обязана! Что ты теперь до старости поминать будешь? Если бы я знала, что ты меня так достанешь, вот, ей-богу, не сделала бы ничего.

Когда Натальин партнер сбежал с деньгами в Америку и ей пришлось выкручиваться из этой ситуации, Динка, не говоря ей ни слова, заложила свою квартиру и отдала подруге деньги. Ната, конечно, все потом вернула и заплатила проценты по кредиту. Но в тот момент эти, пусть небольшие, средства ей ой как помогли!

Ната понимала, как неприятно подруге предложение денежной помощи, лишний раз напоминающее о ее нищенской зарплате, поэтому старалась делать нужные подарки, а не совать деньги, но ремонт – это другое дело! Сама пройдя через нищету и полную безнадегу, она восхищалась Дининой стойкостью и умением даже без денег наполнять пространство вокруг себя уютом, красотой и гармонией! В Дине было врожденное чувство красоты и вкуса!

Мебель, оставшуюся от бабушки, Дина отреставрировала сама и даже раскрасила какими-то невероятными сказочными персонажами. Заходя к ней в дом, человек сразу расслаблялся, успокаивался, чувствуя себя уютно среди цветов, легких занавесок, необыкновенных ажурных салфеточек, старинных чашек и смотрящих с дверей шкафа русалок и единорога.

Но все имеет свойство изнашиваться, особенно старая мебель советского производства годов эдак пятидесятых.

Увы, прошлой ночью диван не выдержал напора страстей, сломался и восстановлению не подлежал, потому что остановить Мишку с Диной не смог даже своим предсмертным треском!

Они хохотали как сумасшедшие, выбираясь из обломков и поминутно целуясь.

– Погиб старик, насильственной смертью! – констатировал Мишка, собирая сломанные ножки.

– Если мы продолжим в том же духе, то через неделю от квартиры ничего не останется, – всплеснула руками Дина.

– Это повод к обновлению интерьера. Давай кровать купим! – предложил Михаил.

– Зачем? Мы в Москву уезжаем, а сюда вернемся, наверное, только следующим летом, тогда и купим!

Мишка бросил убирать обломки и полез к ней целоваться, предложив:

– Давай осваивать пол, в прошлый раз было очень даже удобно!

Приехав с шашлыков, они сразу упали на этот освоенный уже пол, где было устроено «ложе любви», как обозвала конструкцию из матрасов, подушек и подушечек Дина.

Мишка нашел в себе силы, чтобы раздеться самому, раздеть девушку и прижать ее к своему боку.

– Это очень удобная постель! Во-первых, падать уже некуда, во-вторых, можно передвигаться по комнате, не прерывая процесса и без ущерба для тела.

– Миша! Надо в душ, – пробормотала Дина.

– Давай поспим, а потом душ! – ответил он, но Дина уже спала.

Проснувшись часа через два, до ванной комнаты они добрались не сразу…

После душа они наскоро обернулись полотенцами и сели на кухне пить кофе.

– Миша, – спросила Дина, – у вас здесь с Антоном еще какие-то дела, помимо контракта?

Мишка помолчал, а потом честно ответил:

– Да, есть еще кое-что.

– Миша, это что-то криминальное?

Дина встревожилась, она уже давно поняла, что он о чем-то умалчивает.

– Да. Но мы с Ринком – по другую сторону.

Михаил напрягся.


А ведь он ждал этого разговора!

За двое суток, что они провели вместе, они выбрались из квартиры только сегодня – на пикник.

Все это время они занимались любовью, в перерывах шепчась, смеясь, нежно прикасаясь друг к другу, потом впадали в краткий сон, просыпались и начинали все сначала…

Они выбирались из постели только затем, чтобы принять душ вдвоем и поесть, как будто наверствывали годы жизни, проведенные порознь!

Миша расспрашивал Дину о ее жизни, жадно впитывая ее слова, ему было необходимо знать про нее все – что она любит, чего боится, чему радуется.

Как она вообще прожила свою жизнь без него.

