— Юлька, какая же ты стерва…

Я бы и ещё прополоскала ей мозги, но вынуждена была заткнуться, потому что на кухню вошёл с подснежниками Иван.

— Заяц, вот твоя весенняя радость. Во что поставить и куда?

— Возьми глиняный горшочек. Они в нём чудно будут смотреться, — выдавила улыбку я.

— Вы давайте поболтайте в другом месте, а я вам кофе сварю и пожевать приготовлю.

Юлька воодушевилась, а я, не спуская улыбку с лица, просто застолбив её по углам рта, пресекла это мероприятие на корню.

— Она заскочила на минуточку и очень торопится. У неё море вызовов. Больные плачут и ждут.

— Действительно пойду, а то утону в том море. — Поднялась к моему удовольствию она. Нагло пялясь на Ивана. Разглядывая его так, как будто видит первый раз. Сообразив, что кина с моим приходом не будет и лучше ей убраться по добру по здорову, она не упускала возможность получить удовольствие хоть от просмотра. Но это не конец, поняла я, по тому, какой взгляд она, обернувшись, на него бросила перед тем как закрыть дверь. Её муж был неплохим парнем. Добрым, умным. Единственный его недостаток- он не был добытчиком и красавцем. Привлекательный — да, но не сиял. И другая была бы счастлива иметь такую половинку, но Юлька женила его на себе руководствуясь одной целью: распределением и жильём в столице. А сейчас повзрослевшей бабе стало скучно. С распределением не прогадала, а жильё накрылось. Его бабка никак не хотела умирать. Со свекровью же жить у подруги не было никакой охоты. Снимали углы, а это не сахар. Мне понятно её настроение. Пылу жару в чувствах нет. Родила, вообще заскучала, на подвиги потянуло. Но жалеть и делиться своим мужчиной, я с ней не собираюсь. У выхода я прищемила ей бок:

— Ой, ты обалдела?!

— Надеюсь, ты ничего лишнего впредь не позволишь себе, — зашипела я ей.

— Это смотря что ты подразумеваешь под лишним, — пожала плечами она, бочком обходя меня. — Я тут подумала: женщина должна "гореть". А то- что за рассудочность такая в сердечных делах, в самом деле, смешно!

— Смешно ей… Смотри смеяться нечем будет. Если я возьмусь за разъяснение, тебе придётся покупать парик и топать к стоматологу. Гореть ей захотелось? Сгоришь в два счёта у меня. Поняла? — Топай, пока цела.

Когда я вернулась Иван собирал на стол.

— Ты чего её так выперла? — удивился он. — Я стол собрал, посидели бы…

— Она торопится…, ей надо.

— Да, вроде не похоже было…

— Срочный вызов. По какому поводу это она надумала заниматься орошением твоей груди? — закинула я ему встречный вопрос. — И с какой это стати ты вдруг защищаешь её?

— Я никого не защищаю, а просто констатирую факт. Случилось что-то там у неё. Сугубо личное, но очень важное. Я толком и не понял. Одно потянуло за собой другое. Получился снежный ком. Жить негде, со свекровью напряжёнка, на работе нелады…

— Ага. У неё та напряжёнка с самой первой минуты. И если торчать будет вместо работы возле тебя, то получит два пинка. Один от начальства, а второй от меня. Юлька, милый мой, это Юлька. Её так и надо воспринимать. Помнишь, как она темпераментно боролась за твоё выдворение отсюда… — Я села, стараясь преодолеть лёгкое от злости и страха потерять его головокружение.

— Блин, ты ревнуешь…, я не подумал. Наоборот, решил, что твоя подруга, надо посочувствовать и сблизиться с ней как-то, а то мы всё время как бы на ножах. — Почесал он вилкой за ухом.

Слушала молча, краснея, не зная, что можно на это ответить.

Всё-таки бабы дуры. Чтоб не увидели глаза первым делом кидаемся в плохое. Ловко у нас получается додумывать за других. Я живенько перестроилась и чувствуя себя глуповатой залепетала:

— Погода сегодня сказка. Иду, балдею, на глаза попалась бабка с корзиной подснежников. Мимо не пройти, купила. Я на седьмом небе… Давай, организуем праздник, принеси в камин дров, я купила свечей и потрясающего вина. Ванюшку уложим и поваляемся у камина. — Замолчав, чтоб перевести дыхание, предоставив ему возможность продолжить… А в довершении подпрыгнула и подцепилась я к его шее.

— Ты же знаешь, я за. — Чмокнул он меня в нос, не ровно задышав. В голосе его прозвучала лёгкая насмешка, а глаза вмиг превратились в костры.


