Сам Камерон тоже не хотел содействовать следствию. Теперь, когда его планы рухнули, он ушел в себя и по большей части молчал.

Учитывая тяжесть его преступлений и использование своего служебного положения в качестве секретаря лорда Хантингдона, ему были предъявлены обвинения в ограблениях, попытке подорвать авторитет полиции, подстрекательстве Смайта и Гримсби к убийству, похищении малолетних детей и вовлечении их в преступную деятельность. Ссылка была бы самым милосердным наказанием, на какое мог рассчитывать Камерон. Ему могла грозить виселица.

Были и приятные новости. Инспектор Бэзил Стоукс и мисс Гризельда Мартин обвенчались в начале января. Барнаби и Пенелопа, проведя Рождество с родными, сначала в Калвертон-Чейз, а потом в замке Котелстон, по требованию герцогини Сент-Ивз уехали на Сомершем-плейс, где снова окунулись в вихрь веселья. Вытерпев добродушные шутки и поздравления, они воспользовались первой же возможностью, чтобы сбежать, и, несмотря на погоду, успели на свадьбу друзей. Барнаби был шафером Стоукса, а Пенелопа – подружкой невесты.

Пенелопа немедленно взяла с новобрачных слово, что они непременно будут на церемонии их венчания.

Наконец, через две недели, после того как Пенелопе удалось протанцевать вальс на собственной свадьбе, вальс, которым она наслаждалась до глубины души, она стояла в бальном зале Калвертон-Чейз и исповедовалась своей сестре Порции, которая, как и старшая сестра Энн, была подружкой новобрачной.

– Будучи в Лондоне, я едва удержалась от искушения уговорить Барнаби раздобыть разрешение на брак и покончить со всеми формальностями, но…

– Но ты представила себе огорчение обеих матушек и удержалась от поспешного шага, – рассмеялась Порция. – Они просто не пережили бы такого разочарования.

Глядя туда, где сидели обе матроны, окруженные многочисленными приятельницами и с восторгом принимавшие поздравления, Пенелопа нахмурилась:

– Просто понять не могу. Ведь они уже женили и выдавали замуж детей: мама – целых четыре раза, а графиня – три. К чему такой неподдельный восторг?

– Ты кое о чем забываешь! – рассмеялась Порция. – Для них эта свадьба знаменует тройной триумф.

– О чем ты?

– Но ведь ты прекрасно знаешь, что свет был уверен в вашем с Адэром твердом нежелании связывать себя узами брака. И то, что ты изменила решение – величайший триумф для мамы. Родители Барнаби тоже опасались, что он присоединится к клану закоренелых холостяков, поэтому сейчас леди Котелстон вне себя от радости. И наконец, вы их последние дети. Самые младшие. Теперь обеим не о чем беспокоиться. Они сделали все возможное.

Ничего не скажешь, причина столь приподнятого настроения обеих дам предстала перед Пенелопой в новом свете.

– Думаю, – заключила она, – что они точно так же станут устраивать счастье своих внуков.

– Вряд ли. Они скорее всего предоставят именно нам беспокоиться о счастье своих детей.

Что-то в голосе сестры заставило Пенелопу насторожиться.

– Так вот откуда ветер дует! – воскликнула она. Порция встретилась с ней взглядом и покраснела, что с ней случалось не часто.

– Возможно. Еще слишком рано, чтобы сказать наверняка, но… вполне вероятно, месяцев через семь ты снова станешь тетушкой.

У Эмили уже было двое детей, а Энн недавно родила первенца. Сына, чье появление на свет ввергло ее мужа Реджи Кармартена в состояние умиленного идиотизма.

– Превосходно! – обрадовалась Пенелопа. – Не терпится увидеть, как Саймон кудахчет еще над кем-то, кроме собственной жены.

– Мне тоже, – хмыкнула сестра.

Обе представили себе чудесное видение, но тут Пенелопа заменила Саймона на Барнаби и покачала головой. Ей и на ум не приходило, что у них тоже могут быть дети… но при мысли о том, что у нее на руках окажется крошечный златовласый ангелочек – точная копия Барнаби, – в душе шевельнулось что-то непонятное, словно затрепетала крыльями яркая неизвестная птичка.

