Загнав машину в гараж, я поспешила к дому. Марша уже ушла домой, а Джейсона нигде не было видно, но я знала единственное место в этом доме, где он может быть средь бела дня.

Когда я вошла в его кабинет, он сидел на своем большом, черном кресле, полностью откинувшись на спинку, а руки положил на подлокотники. Его вид был расслабленным, но пока ясно говорила, что он меня ждал.

– Что это значит? – Без предисловий, холодно спросила я.

Джейс решил не изображать идиота, и ответил:

– Что именно тебя смущает в моей покупке этого здания?

– Все! – Громче ответила я. – Ты его купил, еще и плату повысил! В тот день, когда я сказала, что у меня финансовые проблемы с салоном!

– Давай разберемся в твоих проблемах, – спокойно сказал Джейсон, вставая с кресла. Он обошел стол и сел на его край напротив меня.

– Разберись-ка лучше со своими проблемами, ведь трудности с головой, вопрос гораздо серьезней.

Джейсон хмыкнул и наклонил голову вниз, усмехаясь.

– Я долго думал над тем, что ты сказала мне сегодня, – Джейсон встал, и засунув руки в карманы, подошел к окну, став ко мне спиной. –  Ты говорила, что большинство женщин отрабатывают то, что дает им муж. Вот я и подумал, чем ты лучше большинства? – Произнеся эту фразу до конца, он развернулся ко мне и прямо посмотрел в глаза. – Хочешь, чтобы плата оставалась прежней? Отрабатывай.

Я в изумлении смотрела в его глаза, и пыталась найти в них юмор, хоть маленькую надежду, что это шутка. Но муж оставался серьезным. Отрабатывать? Как? За обедом я говорила о постели…

– Отрабатывать, значит? – Я саркастически выгнула бровь и решила поиграть в заносчивую суку. Улыбнувшись одним уголком рта, я добавила, – как же ты низко пал, Джейс, раз тебе приходится выкупать многомиллионное здание и прибегать к шантажу, только для того, чтобы просто трахнуть свою жену.

Руки мужчины в карманах сжались в большие кулаки, губы сцеплены, глаза прищурены. Куда я лезу?

– Малышка Мелл, – жутко произнес он, – чтобы тебя хорошенько оттрахать, мне достаточно просто войти в твою спальню. В любое удобное для меня время. Вот только я не хочу.

Его слова, словно плётка, рассекли мне сознание. Не хочет? Меня? Ах, ты сукин сын! Я покажу сейчас тебе, говнюк, кто владеет ситуацией.

– Не хочешь, значит, – с притворным сожалением, опустив глаза в пол, произнесла я. – Как жаль.

Я театрально вздохнула и положила руки на пуговицы своей рубашки. Ленивыми движениями пальцев я стала расстегивать одну пуговицу за другой, при этом, не отрывая взгляда от глаз своего противника. Джейсон не двигался, спокойно смотрел, как я снимаю блузку, но я заметила, что с каждым моим движением его дыхание становится все чаще. Так тебе, засранец!

Откинув белую рубашку на зеленый диван, стоявший у окна позади меня, я так же медленно и соблазнительно завела руки назад и расстегнула молнию на юбке. Сексуальными движениями я спустила юбку по бедрам, и она резко упала к моим ногам. Джейсон часто дышал, но тихо, почти незаметно, глаза все так же были прищурены. В этой игре ты проиграешь, Джейс.

Я осталась в одном нижнем белье, белом, кружевном комплекте и бежевых чулках. Я подняла руку к своему горлу и медленными движениями, дотрагиваясь до себя одними кончиками пальцев, стала спускать их вниз. От шеи до ложбинки, от груди до живота. Очень медленно и чувственно. Джейсон сглотнул слюну и я ликовала в душе. Запустив один палец в трусики, я немного откинула голову назад, давая понять, что мне хорошо. Но в следующую секунду, я торопливо вытянула палец и все так же наиграно произнесла:

– Но ты совсем не хочешь, – и грациозно, в одном белье прошествовала к выходу, торжествуя внутри.

Но я радо обрадовалась. Крепкая рука Джейсона, стальной хваткой стиснула мое запястье. Он развернул меня с такой силой, что волосы разлетелись в разные стороны, а я вмиг оказалась в его объятиях. И я замерла. Год этот мужчина меня не касался. Один год назад, у нас был секс, впервые после моей выписки из больницы. В тот раз мы были страстными, дикими, но наше соитие чувствовалось как сношение зверей. Без чувств, без эмоций, просто со страстью. Будто мы познакомились в клубе, перепихнулись в туалете и разошлись, совершенно не чувствуя ничего к этому человеку. Больше мы не делали попыток заняться любовью. Хотя бы в память о том безудержном, диком сексе, который у нас был, когда мы еще друг друга любили.

