Лесли Пирс - Куколка

— В сундуке. Меня привезли плохие люди, — рыдала она, хватая его за руки и заставляя выслушать. — Моя мама в Англии, наверное, думает, что я умерла. Помогите мне!

Врач вопросительно взглянул на мадам Сондхайм, но та только пожала плечами.

— Она плохая женщина! Она позволила пятерым мужчинам сделать это со мной. — Бэлль сбросила одеяло и показала на свою промежность, потому что не знала, как еще объяснить.

— Я посмотреть, что мочь сделать, — осторожно ответил врач и бережно погладил ее по щеке, как будто заверяя в серьезности своих намерений.

После визита доктора Бэлль почувствовала себя немного лучше, не только из-за лекарства, которое он оставил, но и благодаря надежде на то, что помощь не за горами. Она заснула, представляя, что вернулась домой, к себе в кухню, к Мог и маме.

Бэлль проснулась оттого, что в ее комнату вошли. Видя, что к ее кровати приближается мужчина, она закричала что есть мочи. Но с незнакомцем была Дельфина. Она рванулась вперед и закрыла Бэлль рот рукой, приказывая молчать. Потом что-то залопотала на французском. По тому, как она замахала руками на мужчину, а затем усадила Бэлль на кровать и завернула ее в одеяло, было понятно, что этот мужчина будет куда-то ее нести. Девочка надеялась, что в больницу, потому что при одном взгляде на мужчину ее начинало тошнить еще сильнее.

Она думала, что поездка в экипаже ей приснилась, однако скрип колес и цокот копыт казались вполне реальными.

Бэлль проснулась и тут же испугалась тишины — ее на самом деле перевезли в другое место. В доме мадам Сондхайм постоянно раздавались какие-то звуки: людские голоса, цокот лошадиных копыт на улице, музыка, а днем — отдаленное жужжание пилы и грохот (вероятно, от завода или мастерской). Звуки были не обязательно громкими, но непрерывными, как жужжание насекомых летом.

Здесь же было тихо, как на кладбище, как будто на много километров вокруг не было ни единой живой души. Бэлль повернулась к источнику бледно-золотистого света и увидела большое окно с обвисшими тонкими занавесками персикового цвета, колышущимися на легком ветерке.

Постель была теплой и уютной, но несвежий запах, идущий из-под одеяла, свидетельствовал о том, что она пролежала здесь, возможно, несколько дней. Бэлль попыталась сесть, но почувствовала, что еще слишком слаба, и снова упала на подушку. Комната была голой, почти как монашеская келья. Узкая железная кровать, простой деревянный стул, возле кровати — обитый войлоком карточный столик, на нем кувшин с водой и стакан. Стены были побелены, а над кроватью висело распятье. Ни зеркала, ни картин, ни умывальника. Где она?

Бэлль вспомнила, что заболела и к ней приходил врач. Сейчас она чувствовала себя хорошо. Немного поерзав в кровати, она поняла, что интимные места у нее больше не болят. Ей удалось дотянуться и налить себе стакан воды: горло пересохло, и так приятно было почувствовать вкус влаги.

Ее напугал звук открывающейся двери. Она невольно съежилась под одеялом и закрыла глаза.

Вошедшая говорила по-французски, и ее мягкий голос был таким же убаюкивающим, как и царящая здесь тишина.

— Тебе уже лучше, ма шерри? — наконец спросила она по-английски.

Бэлль тут же распахнула глаза и увидела очень красивую женщину лет тридцати. У нее были светло-каштановые волосы, собранные в пучок на затылке, и большие серые глаза. Женщина была одета в серое шерстяное платье с высоким воротником, украшенным жемчужной брошью.

— Вы говорите по-английски? — изумилась Бэлль. Голос у нее срывался.

— Немного. Меня зовут Лизетт. Я ухаживаю за тобой с тех пор, как ты сюда поступила.

— А что это за место? — испуганно спросила Бэлль.

Лизетт улыбнулась. У нее были красивые пухлые губы и улыбка, способная растопить любое сердце.

— Это хорошее место, — успокоила она. — Тебе нечего бояться.

— Больше никаких мужчин? — тихим голосом уточнила Бэлль.

Лизетт обхватила ее ладошку руками.

— Больше никаких мужчин. Я знаю, что они с тобой сделали. Этого не повторится. Ты скоро поправишься, наберешься сил.

— И тогда я смогу вернуться домой, в Англию?

Одного взгляда на лицо Лизетт было достаточно, чтобы понять — это невозможно.

— Нет, в Англию нет. Мадам Сондхайм продала тебя, поэтому больше ты к ней не вернешься.

