Лесли Пирс - Куколка

Бэлль провела в магазинчике почти целый час, и мисс Фрэнк показала ей всевозможные приспособления, которые используют шляпники. Продемонстрировала ящики, полные лент и тесьмы, коробки с искусственными цветами и еще больше коробок с перьями. Все это пленило Бэлль настолько, что она призналась: раньше в Англии она рисовала шляпки.

— Если еще захотите порисовать, я с удовольствием посмотрю на ваши эскизы, — заверила ее мисс Фрэнк. — Я уже так давно занимаюсь изготовлением шляпок. Рискну признаться, что выдыхаюсь и мои фасоны устарели. Одна из хозяек «Анжелики», магазина одежды на Ройял-стрит, которая покупает мои шляпки, в последнюю нашу встречу сказала, что хотела бы видеть более дерзкие модели. Честно говоря, Бэлль, я не совсем поняла, что она имела в виду.

Девушка улыбнулась.

— Недавно я просматривала журналы с последними моделями из Парижа, — сказала она. — Шляпки там были меньше, не больше цветка. Я видела шляпку, которая напоминала маленькое гнездышко с крошечными пушистыми птичками, выглядывающими из него. Думаю, именно это хозяйка «Анжелики» и имела в виду.

Мисс Фрэнк покачала головой, как будто ей трудно было представить, что кто-нибудь наденет такую шляпку.

— Наверное, я старею? Во времена моей молодости носили практичные шляпки — соломенные, с красивыми лентами, порой украшенные цветами. Осенью и зимой мы надевали фетровые шляпы, подбитые мехом, если было очень холодно. Было легко предсказать, что дамы будут покупать в каждом сезоне. Теперь все иначе.

Бэлль вернулась домой позже, чем обычно. В тот вечер она не могла думать ни о чем, кроме шляп. Девушка нашла бумагу, карандаш и стала рисовать, но почему-то ни один из набросков не казался ей удачным.

Три дня почти все свободное время она рисовала, а потом отправилась к мисс Фрэнк.

— Похоже, у меня ничего не выходит, — призналась она пожилой даме. — Наверное, это потому, что мне нужно узнать, как делаются шляпки.

Мисс Фрэнк несколько минут молча смотрела на Бэлль.

— Я не могу платить помощнице, пока продажи не увеличатся, — сказала она. — Но если ты хочешь освоить шляпное дело, я тебя научу.

— Правда? — Бэлль затаила дыхание. — Я хотела бы этого больше всего на свете!

В первый же день, когда Бэлль появилась в магазинчике мисс Фрэнк, ей поручили обрабатывать паром фетровую шляпу-колокол. Девушка почувствовала, что у нее опять появилась надежда. Производство дамских шляп — прибыльное дело; как только она освоит это мастерство, она сможет найти себе достойную работу. Несмотря на то что впереди был долгий путь, у Бэлль появилась причина просыпаться по утрам. Ее жизнь обрела иной смысл, кроме ожидания Фальдо.

Бэлль быстро училась. Мисс Фрэнк сказала, что у нее ловкие пальцы и несомненный талант. Пожилая шляпница была хорошим учителем: она так же страстно передавала свои знания, как Бэлль впитывала их. Но у роли ученицы были и свои минусы. Мисс Фрэнк была чрезмерно любопытна, как и постоянные посетительницы, которые уже несколько лет посещали этот магазинчик. Им хотелось знать, почему Бэлль приехала в Америку, как и когда, где она живет, на какие деньги. Даже когда они ни о чем не спрашивали, в их глазах читалось любопытство, и Бэлль догадывалась: когда ее не было в магазине, они засыпáли вопросами мисс Фрэнк.

Ложь давалась Бэлль нелегко. Она поведала мисс Фрэнк о том, что ее отослали жить к опекуну, когда умерла ее мать-вдова. Но поскольку его жена и дети не хотели, чтобы она жила с ними, опекун нашел для нее отдельное жилье. Сама Бэлль вряд ли поверила бы тому, что опекун мог позволить такой юной девушке, как она, жить одной в незнакомом городе. Однако мисс Фрэнк, похоже, ни на минуту не усомнилась в ее правдивости; она неодобрительно охнула, сказала, что считает это постыдным, но от ее сочувствия Бэлль стало только хуже. Как ей хотелось рассказать ей свою печальную историю, облегчить душу. Но как бы добра ни была мисс Фрэнк, она была не от мира сего — старая дева, регулярно посещающая церковь. Вероятно, ее никто никогда не целовал, и никакого сексуального опыта у нее не было. Она бы не допустила появления в своем милом магазинчике проститутки; ей могло бы прийти в голову, что Бэлль втерлась к ней в доверие, намереваясь ее ограбить. Одна мысль о том, что Бэлль — любовница женатого мужчины, могла привести ее в ужас. Старушка могла бы даже донести на Бэлль в полицию, и ее вернули бы к Марте.