И сейчас, когда теплые, сильные руки Джейсона обхватывают меня, прижимая к себе, я не знаю, что делать. Сердце колотиться, отбивая бешеный ритм, в ушах шумит, а дыхание становится частым и горячим. Джейсон пребывает в таком же шоке, от нашего прикосновения, но не делает попытки отпустить. Одной рукой он вжимает меня в себя, расстегивая пальцами бюстгальтер, а вторую руку поднимает вверх и кладет мне на затылок, запуская пальцы в мои волосы. Он наклоняет голову к ним и шумно вдыхает запах. Его хватка становится все сильней, и я догадываюсь, что будет следующим его действием.

– Джейсон… – тихо выдыхаю я, тщетно пытаясь остановить его.

– Заткнись. – Шепчет он, и прижимает свои губы к моим.

Поцелуй настолько жадный, страстный, сладкий и… долгожданный, что я моментально теряю равновесие, полностью размякая в объятиях мужа. Он не мешкает, легким движением подхватывает меня на руки и несет к дивану. Джейсон кидает меня на него и в моей голове проносятся десятки картинок, в которых, три года назад он также бросал меня на кровать. Как же мне это нравится. Черт! Я снимаю свой бюстгальтер, пока Джейсон снимает рубашку. Когда его руки расстегивают ремень и ширинку, я глажу свою грудь руками, обхватывая соски пальцами, при этом смотря прямо в глаза Джейсона. Он издает низкий рык и одним движением входит в меня. Я тут же выгибаюсь и стону от удовольствия. Как же приятно чувствовать его в себе. Джейсон сразу набирает быстрый ритм, вдалбливаясь в меня все глубже и я, подстраиваясь под него, царапаю ему спину. Секс не такой долгий как раньше, и я понимаю, это значит, что у Джейсона не было секса. Как давно? Я отбрасываю эти мысли и получаю наслаждение от крышесносящего оргазма.

Джейсон не выходит из меня, и мы продолжаем лежать, переводя дыхание и оставаясь одним целым. Он поднимает голову и заглядывает мне в глаза.

– Малышка… – шепчет он мне в губы.

– Не надо… – отвечаю я, и поднимаясь, полностью голая, выхожу из кабинета.

Этот безудержный, сумасшедший секс был таким же. Таким же как тогда, когда все было хорошо. Когда наши жизни не были запятнаны болью, злобой, осуждением. Он напомнил мне, что больше не так. И возможно никогда уже не будет. То, что было два года назад… Этот кошмарный год в психушке, в которую упек меня Джейсон…

Я не готова. Я не забыла.

ДВА ГОДА НАЗАД

– Миссис Кроуфорд, успокойтесь, пожалуйста. С вами все в порядке.

Низенький, с плешью в пол головы мужчина в круглых очках пытается успокоить меня. А я не могу быть спокойной. Вчера я уснула в своей палате, в которой пролежала три недели, в больнице, где потеряла ребенка. А сегодня проснулась в неизвестном мне месте. Вокруг белые стены, окна в решетках, в комнате четыре кровати и к каждой прикреплены какие-то ремни. Крики, доносящиеся из коридора внушают мне ужас.

– Объясните, где я?! – Я закричала, как делала все последнее время. Я была дико зла на весь мир и даже не пыталась контролировать это.

– Мелисса, – ласково, успокаивающе произнес мужчина, – меня зовут доктор Йен Гослинг. Я ваш новый лечащий врач. Мы переместили вас в новую специальную больницу, чтобы помочь вам восстановиться после смерти ребенка.

Специальную? Что он имеет ввиду? Дикий крик вдали коридора разорвал тишину. Женский голос орал во все горло, чтобы  ее срочно отпустили. Решетки на окнах. Ремни на кроватях. Понимание жестокой реальности врывается в мой мозг, и я поднимаю глаза на доктора Гослинга.

– Я в психушке? Я что в психушке?

Я ору что есть мочи, бью руками о кровать, и в следующее мгновение два здоровых парня забегают в палату и связывают меня. Канонада мыслей проносится в моей голове. О том, что меня похитили, о том, что меня расчленят на органы, о том, что меня принимают за какую-то другую Мелиссу Кроуфорд. Но, увы. К сожалению, ни одна мысль не была такой жестокой, как реальность, в которую меня бросили.

– Вы знаете кто мой муж? – Я зло смотрю на доктора, кричу на него. – Он найдет меня и как только приедет, вам всем головы не сносить!

– Миссис Кроуфорд, – все так же спокойно произнес доктор, доставая маленький шприц. – Вы здесь с согласия вашего мужа. Именно он привез вас сюда, и не более чем час назад я разговаривал с ним. Поэтому поймите и примите то, что мы не враги вам. Мы на вашей стороне.

Я догадалась, что если я продолжу вопить, он сделает мне укол и глубоко вдохнув, я насколько могла, спокойно сказала:

– Я не поверю вам, пока не поговорю с мужем. Дайте мне телефон, я позвоню ему.

