Лесли Пирс - Куколка

Она уныло взглянула на него. У полицейского были сияющие голубые глаза, и он был очень симпатичным, но она понимала, что не должна поддаваться его обаянию и рассказывать правду.

— Его звали Фальдо Рейс, он приехал в девять часов, чтобы навестить меня, — всхлипнула Бэлль. — Мы немного поговорили в кухне, а потом ему стало плохо. Он покраснел и пожаловался на духоту. Фальдо встал, чтобы выйти на свежий воздух, но пошатнулся, поэтому я отвела его в спальню и уложила на кровать. Он часто-часто задышал и схватился за грудь. Я попыталась его напоить, промокнула ему лоб, но когда он так и не заговорил, побежала за помощью.

— И правильно сделали, — заметил полицейский. — Вы сказали, что он ваш друг. Где он живет?

— В Хьюстоне, в Техасе, — ответила Бэлль. — Но точного адреса я не знаю. Понимаете, он работал на железной дороге и часто приезжал в Новый Орлеан по служебным делам.

Полицейский прищурился, как будто о чем-то размышлял.

— Вы англичанка? — спросил он.

Бэлль кивнула. Она испугалась, потому что поняла: очень скоро ей начнут задавать неприятные вопросы, на которые будет очень трудно ответить. Фальдо занимал ответственный пост на железной дороге. Пусть он сегодня и поступил с ней низко, но ей была небезразлична его репутация, поэтому нужно попытаться предотвратить скандал, который затронет его жену и детей. К тому же не следовало забывать о Марте. Если она услышит, что Фальдо умер, и узнает, где именно это произошло, она сможет сложить два и два.

— Вы сказали, покойный был вашим другом…

У Бэлль внутри все сжалось от этого вопроса. Она заподозрила, что полицейский догадался: Фальдо был ей больше, чем друг. Полицейский был молод (не старше двадцати пяти лет), высок, красив. У него были светло-каштановые коротко подстриженные волосы и сияющие голубые глаза, на которые она сразу обратила внимание. Но каким бы красавчиком он ни был, полицейские были людьми опытными, и одурачить их было непросто.

— Да, просто другом, — подтвердила Бэлль. — Он был очень добр ко мне, когда я сюда приехала, помог мне снять этот дом. Обычно он навещал меня, когда приезжал в Новый Орлеан по делам.

Полицейский записал ее показания в блокнот и опять поинтересовался, как ее зовут. Бэлль вынуждена была сказать, что ее зовут Энн Талбот, поскольку Фальдо открыл счета именно на это имя. Возможно, и арендатор знал ее под этим именем. Продолжить допрос помешал второй полицейский, который привел доктора. Все трое направились в спальню.

Бэлль осталась в кухне. Она поставила на плиту чайник, чтобы сделать кофе. Ее сердце колотилось так неистово, что она была уверена: трое присутствующих слышат его стук.

Всего через пару минут из спальни вышел врач — невысокий, плотный, лысый мужчина в очках.

— Что ж, моя дорогая, все указывает на то, что ваш друг умер от сердечного приступа. Соболезную. Я позвоню в морг, чтобы забрали тело.

Полицейский, который задавал вопросы и представился лейтенантом Ренделлом, остался с Бэлль, когда его напарник и доктор ушли.

— Должно быть, случившееся стало для вас настоящим потрясением, — сказал он Бэлль, когда девушка налила ему чашку кофе. — У вас есть родственники, к которым вы могли бы поехать?

Бэлль ответила, что нет, и опять расплакалась. Полицейский погладил ее по голове и спросил, был ли Фальдо ее любовником.

— Нет, — всхлипывала Бэлль. — Он женатый человек, у него дети. Поэтому все это так ужасно. Я надеюсь, вы не станете рассказывать его жене обо мне. Она, скорее всего, все поймет превратно.

— Еще бы! Простите меня, мисс Талбот, но мало найдется жен, которые поощряли бы визиты своих мужей к таким красавицам, как вы, — заметил полицейский, и по блеску в его глазах она поняла, что он не поверил ни единому ее слову. — Но поскольку ничего необычного или странного следствие пока не выявило, я не вижу необходимости сообщать жене мистера Рейса подробности, кроме того что он умер в дешевой гостинице.

Бэлль поблагодарила его.

— Но мне интересно, зачем девушке-англичанке приезжать в Новый Орлеан, — продолжал Ренделл, не сводя с нее пронзительных голубых глаз. — Я бы еще понял, если бы вы приехали в Нью-Йорк или Филадельфию, даже в Чикаго, — но только не сюда. Новый Орлеан — опасный город.