Он уходил от встречных вопросов, по привычке опасаясь своего прошлого, не зная, как она отреагирует на его прежнюю службу и на то, что он порой и сейчас влезает в дела не всегда безопасные.

Мишка осторожничал, боялся хоть чем-то спугнуть неожиданное счастье, поэтому уклонился от ее вопросов о шрамах на теле, оттягивая момент объяснения, который все-таки настал…

«А, была не была!» – решился он.

– Диночка, мы с Ринком служили в спецназе ФСБ, потом ушли в отставку и занялись бизнесом. Но сейчас иногда, очень редко, честно – редко, выполняем некоторые «просьбы» бывшей конторы.

– Ничего себе, – ошарашенная Дина еле могла говорить. – А эти шрамы – оттуда?..

– Да, но это было давно.

– А здесь вы…

– Да.

– Тогда, ночью, вы по этим делам ездили?

– Да.

– А контракт вообще существует?

– Вполне реальный!

– Как я понимаю, все эти ваши шпионские штуки только начинаются?

– Нет-нет, дня через два-три все уже закончится!

– При вашем непосредственном участии в боевых действиях?

– Да не будет никаких боевых действий, просто повяжем плохих мальчиков, и все!

Дина встала, подошла к окну, размышляя, смотрела, не видя, на поникшую от жары зелень деревьев, залитый солнцем двор, на детвору, играющую в сквере.

Мишка напряженно ждал. Так сильно Дуб волновался во второй раз в жизни. Первый был, когда он делал ей предложение.

Наконец она повернулась и посмотрела на него.

Надумала, понял Михаил, и сердце ухнуло куда-то вниз.

– Миша! Никогда ничего не скрывай от меня, ладно? И не надо рассказывать половину правды или приукрашивать ее, – потребовала Дина.

– Диночка! – Он притянул ее к себе и усадил на колени. От облегчения и любви у него колотилось сердце.

– Я не стану паниковать или предполагать самое худшее, я просто буду тебя ждать, а ты будешь знать об этом – и тебе это поможет, что бы ни случилось.

– Диночка! Я тебя люблю!

Мишка стал ее целовать, снимая с нее полотенце и приходя в полный восторг от ее мгновенного отклика, от любви и совершенного счастья!

Им удалось не разломать стол, хотя все предпосылки к этому имелись.

Когда они немного пришли в себя и перебрались на «ложе любви», Дина спросила:

– Ната знает?

– Да.

– Как она с этим справляется? – забеспокоилась Дина.

– Она молодец. Просто умница.

Михаил рассказал Дине, опуская подробности, в чем заключалась помощь Натальи Антону.

– Она всегда такая была: быстрая, умная, выдумщица, – рассказывала Дина. – С ней как на передовой, чего только она не придумывала! Каждый день нашего детства был заполнен действием, и всегда что-то новое, интересное. При этом мы умудрялись выкручиваться и лишний раз не получить нагоняй от родителей!

– Я очень рад за Ринка, за них обоих.

– Я тоже! Наталье в жизни досталось…

– И тебе, – Миша поцеловал ее в лоб.

– Да, у всех у нас жизнь была – не леденец на палочке.

– Зато теперь у меня есть свой персональный леденец, – засмеялся Миша и, конечно, полез целоваться.


«Студент» сообщил, что транспорт будет готов к названному часу, а за срочность доплачено двадцать процентов.

«Лента готова?» – спросил Хаким.

«Да».

«Встречающие?»

«Поставлены в известность об изменениях в графике. Подтвердили готовность на любое время. Ждут сигнала».

«Благодарю за хорошо сделанную работу. С этой минуты перевожу всю связь до завершения операции на себя. Оплата, как обычно, переведена на ваш счет».

«С нетерпением буду ждать нового задания – с вами приятно работать. Всего доброго и удачи».

«С вами тоже. До свидания».


Антон проснулся ночью и стал разглядывать спящую Наталью, вновь задаваясь вопросом: как он вообще без нее жил раньше?!

Он испытывал невероятный восторг просто от того, что она рядом, и будет теперь рядом всегда.