– Сейчас вы не можете позвонить, Мелисса. Но к вечеру, мистер Кроуфорд обещал приехать. Тогда и поговорите, а сейчас вы должны поспать.

– Я не буду спать!!! – Заорала я. – Дайте мне телефон!

Тонкая игла пробила кожу моего предплечья, и я стала погружаться в темноту.

Что за чушь он несет? Меня точно похитили, если не дают позвонить. Потому что я знаю точно, Джейсон никогда бы так не поступил со мной. Никогда.

Когда я очнулась, сумерки за окном спустились на землю. Как только осознала где я, начала истошно кричать. Через несколько секунд в палату ворвались доктор Гослинг, санитар и… Джейсон. Он держал в руках пиджак и с тревогой смотрел на меня.

– Джейсон… – прошептала я, и все еще надеясь, что это все ошибка, добавила, – они не отпускают меня. Джейсон… Почему? Почему ты стоишь там и ничего не делаешь?! – Вновь закричала я.

– Тише-тише, – Джейсон кинул пиджак на стул и подошел ко мне. Он взял меня за руки и посмотрел в глаза, повернувшись к доктору и санитару, он сказал им выйти и они повиновались. – Малышка, это для тебя. Ты стала не управляемой, твои истерики легко не остановить, я вынужден помочь тебе таким образом.

– Помочь? – Я не кричала. Я спросила совершенно без эмоционально, потому что находилась в состоянии глубокого шока. – Как? Джейсон, почему? Ты считаешь, я сумасшедшая?

– Ты не сумасшедшая, Мелисса, – тут же твердо произнес муж, – но твое состояние с каждым днем ухудшается. Твой диагноз, малышка: глубокое горе. И эта затяжная депрессия губит тебя. Здесь лучшие специалисты, у тебя отдельная палата и у тебя будет все, что тебе необходимо. Пойми, это для тебя.

Каждое его слово, будто ножом полоскало мне сердце. Я опустила глаза и просто сидела и смотрела в пространство. Ни о чем не думая, ничего не чувствуя. Хотя нет, все же чувствовала. Разочарование. Глубокое. Сильное. Безвозвратное.

– Не молчи, скажи что-нибудь, – попросил Джейс.

Помолчав еще несколько мгновений, я медленно подняла глаза. Заглянув в них, Джейсон изменился в лице. Он увидел там пустоту.

– Когда я выходила за тебя, я знала, что с тобой может быть сложно. Что не все мне может нравится, и не все будет так как я хочу. Но я была готова мириться с этим. Со всем, лишь бы быть с тобою рядом. Но тогда я еще не знала, что ты способен на предательство. Ты мог меня предать в любой момент моей жизни, в каждый миг, который я тебя любила. Но ты это сделал тогда, когда оборвалась моя жизнь, когда я потеряла ребенка, потеряла себя. Я думала, хотя бы ты останешься в моей жизни. Увы.

Я отвернулась и легла на кровать. Джейсон еще долго сидел рядом, не произнося ни слова, а потом встал и ушел, тихо прикрыв за собою дверь. И в то самое мгновение, соленые слезы обожгли мне лицо, громко падая на подушку. Я рыдала так, что все мое тело содрогалось в конвульсиях от боли. Все покинули меня. Мама, Дилан, а теперь и Джейсон. Вот только первые двое, ушли на небеса, но навсегда останутся в моем сердце, и только для Джейсона там нет уже места. И никогда не будет.

Рейчел приходила ко мне раз в неделю, приносила всякие вкусности и развлекала всякими историями про Боба. Свадьбу они отменили до тех пор, пока я не «окрепну» и не смогу быть дружкой. Она старалась обходить темы о Джейсоне, ведь мою реакцию сложно было назвать адекватной. Потому что она защищала его. И я не хотела даже мысли допустить, что она с ним согласна и поддерживает его решение поместить меня в психлечебницу.

Но больше всех меня удивил сам Джейсон. Он приезжал ко мне два раза в день, а иногда оставался на ночь и спал на соседней койке. Всегда разговаривал со мной успокаивающим голосом, снисходительно, будто и вправду с больной, которую ему очень жаль. Я же не могла принять такого поведения, и всю злость, которая бушевала в моем сердце, срывала на нем. Я била его, кидалась ему в глаза, царапалась. Иногда мне казалось, что я готова убить его. За все. За то, что впустил в дом Валери, после чего я побежала к этой гребаной лестнице. За то, что посмел осудить меня в смерти сына. За то, что я двадцатипятилетняя девушка, навсегда останусь бывшей пациенткой психушки. А он терпел. Когда я била его, просто опускал голову и терпел все удары, когда обзывала и высказывалась ему, молча слушал. Ни слова не говорил. Он это заслужил.