Поэтому Бэлль старалась держать рот на замке, как можно меньше откровенничать с мисс Фрэнк и ее клиентками и одновременно изо всех сил овладевать новым мастерством, которому ее обучали. А по ночам она рисовала шляпки.

Девушка не рассказывала Фальдо о своем новом увлечении, потому что знала: он его не одобрит. Но, окрыленная вновь обретенным счастьем, она гораздо усерднее пыталась угодить ему.

— Расскажи, чем ты занимался на этой неделе, — спрашивала Бэлль, когда готовила его любимый джулеп — коктейль из виски, воды, сахара со льдом и мяты.

Пару раз Фальдо говорил, что ездил в Сент-Лу и даже дальше, но чаще всего он даже не удостаивал ее ответом, просто выпивал коктейль и говорил, что пора спать.

Однажды ночью она спросила у него, почему он перестал с ней разговаривать.

— К чему разговоры? — пожал плечами Фальдо. — Я прихожу сюда не для того, чтобы меня допрашивали. Я устал.

С каждым его последующим визитом Бэлль все больше чувствовала себя использованной и опустошенной, но сдерживалась, напоминая себе о том, что у нее есть крыша над головой, и винила себя за то, что бросилась в омут с головой, не узнав Фальдо получше.

Днем ее настроение заметно улучшалось. Ее наброски стали значительно лучше, как только она поняла, как делают шляпки. По утрам Бэлль бежала с эскизами в магазин. Мисс Фрэнк посмеивалась над ее энтузиазмом и уверяла, что позже обязательно посмотрит на них.

Чаще всего она говорила Бэлль, что шляпки непрактичны, иногда утверждала, что они слишком тяжелые или будут постоянно спадать, или что модель слишком трудоемкая, но наконец мисс Фрэнк внимательно изучила шляпку, которая напоминала огромную плоскую розу, и возликовала: Бэлль принесла замечательный эскиз.

— Такая шляпка подойдет женщинам, которые не хотят примять или испортить прическу, — сказала хозяйка шляпного магазина. — Я смогу сделать маленькую основу. Саму шляпку можно крепить шляпной булавкой. Мне кажется, хозяйке «Анжелики» такая шляпка понравится. Давай сделаем одну, и я покажу ее.

Первую шляпку они сделали розового цвета. Плотное основание было обшито темно-розовым бархатом, сама роза сделана из шелка на проволочном каркасе, а оборотная часть каждого лепестка была на тон темнее. Женщины закончили работу ближе к вечеру, и когда Бэлль надела шляпку, мисс Фрэнк захлопала в ладоши от восторга.

— Дорогая, это триумф! — воскликнула она. — Я немедленно отнесу ее в «Анжелику». Ступай домой, я закрою магазин.

Бэлль вышла из магазина около четырех. Припустил дождь, и оставшуюся часть пути ей пришлось бежать.

Когда Бэлль наконец открыла дверь и вошла в дом, дождь лил как из ведра. Дороги размыло, и стало так темно, что пришлось зажечь свет.

В шляпном магазине она чувствовала себя чрезвычайно счастливой, потому что угодила мисс Фрэнк, и сейчас, окунувшись в реальность, неожиданно почувствовала, что больше не в силах это терпеть.

Неправильно, когда тебя содержит мужчина, который так холоден с тобой. Она не должна бояться рассказывать ему, что научилась делать шляпки, показывать свои эскизы, говорить о том, что мечтает открыть шляпный магазинчик. Как-то она призналась ему, что прокатилась на трамвае, чтобы полюбоваться большими домами в Гарден-Дистрикт. Фальдо посуровел, выражая неудовольствие. С тех пор она рассказывала ему только о том, что пекла торт, вышивала или вязала, однако не могла довериться в остальном, и это было неправильно.

— Я поменяла одного хозяина-работорговца на другого, — пробормотала Бэлль себе под нос, и слезы хлынули у нее из глаз. — Все, что ему нужно — это место, где он может остановиться, когда будет в городе, и девушка под боком, чтобы не приходилось платить проституткам в борделе.

Тем не менее Бэлль не видела в этом никакого смысла: содержать ее было гораздо дороже, чем платить за гостиницу и проститутку. Девушка недоумевала. Она знала мужчин. Мало кто из них готов был поселить содержанку в отдельном доме и оплачивать ее счета, если только они не теряли от женщины голову.