Во мне всё пело и визжало от восторга. Во-первых, мы носились весь вечер окрылённые одной идеей и кружившим нас по дому одним чувством. Быстрее уботать сына спать и завалиться у камина. Со стороны это выглядело, наверное, смешно. Во-вторых, мы всё время шушукались, перемигивались и при каждом удобном случае зажимались. "Надо сбавить обороты, а то мы до праздника выдохнемся и у камина уснём. — Напугалась я. — Кто б подумал, что у самой идеи такой потрясающей побочный эффект". Кот, прикинув что лучше убраться из-под ног, бесшумно вспрыгнув, застыл на спинке кресла. Когда уснул после сказки выкупанный Ванюшка, мы разожгли камин. От него струилось приятное тепло и с кресел переползли поближе, улёгшись на ковёр, совсем рядышком от огня. Воздух в комнате и так казался раскалённым, а мы полезли под самый огонь, и нам это не мешало. Расставленные по полу свечи бросали причудливые тени. Наша любовь таинственно переломляясь, крутилась около нас удесятерённая. Сливаясь, в едином поцелуе, тени устраивали эротический пляс. Это страшно заводило. Любовью разгорячённые тела, остужались холодным вином, которое текло по подбородку, груди… и вновь тени вокруг сдвигали бокалы пригубляя вино, а страстные губы понеслись по телу, создавая на стене, как на экране иллюзию греха. Припекало то ноги, то бок, но, охваченные более жгучим и безумным огнём, мы не замечали таких мелочей, и так "напраздновались", что у меня не было ни сил, ни желания переползать на кровать. Пушистое одеяло под нами сгрудилось, я лежала на его плече, ощущение близости захлёстывало нас. Какая там ещё кровать… Но так уж случилось, что такой марш бросок и не понадобился. Зверски разлаялся Риччи. Значит, рядом чужие. Кошки или люди. Гнев пса одинаков. Поэтому придётся проверять. Натянув кое — какую одежду на себя вышли. Вечер был тёплый и какой-то необычный. Какой? Весна! Но ни кошками, ни чужими не пахло. За калиткой поскуливала самая настоящая реальность в образе Галины. Иван оттянул пса, а я не открывая, не вежливо спросила:

— Тебе чего?

— Ой, Ксюха, у меня беда. Надо пошептаться.

Мне ещё не приходилось видеть её в таком настроении. Это настораживало, но я решила не сдаваться.

— Ты позднее не могла прийти? На ночь я уши ватой затыкаю. — Недовольно огрызнулась я.

— Тык только что птичка новость принесла. — Покорно просительно канючила она, глуша всхлипы.

— Ладно, заходи. Вон в беседке посидим. Только давай без лирических отступлений. Излагать чётко и доходчиво можешь?

— Ты не представляешь во что моя бедная головушка влипла? — запричитала она.

— Что стряслось? — подошёл Иван, пристегнув пса.

— Сейчас узнаем, присядь Вань. Надеюсь прелюдия не будет долгой. Ну, говори, раз перебаламутила. — Прикрикнула я на неё, просверлив насквозь глазами. И то, что выхватило моё зрение, мне совсем не понравилось. Любопытная соседка моя дрожала.

Она затравлено осмотрелась, вытерла нос тыльной стороной ладони, и прошептала:

— У меня сына в милицию забрали.

Заметив на моём лице недоумение, а по телу прошедшую дрожь, Иван, обняв меня, придвинул к себе. Я действительно удивилась. Мальчишка был тихий, беспроблемный. Неплохо учился. Правда, сам себе на уме. Но кто нынче другой. К тому же порочащих связей не имел. Криминалом не увлекался. Переварив всё это в голове, я и удивилась. С чего бы такой анекдот.

— За что? — вскинул глаза Иван, опережая меня вопросом.

Я, отмерев и прокашлявшись, тоже промычала:

— Мне, конечно, нравится краткость, но хотелось бы подробностей.

— Наркотики, — опять осмотревшись, прошептала она.

Мне даже послышалось шипение змеи. Мы с Иваном переглянулись и приготовились слушать. Но она вместо рассказа опять заскулила и захлюпала носом.

— Так, ты зачем пришла, — не выдержал первым Ваня, — хныкать топай домой. Сказала "а" говори и "б".

— А "б"-то и нету. Взяли и всё.

— Он что кололся? — Провёл рукой по подбородку Иван, крякнув от изумления.

— Да нет вроде. В кармане нашли. Говорят за распространение.

— Ты откуда это знаешь?

— Знакомой моей сын там ментом. Позвонил втихаря.

— Так. Десять минут на сборы и поехали. — Приказал Иван.

— Я вроде готовая. — Вскочила всхлипывая Галина.