«А могли бы и разминуться, если бы не «мадам», которую завтра надо всенепременно спасти – как-никак, а «рука судьбы», черт бы ее побрал!».

Его поражало чувство юмора Бога – так переплести случайности и судьбы!

Не выдержав даже такого одиночества, он стал будить Нату.

– Ринков, ты вспомнил заготовленную речь? – пробормотала она сквозь сон.

Она, даже не проснувшись до конца, вся загоралась от его поцелуев.

– Нет, – засмеялся он. – Я хочу закрепить твое согласие!

– Крепи! – тоже смеялась Ната.

Антон прижимал ее к себе одной рукой, а другой гладил по спине, наслаждаясь испытываемыми ощущениями! Они возвращались на землю после длительного и нежного «закрепления».

– А что там у нас с «заданием»? – спросила Ната.

– Почти все понятно, кроме некоторых деталей. – Антон чуть не мурлыкал от удовольствия.

И рассказал ей, как развиваются события.

– То, что Хаким собрался их всех убрать, это понятно, но как? Дед уверен, что он придумает нечто неожиданное, хитрое. Главное – успеть его опередить.

– Как я понимаю, – язвительно поинтересовалась Ната, – вы с Мишкой собираетесь принять в этом активное участие?

– Натка!

Антон не знал пока еще, что и как следует говорить в таких ситуациях, привык за свои сорок четыре года отчитываться перед кем-то и принимать во внимание чувства близкой женщины, кроме разве что мамы, но это было очень давно.

– Ринков! Я не собираюсь тебя отговаривать, все-таки я умная девочка и безнадежными делами не занимаюсь. Но я хочу знать, куда именно ты полезешь? – потребовала она.

– Ты заметила, что, когда сердишься или волнуешься, называешь меня по фамилии? – обнял ее Антон и полез к ней целоваться. – Но больше всего мне нравится, как ты произносишь: «Анто-он», когда мы…

– Поняла. Не отвлекай, я только начала тебя допрашивать!

Он засмеялся и ответил:

– Скорее всего, мы с Дубом будем на складе. Там моя бывшая группа участвует, я потом тебя с ребятами познакомлю.

Наталья рывком села на кровати и принялась возмущаться, размахивая руками:

– Тогда тем более надо точно знать, какие сюрпризы он приготовил! А вдруг он взорвет все к чертовой матери, а вы там геройствовать будете!

– Не взорвет. Ему надо, чтобы все прошло по-тихому. И так, чтобы все члены его группы, так сказать, концы в воду…

Наталья вдруг замерла и посмотрела на Антона перепуганными, расширенными глазами, прижала пальцы к губам.

– О господи! – прошептала она.

– Что? – Антон выпрямился и сел на кровати. – Натка, что случилось?

– Я знаю, что он сделает, – прошептала она.

Ната лихорадочно обдумывала мысль, которая пришла ей в голову, и все больше боялась за Антона, за всех, кто там будет, и даже за их «клиентов».

– О господи! – снова повторила она.

Может, она сумеет остановить Ринкова, уговорить, чтобы он не лез в самое пекло, не геройствовал…

«Нет! Это бесполезно – все равно что остановить бегущего бизона или поющего Кобзона! Тогда срочно надо что-то придумать».

– Натка! Да скажи ты, что случилось…

Антон схватил ее за руки и потряс.

– Сейчас, сейчас. Мне надо успокоиться. Ринков, может, ты все-таки не полезешь туда? Пожалуйста? – посмотрела на него умоляющим взглядом она.

– Ната! – пророкотал предупреждающе Ринков.

– Ну хорошо, хорошо! Но спросить я должна была… Может, я и не права, – пугаясь своей догадки, пыталась уговорить она себя и попросила вдруг: – Давай, что ли, выпьем? А потом я расскажу.

Антон быстро встал, вышел в гостиную, где стоял холодильник, извлек бутылку вина, открыл ее, взял два бокала, вернулся и сел на кровать. Наталья вскочила, нашла свою сумочку, достала из нее сигареты с зажигалкой и закурила.