Почему Фальдо никогда не предупреждает ее о своем следующем визите? Почему не хочет с ней поужинать? Пойти с ней на прогулку, в театр? Почему он так разительно изменился, ведь у Марты он был таким добрым и разговорчивым?

Находясь в роли содержанки, Бэлль считала, что не вправе о чем-то спрашивать Фальдо. Она полагала, что должна проявлять восторг от занятий любовью с ним. Она даже подумала, что это подстегнет его желание угодить ей. Но трюк не сработал; Фальдо и пальцем не пошевелил, чтобы доставить ей удовольствие. И поэтому Бэлль все сложнее было делать вид, что она получает удовольствие от занятий сексом, и вдобавок закрывать глаза на его черствость — видите ли, она как содержанка обязана делать все, что он скажет. Интересно, как долго еще она сможет притворяться?

Девушка вошла в гостиную, упала в одно из кресел и дала волю слезам. Пустой камин смотрел на нее с упреком — дома в Англии в это время года в каждом камине уже горел бы огонь. Бэлль представила себе, как Мог в белоснежном переднике готовит ужин, не переставая болтать, пока помешивает в кастрюлях, стоящих на плите, и накрывает на стол. Энни сидит в своем кабинете, проверяет счета; девушки причесываются, готовясь к предстоящему вечеру.

Как бы Бэлль хотелось вернуться домой, почитать Мог газету или просто поделиться сплетнями, которые она узнала, пока бегала с поручениями! Она так скучала по дому! До убийства Милли жизнь казалась такой простой; возможно, немного скучной, но Бэлль чувствовала себя в безопасности, она знала, что ее ждет, знала, как к ней относятся Мог и Энни.

Она вспомнила тот день, когда познакомилась с Джимми. Как приятно завести настоящего друга! Он показал ей Лондон. Бэлль так надеялась узнать вместе с ним как можно больше!

Гуляла бы она с ним сейчас, если бы ее не похитили? Каково бы это было, если бы она впервые с ним поцеловалась?

Бэлль тяжело вздохнула. Не только потому, что подумала: Джимми, должно быть, уже давно ее позабыл. Она сомневалась, что вообще сможет вернуться к прежней жизни в Англии.

Что ей оставалось? Она не могла бросить Фальдо, только не сейчас, когда у нее нет постоянной работы и другого жилья. А накопленных денег было недостаточно, чтобы вернуться домой.

Слезы ручьями бежали по щекам Бэлль. Она была в ловушке.

— Bonsoir[11], Козетт, — приветствовал Ной невысокую девушку с волосами мышиного цвета.

В прошлый раз он счел ее самой невзрачной из девушек мадам Сондхайм. С тех пор ничего не изменилось; Козетт походила на маленькую коричневую моль, запертую в гостиной с тремя яркими, живыми бабочками.

— Repellez moi?[12]

Ной был не уверен, что правильно произнес по-французски слово «помните», но девушка улыбнулась — она поняла его.

— Да, я помню вас, мистер англичанин, — ответила Козетт по-английски. — На сей раз вы без друга?

Ной признался, что пришел один, чтобы повидаться с ней. Он с благодарностью принял бокал красного вина. С противоположного конца комнаты две девушки строили ему глазки, но Ной повернулся к Козетт и улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой.

Девушка взяла его за руку, и они стали подниматься по лестнице. Сегодня Козетт казалась веселее и разговорчивее, чем в прошлый раз. Ей явно льстило то, что Ной вернулся и выбрал именно ее. Он надеялся, что в благодарность она расскажет ему все, что он захочет узнать.

— Вас расстроила жена? — спросила она, когда он передал ей деньги.

Ной вспомнил, что сослался на жену и счастливый брак, когда в прошлый раз не стал заниматься с Козетт сексом. Он почувствовал: сейчас ему необходимо действовать без утайки. Когда проститутка отдала деньги стоящей за дверью служанке, он протянул ей еще двадцать пять франков.

— В прошлый раз я спрашивал у тебя о юных девушках, которых сюда привозят. Сегодня ты должна рассказать мне больше. У матери девушки, которую я ищу, разбито сердце, она очень больна. — Ной прижал руку к груди, чтобы не оставалось сомнений в его словах. — Ты сказала, что девушек отправляют в «обитель». Я проверил все монастыри в Париже, там нет никаких девушек. Пожалуйста, пожалуйста, Козетт, расскажи мне все, что знаешь! Я тебя не выдам.

Она испуганно оглянулась на дверь, как будто боялась, что их могут подслушать.