— Это серьезно, — выслушав ее, заметил Павел. — Теперь принялись за тебя. Но как бы точно узнать, кто? Чегодаев или Свергина?

— Этого мы не узнаем, да и не стоит на это тратить время. Давай исходить из того, кто более опасен для нас?

— Чегодаев!

— Вот его и надо убрать первым. А уж с тихой Зоей, в которой черти водятся, мы уж как-нибудь справимся потом.

— Что молчишь? — не дождавшись ответа, спросила Вита.

— Что тут говорить? — пожал плечами Павел. — Так все надоело. Скорее бы уже вступить в это наследство…

— Если уж так надоело, откажись от него и живи спокойно.

— Как откажешься? Я за всю жизнь не заработаю того, что мне с барского плеча кинула Ильховская.

— Так в чем же дело?

— Но и покоиться рядом с ней не хочется. Вон Арсений, какой осторожный, расчетливый был. И кто-то же его перехитрил.

Вита окинула Павла взглядом и, поджав губы, кивнула.

— Ну да, выше себя не прыгнешь.

— Ладно тебе поддевать!

— Да какое там поддевать! Если человек слабак, тут уж ничего не поделаешь.

— Какой же я слабак? Четыре раза в неделю хожу в фитнес-клуб. Занимаюсь до седьмого пота.

— Не прикидывайся, ты понимаешь, о чем я говорю. Здесь помимо физической нужна внутренняя сила человека, которая и делает его тем, кем он хочет быть. А нет ее… Вот ты и сидишь директором Дома-музея. Дамочек с ума сводишь игрой на рояле… — Вита заставила себя замолчать.

— Что же ты? Продолжай! — поощрил ее Мельгунов, но она мрачно взглянула на него и опустила глаза в пол.

— Я сам знаю! — ткнул себя в грудь Павел. — За чей счет я живу. А что я могу сделать? Ну нет у меня богатых родителей. Ну не смог я, опять-таки из-за отсутствия денег, обзавестись известным импресарио. Окончил консерваторию, куда идти? Крутился, вертелся, еле это место нашел.

— Так вот когда деньги идут в руки, их надо брать, отгоняя, как мух, всех, кто мешает.

Мельгунов помолчал, а затем произнес с нарочитой бодростью:

— Ладно! Хорошо! Давай! Как собираешься отогнать Чегодаева?

— Его отогнать можно только одним способом — убить.

— Согласен. Каким образом?

Вита задумалась и не очень уверенно произнесла:

— Ну опять попытаться подложить пластиковую бомбу…

— Нет, на тропу убийств надо выходить с новыми, не заезженными нашими же конкурентами идеями!

Вита смерила Мельгунова взглядом и презрительно фыркнула:

— Что с тобой говорить!

— Я вполне серьезно, — заметил Павел, опускаясь на диван. — Я готов! Тем более, что не мы начали первыми. Самое главное — это обеспечить алиби и не оставить никаких следов.

— Верно. Надо продумать каждый шаг. Вдвоем справимся. Если только у тебя рука не дрогнет.

— Ты за свою руку волнуйся.

— Я за себя спокойна. Мне много денег надо. Мы с Шуркиным долго не протянем. Если бы у меня был от него ребенок, то… впрочем, и с детьми бросают… а на алименты, да еще с ребенком я не прожила бы. Зато состояния Ильховской нам с тобой на двоих вполне хватит.

— Уверена? А что как возникнет желание увеличить его за счет моей доли?

Вита покачала головой:

— Никогда! Запомни, я люблю тебя! По-настоящему!

Павел притянул ее к себе:

— Все мы любим по-настоящему. Только за настоящим наступает будущее. И никто не знает, кого он будет любить в нем…

После объятий и поцелуев Павел с Витой занялись составлением плана по ликвидации Чегодаева, но для его осуществления необходимо было знать распорядок дня вице-губернатора. Следить за ним взялась Шуркина.

— Как только представится подходящий момент, действуем немедленно. Чегодаев не ожидает нападения. Единственным, кого из нас он опасался, был Арсений. Мы для него мелкие сошки. Нас он собирается ликвидировать как лишних наследников, а Арсения убрал как опасного соперника.

— Ты совершенно уверена, что клеща подкинул Чегодаев? А что как это была рука из тихого омута?

— Допустимо все! — жестко подтвердила Вита. — Но план менять не будем. Первым ликвидации подлежит Чегодаев!

ГЛАВА 19

— Провидение! Провидение! — воздев руки вверх, широко шагая по гостиной, говорил, позволяя себе смеяться только глазами, Чегодаев.