Она решила поразмыслить обо всем позже, потому что едва успела привыкнуть к своему головокружительному счастью. Сейчас к ней то и дело подходили приглашенные. Сегодня здесь присутствовали все члены обеих семей и их друзья. В доме негде было яблоку упасть; мало того, и соседние поместья были переполнены.

Старейшей гостьей была леди Озбалдестон. Но, несмотря на возраст, зрение у нее все еще было прекрасным. Потрепав Пенелопу по щеке, пожилая дама назвала ее умной девочкой. Пенелопа так и не поняла, что имелось в виду.

Музыка, танцы и веселье продолжались весь остаток дня. Серое небо за окном только подчеркивало праздничность атмосферы в бальном зале.

Наконец, терпеливо вынеся все шуточки и насмешки на тему превращения старого холостяка в молодожена, Барнаби справедливо подчеркнул поразительные отличия Пенелопы от остальных молодых дам, чем вызвал неуемный поток остроумия со стороны Джерарда, Диллона и Чарли. Поняв, что все это ему до смерти надоело, он нашел Пенелопу, учтиво извинился перед теми, с кем она в этот момент беседовала, и закружил жену в вальсе.

Только в танцах она позволяла ему властвовать над собой. Но сейчас на уме у Барнаби было совсем иное.

– Думаю, – прошептал он, – нам пора уезжать. Немедленно.

– Ты так считаешь? – улыбнулась она. – И куда мы едем? Последуем в город за Гризельдой и Стоуксом?

– И да, и нет.

Стоукс и Гризельда оставались на свадебном завтраке, но поскольку Стоукса ждали в Лондоне дела, им пришлось уехать несколько часов назад.

– Мы действительно отправимся в столицу, только другой дорогой.

Неподалеку у него имелся уютный охотничий домик, в котором он редко бывал. Но сегодня этот домик станет идеальным гнездышком для первой брачной ночи.

Он нежно погладил ее по щеке. До ее появления в его жизни Барнаби предполагал, что ему чужды романтические устремления. Очевидно, он ошибался.

– Тебе наверняка понравится это место.

– О, в этом я уверена, – еще шире улыбнулась Пенелопа.

Он вскинул брови.

– Мне хорошо всюду, где есть ты, – пояснила она.

Лицо Барнаби просияло. Сердце полнилось счастьем. И она поняла это по его заблестевшим глазам.

– Могу я предложить кое-что для усовершенствования твоего плана? – спросила Пенелопа.

Именно этого он и ожидал.

– Разумеется.

– Видишь ту дверь, рядом с зеркалом в бронзовой оправе?

Барнаби кивнул.

– Если мы приблизимся в танце к ней, мы можем просто остановиться. Выйти, закрыть за собой дверь и сбежать. Если же не удастся, можем выйти через парадные двери, но бог знает, сколько времени уйдет на то, чтобы попрощаться со всеми. Мы уже благодарили гостей за приезд, так что нужно улизнуть, пока нас не хватились.

Вместо ответа Барнаби закружил ее. Они подобрались к двери, буквально ввинтились в коридор, и Барнаби подхватил Пенелопу на руки и зацеловал до потери сознания.

И только потом они сбежали.

Как он уже успел усвоить, независимо от цели – две головы все равно лучше, чем одна.

Эпилог

Два месяца спустя. Лондон


– Кстати, сегодня я получил записку от Стоукса. Камерон покинул наши берега, – сообщил Барнаби, поднимая глаза от газеты, которую читал за утренним кофе.

Пенелопа, сидевшая на другом конце стола, в комнате для завтраков в их недавно приобретенном городском доме на Албемарл-стрит, рассеянно взглянула на мужа, кивнула и вновь занялась составлением списка.

Барнаби ухмыльнулся и поднес к губам чашку. Еще одно качество жены, которое он обожал: она не ожидала, что он станет развлекать ее за завтраком, и сама никогда не терзала его уши бессмысленной болтовней.