— Тогда подожди здесь. Мы с Ксюхой соберёмся.

— Вань, Ксан, я никогда не забуду этого, уверяю вас. — Вытерлась платочком, высморкавшись, соседка.

— Только ля-ля не надо. Вань, я Петровичу позвоню, пусть придёт за Ванюшкой приглядит. Вдруг встанет. — Припустила в дом, не дожидаясь Ивана, я.

По трассе обсаженной с двух сторон огромными, тёмными, тенистыми тополями до города прошли на бешеной скорости. Я зажмурила глаза и вцепилась в обшивку сидения. До милицейского участка добрались быстро. Мягкий свет ламп освещал путь. Дороги были почти пусты, а Галина хорошо ориентировалась на местности. Встретили нас нелюбезно. А точнее в штыки. Иван сунул ментам валюту, и погода потеплела. После ещё одной бумажки, напуганного паренька тут же привели. Он облизывал разбитую губу и всхлипывал. Галя скулила, я молчала, говорил с ним Иван. Выяснилось, что пакетик в карман подсунули. Парнишка и не подозревал о его нахождении там. Кто такое мог сделать, он понятие не имел. Слушая его, Иван всё больше и больше мрачнел. Он прикинул — оставлять паренька здесь нельзя. Хотя бы для того, чтоб не накрутили ещё большую статью и срок. А ещё, что не маловажно, чтоб не изувечили и не убили. Забрать же его можно отсюда, только "договорившись" с ментами. Время такое. Деньги товар. Иван заплатил. Всем. Сколько просили. В итоге всё прошло идеально. Вернули даже цепочку с иконкой. Через час пацан сидел с матерью в нашей машине. Теперь ему предстояло ещё одно объяснение. Пожалуй, самое тяжёлое.

— А теперь честно и без дураков. Кто и за что подсунул тебе то зелье? — Повернулся Иван к мальчишке.

Парнишка насупился и молчал.

Иван, покашляв в кулак, добавил:

— Слишком много совпадений.

Он опять не произнёс ни слова.

— Пойми. Это только начало. Ты думаешь, каждый раз я буду тебя выкупать, ошибаешься. Это первый и последний. Дальше откроешь новую страницу в своей биографии и весьма экзотическую.

— Я не знаю. Честно… — Запнулся он. — Только подозреваю.

— Выкладывай свои подозрения. Они тоже сгодятся.

— Те парни, что поселились в доме Лариски. — Вздохнул он.

— Вот так номер. За что?

Мальчишка начал издалека, продумывая каждое слово.

— Мать посменно работает проводником.

— Подожди, она ж у нас домработницей работает…,- повернулся Иван ко мне. Но, опережая меня, парнишка забубнил:

— Дядя Вань, она и там и там работает. Что тут непонятного. Смена там, смена у вас.

— Как тебе на любопытство-то и болтовню ещё время хватает? — непонимающе воззрился Иван на Галину.

— Одно другому не мешает, — пискнула она.

— И что дальше за пироги?

— Ну вот. Им нужен проводник для перевозки товара.

Иван с изумлением обвёл салон.

— Что, у них нет своих людей?

Мальчишка развёл руками.

— Вон мамка знает, тётя Оксана тоже. Говорят, что тот ваш друг не сам утонул, ему помогли. Он ездил. Говорят, деньги нужны были, жена двойню ждала. Хорошие роды нынче дорого стоят. Пару раз он возил, а потом отказался. Вот его и того. Рыбам скормили. С ним в паре родственник его какой-то катался. Тот самый, которого вы у Лариски в сарае, вторым взяли.

— Надо же, оказывается у вас тут все про всё "говорят" и в курсе кроме полиции. Ну, продолжай, что ещё ваш народ говорит. Продолжай, продолжай, чего язык проглотил.

— А чего собственно продолжать-то. Третьего проводника-курьера на прошлой неделе похоронили, передозировка. Говорят: много знал, а им хвост прищемили. Убрали. Всё. Вот они на мать через меня и решили надавить. Откажется: меня засадят.

— Так! Вот это номер…

— Это не номер, — взвыла Галина, — а капец.

— А если полиции вашей сказать? — прикинул Иван

— Ментам? — заёрзала я. — Сразу же сдадут. Я не удивлюсь, если они по просьбе наркоторговцев ему и подложили то говно. Ты же сам всё только что видел и на собственном кармане силу закона ощутил.

— Значит, остаётся одно, соглашайся…

— Батюшки это что же будет?! — напугалась Галина.

— Пока не знаю. Ты соглашайся. А мы будем думать. Раз вы тут про всё знаете, предполагаю, известно вам кто на вашем кусте у них главный?

Мать с сыном переглянулись и кивнули.