— Да, конечно, удобно свалить на провидение свой мерзкий, подлый поступок, — нервно передергивая плечами и поправляя на себе кофточку, которая в том не нуждалась, отвечала миловидная женщина лет тридцати. — Жениться на другой! — выпалила она и покраснела от обиды.

— Но провидение, видя, что я коверкаю свою жизнь, вернуло меня к тебе.

— А как я страдала? — в голосе женщины послышались слезы. — Ты ушел утром, как всегда, пообещав позвонить. Я ждала звонка. И дождалась! Известия о твоей женитьбе.

— А разве я не страдал?! Я уже купил тебе перстень, чтобы подарить в знак нашего обручения. Заказал столик в ресторане, и тут узнаю, что ты с каким-то Стариковым! Меня чуть удар не хватил. Хорошо секретарша зашла и вызвала врача.

— Не понимаю, как ты мог поверить?!

— Не понимаешь?! — повысил голос Чегодаев. — Оля, ты меня опять хочешь вывести из себя? Ведь это правда!

— Но она была до тебя! Это бывшая правда, которая уже ничего не значит.

— Тебе бы в Думе выступать, — с усмешкой отозвался Евгений. — Однако, мне сказали, не важно кто, — предваряя ее вопрос, заметил он, — что вас видели вместе в ресторане. Неужели солгали?

— Нет, твои шпионы доложили верно! — Ольга поднялась с кресла и, подойдя к столику с напитками, плеснула в стакан немного джин-тоника. — Но это встреча бывших… — она запнулась.

— Продолжай, — ласково приободрил ее Чегодаев и даже подсказал: — любовников.

— …ничего не значила! — с вызовом проговорила Ольга. — Стариков умолил меня встретиться с ним. Я сочла неуместным приглашать его к себе или же, наоборот, идти к нему, поэтому предложила посидеть в ресторане.

— Но он целовал тебе руки.

— Евгений, это смешно! Ты будто разыгрываешь сцену из «Маскарада»!

— Но на следующий вечер тебя вообще не оказалось дома. А твой мобильный повторял одно и то же: «Попробуйте перезвонить позднее». И я звонил. Звонил, как… — злоба подкатила к горлу Чегодаева. Он покраснел, сел на диван и расстегнул на груди рубашку.

— Женечка! — бросилась к нему Ольга. — Не надо! Не надо ничего выяснять. Мы квиты. Ты мне отомстил. Отомстил страшно!.. Женился на Гелене. Уехал с ней… Боже, я до сих пор не могу этого вспоминать… Как я проклинала тебя! И вдруг приходит известие, что ты погиб. Боже, как я проклинала себя!.. — она гладила его по груди, целовала лицо, руки. — Женечка! И когда рано утром раздался звонок в дверь и я, заглянув в глазок, увидела тебя… то решила, что сошла с ума. Вернее, схожу, так как еще отдавала себе отчет, что тебя не может быть за дверью. Но раздался твой голос… Я открыла и бросилась к тебе, не раздумывая, живой ты или призрак! Это было такое счастье! — она положила ему голову на грудь и сплела свои пальцы с его. — Это счастье, — полуприкрыв глаза, повторила она.

— Ты права, — свободнее перевел дыхание Евгений. — Мы оба совершили ошибку. Тебе не стоило встречаться со Стариковым. Запомни, ты моя! А мне не следовало опускаться до мести. Я сам на себя теперь удивляюсь. Ни с того ни с сего женился на Гелене. Не скрою, у меня к ней были чувства как к другу. Но мне было необходимо забыть тебя.

— И что, удалось? — приподняв голову, чтобы заглянуть ему в глаза, спросила Ольга.

— Отчасти. Но уверен, вернувшись в Москву, первым делом я бы изменил своей жене… с тобой. Но вот что странно, все само стало на свои места. Мы опять вместе.

Евгений мягко отстранил Ольгу от себя, поднялся, взял с кресла пиджак и вынул из кармана бархатную коробочку.

— Вот, Оленька, — это мое официальное предложение.

Ольга открыла коробочку, взвизгнула, подпрыгнула на месте и бросилась Евгению на шею.

— Это такая прелесть! Это такой бриллиант! Чудо!..

— Ты принимаешь его?

— Да! Да!

— Тогда иду за шампанским, чтобы отметить нашу помолвку! — сияя улыбкой, воскликнул Евгений.

Он принес серебряное ведерко со слегка запотевшей бутылкой, открыл ее и разлил в бокалы искрометную мелодию виноградной лозы с белопенной увертюрой. Увертюра нежно коснулась губ и тут же исчезла. Мелодия бросилась тысячами искр в голову и разлилась по всему телу…

* * *

Ольга открыла глаза, повернула голову и улыбнулась, взглянув на спящего Евгения. Он, словно почувствовав ее взгляд, тоже проснулся.