И сейчас он, прежде чем развернуть газету, довольно оглядел склоненную над столом темную головку.

Только вчера они принимали за ужином Стоукса и Гризельду. Скажи ему кто-нибудь, что именно жена поможет ему еще теснее сблизиться со Стоуксом и сама подружится с женой полицейского инспектора, он счел бы это невероятным.

Но Пенелопа и Гризельда давно отрешились от классовых пpeдpaccyдкoв. Барнаби и Пенелопа были частыми гостями в их маленьком уютном доме на Гринбери-стрит и регулярно приглашали друзей к себе.

Пенелопа даже освоила искусство поедания мидий.

Появился Мостин с тостами. Пенелопа вскинула голову и поправила очки.

– Сегодня я еду в приют. Пожалуйста, Мостин, передайте Катберту, что через полчаса мне нужен экипаж.

– Конечно, мэм. Я прикажу Салли принести ваше пальто и муфту.

– Спасибо, – пробормотала Пенелопа, возвращаясь к списку.

Мостин, поклонившись Барнаби, ретировался. И хотя он ни разу не позволил себе улыбнуться, походка его положительно казалась молодцеватой.

Барнаби, улыбаясь, снова уставился на Пенелопу, и когда та выпрямилась, спросил:

– Как там Дик и Джемми?

– Счастлива сказать, что они совсем освоились. Стали такими же парнями, как все остальные. Энглхарт их хвалит. Утверждает, что они хорошо учатся. Собственно говоря, с тех пор как в их головах укрепилась идея стать констеблями, они стали примером для остальных питомцев приюта.

Во время одного из частых визитов Барнаби Джемми потихоньку спросил его, возможно ли таким, как он, мальчикам стать констеблями. Заверив его, что проблем не возникнет, Барнаби обратился к Пенелопе, которая с типичной для нее настойчивостью принялась осуществлять эту идею и для начала потребовала от свекра участвовать в составлении некоей программы обучения для будущих констеблей.

И сейчас Барнаби с усмешкой вспоминал растерянное лицо отца, когда Пенелопа впервые объяснила, чего от него добивается…

Пенелопа вновь вернулась к составлению списка сегодняшних дел, ощущая преданное обожание мужа.

Оказалось, что ее желание выйти замуж было идеальным решением. Мудрым выбором. Единственное неудобство заключалось в том, что приходилось брать Барнаби с собой каждый раз, когда она отправлялась в трущобы, что было не так уж и плохо, а если он отсутствовал, ее сопровождали кучер и два грума.

На последнее условие она с готовностью согласилась. В конце концов, он не стремился ограничивать ее свободу, а хотел лишь защитить от неприятностей. Потому что без нее он не мыслил жизни. И она его понимала. Ибо чувствовала то же самое.

– Я хотела напомнить, что твоя матушка приглашала нас сегодня на ужин, – сообщила она. – Не знаю, кто еще там будет, но пошлю Мостина выяснить. Так или иначе, нам нужно поехать.

Она немедленно добавила к списку поручение для Мостина.

– Вы с отцом поговорите о делах, а я снова стану ему досаждать с обучающей программой. Если повезет, Хантингдон или другие комиссары тоже приедут, так что мы сможем убить сразу двух зайцев.

Барнаби ехидно ухмыльнулся при мысли об ужасе матери, чей ужин для избранного круга внезапно превратится в оживленную дискуссию о необходимости обучать приютских питомцев профессии констебля. Впрочем, его мать уже усвоила всю бесполезность споров с Пенелопой.

– Да, конечно. Я вернусь домой вовремя.

Много лет он не отвечал на приглашения матери и ее светских приятельниц, но теперь был готов отправиться хоть на край света, если рядом окажется Пенелопа.

Она стала идеальной женой для него: даже мать в этом не сомневалась. И легко справлялась со всеми светскими обязанностями, включая и общение со свекровью. А ему оставалось наблюдать со стороны за ее действиями и наслаждаться результатами.

Женившись на ней, он познал истинное умиротворение.

Теперь, когда он отдал свою жизнь, любовь и сердце этой женщине, все, абсолютно все в его мире стало на свои места.