Пока Бэлль была рада и этому. Она почувствовала, что хочет есть, ей необходимо помыться, и если она сможет спокойно поспать в этом тихом месте, где ей ничего не будет угрожать — спасибо и на том.

Мог проснулась от странного, беспокойного сна и несколько минут лежала в темноте, не понимая, что же именно ей привиделось. А может, стоит встать и сделать себе чашечку чая? Но внезапно она учуяла запах дыма и вскочила с кровати.

Пожар — вездесущий бич Лондона, особенно в кварталах, подобных Севен-Дайлс, где дома расположены слишком близко друг к другу и многие из них находятся в плачевном состоянии. Мог взяла себе за правило следить за тем, чтобы девушки не забывали, как легко может начаться пожар, даже от маленького тлеющего уголька, упавшего на ковер, сбитой свечи или длинной юбки, попавшей в открытый огонь.

Когда Мог преодолела три четверти лестницы, ведущей из полуподвала наверх, и увидела, что огнем объята входная дверь, она поняла, что пожар начался не по чьей-то неосторожности.

Было очевидно, что горящий коврик или нечто подобное подбросили в дом через почтовый ящик. Понять, кто за этим стоит, труда также не составило, но пока женщину заботило одно — успеть вывести всех из горящего дома в безопасное место.

Хотя огонь еще не достиг лестницы, ведущей наверх, Мог понимала, что счет идет на минуты, поэтому бессмысленно бежать наверх. Она бросилась в гостиную, схватила колокольчик (обычно она звонила в него за двадцать минут до закрытия, чтобы напомнить клиентам о том, который час), подняла и стала изо всех сил его трясти.

Спальня Энни располагалась на первом этаже, прямо за лестницей, поэтому Энни появилась практически мгновенно, как только Мог начала звонить в колокольчик. Она завизжала от ужаса, когда увидела, что коридор в огне. Но Мог понимала — сейчас не время для истерик и объяснений.

— Держи! — велела она, сунув колокольчик в руки Энни. — Звони и кричи, пока все девочки не спустятся. Но не смей подниматься наверх, иначе можешь оказаться в ловушке. Я побегу вниз за ведрами с водой и попытаюсь немного сбить пламя. Скажи девушкам, пусть бегут во двор и кричат, чтобы ехали пожарные.

Как только Мог исчезла в подвале, по лестнице сбежала Лили. Салли прокричала со второго этажа, что поторопит остальных. Когда с двумя ведрами воды, пошатываясь, появилась Мог, огонь был всего в метре от лестницы и просто обжигал. Энни выхватила ведра, плеснула воду на огонь и велела Мог принести еще воды.

Огонь отступил на полметра, но было очевидно, что это временная передышка. Кашляя от дыма, по лестнице бежали Лили, Руби и Эмми.

— На улицу! — вопила Энни, подталкивая их к подвалу. — Лили, ты тоже! — кричала она девушке, которая таращилась на огонь. — Поднимай тревогу!

Салли и Долли так и не появились, и Энни изо всех сил кричала, поторапливая их.

Теперь пламя уже бушевало. Оно заполнило коридор, лизало стены. Мог вернулась с очередными двумя ведрами. Она как раз заливала огонь водой, когда на верхней ступени показались Салли и Долли. Они цеплялись друг за друга и плакали, боясь спускаться вниз, потому что думали, что им придется идти через огонь.

Энни смело взбежала к ним, взяла за руки и потянула вниз. Пламя неожиданно лизнуло нижние ступени лестницы, блокируя выход.

— Прыгайте через перила, — велела Энни, подсаживая сперва Салли, потом Долли.

Мог стояла внизу и ловила их. Энни проворно прыгнула следом.

Девушки сильно кашляли от дыма, согнувшись пополам, и Мог пришлось взять их за руки и практически силой потащить вниз, в подвал.

Мог торопилась вывести девочек во двор, хватая одеяла, пальто — все, что могло помочь согреться на улице, и не сразу заметила, что Энни с ними нет.

Охваченная ужасом, Мог побежала назад. Она предположила, что Энни бросилась к себе в комнату, чтобы забрать шкатулку, в которой они хранили выручку. Но когда Мог подбежала к двери, она услышала, как по ту сторону лопнула калильная сетка газовой лампы, и поняла, что огонь, вероятно, уже перекинулся в гостиную, перекрывая подходы к спальне Энни и загоняя ее в ловушку.

Сердце Мог забилось часто-часто от страха за подругу. Она побежала назад в подвал, схватила одеяло, чтобы прикрыть свою ночную сорочку, выбежала на улицу и стала кричать во все горло, чтобы Энни открыла окно и прыгала в безопасное место.