— Жаль, что мы не сможем отметить нашу помолвку в ресторане, — сказала Ольга, приподнимаясь на локте.

— Почему не сможем? — удивился Евгений.

— У тебя же траур.

— А мы что, с тобой канкан в ресторане будем плясать? Но отчасти, ты права. Надо поехать в такой ресторан, где не бывают мои знакомые. А если и встретим кого, то какое им дело, что мы с тобой отмечаем. Знаешь, несколько раз избежав смерти, я стал совершенно безразлично относиться к тому, что обо мне подумают, что скажут. Плевать! Все пустое!

Вечером со своей новой невестой Чегодаев поехал в загородный ресторан. Когда его автомобиль свернул на стоянку, «Ауди», следовавшая за ним на протяжении всего пути, проехала чуть дальше, развернулась и подъехала к ресторану с другой стороны.

Из машины вышла Вита и, будто кого-то поджидая, обошла вокруг ресторана, стилизованного под русскую избу, невзначай заглядывая в окна. Ей удалось рассмотреть Чегодаева с его спутницей. Убедившись, что они здесь расположились надолго, так как слишком детально обсуждали заказ с официантом, Вита вернулась в машину и позвонила Павлу.

— А не заехать ли нам сегодня куда-нибудь выпить по бокалу, — беспечным голосом предложила она.

Павел тотчас понял, что означает это приглашение, и у него от волнения пересохло в горле.

— Да… — с трудом выдавил он из себя. — Конечно…

— Тогда встречаемся в нашем любимом через… — Вита глянула на часы, — через час.

Они почти одновременно подъехали к кафе. Обменявшись поцелуями, зашли. Выпили кофе. И по возможности незаметно ретировались, оставив деньги на столике.

— Теперь давай! — скомандовала Вита.

Машину Павла они оставили у кафе, а сами в «Ауди» помчались на платную стоянку, на которую Вита отогнала мотоцикл, купленный по случаю. Шуркина выдала себя за начинающего байкера: косынка на голове, кожаная куртка, кожаные брюки с цепями и брелоками. Она села на мотоцикл. Павел поехал следом за ней на «Ауди». Не доезжая двух кварталов до дома Чегодаева, они свернули в переулок. Там Павел оставил «Ауди», надел каску и сел позади Виты на мотоцикл. За плечом у него висел длинный чехол.

Выехав из переулка, они остановились у входа в небольшой сквер, откуда можно было наблюдать за въезжавшими во двор дома Чегодаева машинами. Слезли с мотоцикла и, прислонившись к дереву, принялись обниматься. Было уже довольно поздно. Никому не было дела до целующейся парочки.

— Чегодаев, — вдруг с тяжелым придыханием проговорила Вита. — Машина сигналит поворот.

Они вскочили на мотоцикл и следом въехали во двор. Машина уже остановилась, но ни Чегодаев, ни его любовница не выходили. Ожидание было пыткой. Наконец дверца со стороны водителя открылась, Чегодаев вышел, и в тот же миг на него рванул мотоцикл. Двое в масках с бейсбольными битами в руках с остервенением несколько раз ударили его по голове. Чегодаев упал. Нападавшие скрылись.

Они мчались по дороге с максимально дозволенной скоростью. Пальцы Мельгунова были сжаты, словно еще держали биту. Шуркина, напротив, быстро пришла в нормальное состояние. Оказавшись в глухом переулке, где находились какие-то мастерские по монтажу шин, Вита остановила мотоцикл и толкнула локтем Павла.

— Чего сидишь? Слезай.

Он слез. Вита бросила мотоцикл на землю. Открыла бензобак. Отбежав подальше, Павел поджег зажигалкой тонкую струйку вытекшего бензина. Не прошло и полминуты, как громыхнуло на весь квартал, и вверх взвилось пламя.

Вита с Павлом помчались в переулок, где их ждала «Ауди».

— Давай, переодевайся пока, — крикнула Шуркина.

Павел стянул с себя кожаное одеяние байкера и оказался в легкой рубашке и брюках. Тем временем они выехали за город. Вита тоже сняла с себя куртку, и постовой ДПС увидел красивую блондинку в топе с обнаженной спиной.

Свернув с трассы на проселочную дорогу, они подъехали к оврагу. Вышли из машины и столкнули ее вниз. Опять взрыв, пламя.

А Вита с Павлом уже шагали в сторону шоссе, где у придорожной закусочной стоял «Фольксваген». Но сначала они зашли в закусочную и заказали минеральной воды и кофе.