Кухня располагалась в полуподвальном помещении в задней части здания. От черного хода шесть каменных ступеней вели из Джейкс-Корт в небольшой дворик. Это означало, что окна спальни Энни находились не очень высоко, в действительности каменный забор вокруг дворика был всего на метр ниже окна. Но, к сожалению, забор находился не так близко к окну, чтобы можно было попытаться выбраться. Нужна была лестница.

Шум и суета привлекли довольно большую толпу, но, в отличие от Мог и девушек, все были в пальто поверх ночных рубашек, в шляпах и сапогах. Мог оглянулась на своих подопечных и увидела, что они сгрудились под одеялами и таращились на нее.

— Кто-нибудь, принесите лестницу! — крикнула Мог в толпу, пораженная тем, что никто даже пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь. — Энни еще в доме, мы должны попытаться ее вытащить!

Но никто не двинулся с места. Среди зевак были и крупные, сильные мужчины, однако и они стояли и, как бараны, таращились на дом. Было видно, что огонь уже достиг окон гостиной, которая находилась рядом с окнами спальни Энни.

Опасаясь, что Энни сгорит заживо, Мог отбросила одеяло, запрыгнула на мусорный бак и взобралась на забор, окружающий двор. Босая, она побежала по забору и, достигнув стены дома, попыталась дотянуться до подоконника комнаты Энни. Но стена находилась в добром метре от забора.

— Пропустите! — внезапно раздался мужской голос.

Мог обернулась и, к своему изумлению и облегчению, увидела Гарта Франклина. Он нес лестницу. За ним бежал Джимми.

— Там Энни! — Мог указала на окно и поспешила назад по забору, чтобы слезть. — Думаю, она могла потерять сознание от дыма.

Гарт двигался молниеносно. Он практически швырнул лестницу на подоконник и стал карабкаться наверх. Он что-то достал из кармана и ударил этим предметом по стеклу, потом нанес еще несколько ударов по кругу, чтобы убрать осколки. Затем Гарт залез в дом. Джимми вскарабкался следом за дядей и так же быстро запрыгнул внутрь. Практически через секунду Гарт опять оказался на лестнице. Джимми помог дяде перекинуть через плечо женщину, которая была без сознания.

Когда Гарт спускался с Энни по лестнице, звуки лопающегося стекла стали такими же громкими, как треск самого пожара. Мог затаила дыхание, потому что из ее поля зрения исчез Джимми. Но как только Гарт спрыгнул на землю и Мог в тревоге заломила руки, потому что опасалась, что Джимми тоже потерял сознание, юноша выбрался из окна со шкатулкой, в которой лежали деньги, и шубой Энни.

В этот момент раздался звон — приехала пожарная бригада. Толпа возликовала и расступилась, пропуская четверку с брандспойтом, которая влетела в Джейкс-Корт на предельной скорости.

Но Мог могла думать только об Энни. Она приняла ее из рук Гарта, закутала в одеяло и уложила на землю, а сама опустилась перед ней на колени.

Мог понятия не имела, что нужно делать с людьми, которые потеряли сознание от удушья. Неожиданно Энни закашлялась и открыла глаза.

— Господи Боже! — задыхаясь, воскликнула Мог, сжимая подругу в объятиях. — Я решила, что ты умерла.

— Я сама подумала, что умру, когда не смогла открыть окно, — прохрипела Энни и снова закашлялась.

Мог усадила Энни, похлопала ее по спине, чтобы она откашлялась, и плотнее закутала в одеяло. Мог тоже замерзла в своей ночной рубашке, но ее заботила только подруга.

— Дом сгорел дотла? — прохрипела Энни несколько минут спустя.

До этой минуты Мог даже не задумывалась о том, что означает потеря дома; для нее были важны только живущие там люди. Но когда она оглянулась на здание, ее глаза наполнились слезами. В каждом окне пылал огонь. Мог помнила, как радовалась Энни, когда они ходили покупать люстру и персидский ковер для гостиной. Ей нравилось вытирать пыль на пианино, расставлять свежие цветы на столе в вестибюле. Почти все: постельное белье, фарфор, картины — каждая мелочь в доме имела свою маленькую историю.

Даже подвал, который считался территорией Мог, сейчас был полностью охвачен огнем. Все ее небольшие сокровища: корзинка для шитья, фотография Бэлль в черепаховой рамочке, серебристая расческа, которую Энни подарила ей на Рождество, фарфоровая кошечка и другие мелочи, которые Мог собирала все эти годы и которые создавали уют в ее комнате, — сгорели.