— Я приехала сюда не одна, но потом меня бросили, — ответила Бэлль. — Как только я накоплю достаточно денег, чтобы вернуться домой, я сразу же уеду.

— Не хотите рассказать мне об этом человеке?

Бэлль едва сдержала смех — у этого полицейского были обворожительные манеры.

— Нет, я не хочу о нем говорить, — сказала она. — Единственное, чего я хочу, — чтобы эта ужасная ночь поскорее закончилась. Но боюсь, что больше не смогу спать в кровати, на которой умер Фальдо.

— Если пожелаете, я мог бы на ночь проводить вас в недорогую гостиницу, — предложил Ренделл. — Тут за углом, на Канал-стрит, есть одно тихое приличное место.

— Это так любезно с вашей стороны, — сказала Бэлль. — Но я не могу позволить себе снять другое жилье.

— У вас есть работа? — поинтересовался он.

— Да, я работаю в шляпном магазине, — ответила Бэлль, надеясь, что полицейский не станет расспрашивать, где именно. — Но там не очень много платят.

— Мистер Рейс вас ударил? — спросил Ренделл, пристально глядя на Бэлль. — Чуть раньше я заметил на вашем лице какую-то тень, но сейчас вижу, что на подбородке наливается синяк.

— Я взбиралась на крыльцо, — пояснила девушка, — упала и ударилась о балюстраду.

К счастью, приехала повозка из морга. Цокот лошадиных копыт гулко раздавался на тихой улочке. Вошли двое. Ренделл показал им спальню, и через пару минут они вышли, унося на носилках накрытое одеялом тело Фальдо.

Ренделл попрощался с Бэлль, выразив надежду на то, что с ней все будет в порядке, но у двери замешкался и оглянулся на сидящую и плачущую у печи девушку.

— Так не хочется оставлять вас одну, мисс, — произнес он хриплым голосом.

— Если вы останетесь, пойдут пересуды, — резко заявила она. — Мало того что здесь умер человек, так еще и полицейский остался ночевать!

— Да, наверное, вы правы, — согласился Ренделл. — Я хотел сказать, что было бы хорошо, если бы с вами кто-нибудь остался.

— Я уже давно живу одна, — сказала Бэлль. — Кроме Фальдо, других друзей в этом городе у меня нет.

— В таком случае я соболезную вашей утрате, — произнес Ренделл и наконец открыл дверь и ушел.

Как только дверь за ним закрылась, Бэлль заперла ее на засов и пошла в ванную. Она дрожала всем телом, а внутри у нее все сжималось. Еще никогда она не чувствовала себя такой одинокой.

Она заметила выемку на одеяле, где лежало тело Фальдо, уловила запах его бриолина и пота. Девушка хотела поплакать о его безвременной кончине — ведь она многим была ему обязана, — но была слишком зла на него, потому что он ушел от нее вот так.

Бэлль вспомнила рассказ Сюзанны о том, как на ней умер клиент. Как и с Фальдо, с ним случился сердечный приступ. Но когда Сюзанна рассказывала эту историю, все казалось очень смешным. Сюзанна даже призналась, что порылась в бумажнике клиента до прихода врача и разжилась сотней долларов.

Легко было смеяться над постыдной смертью в неподходящем месте, когда речь шла о постороннем человеке. Сюзанна уверяла, что большинство мужчин, если бы могли выбирать, как им умереть, выбрали бы именно такую смерть. Она пошутила, что хотела послать на его похороны цветы и открытку с надписью: «Я обещала показать тебе рай!»

Но даже если бы сейчас рядом с Бэлль были остальные девушки, она знала, что не смогла бы найти в смерти Фальдо даже намека на веселье. Он был непростым, противоречивым человеком, а сегодня ночью — настоящим животным. Он уверял, что ему нужно ее сердце. Тогда почему же он так ужасно к ней относился?

Неужели с мужчинами всегда так? Они хотят обладать женским телом, но им нет дела до души, и никогда они не увидят в ней никого, кроме проститутки.

Бэлль легла на кровать и укрылась одеялом. Неожиданно ее осенило: меньше всего сейчас ей стоит рассуждать о том, что думают о ней мужчины. Она почти нищая. Тех нескольких долларов, что платит ей мисс Фрэнк, на жизнь не хватит. Как только закончится срок оплаченной аренды, явится хозяин и заявит права на дом. И где ей прикажете жить?

Марта не позволит ей устроиться ни в один приличный бордель. Остаются только отвратительные публичные дома на Робертсон-стрит.

Бэлль охватила паника. Что же ей делать?

— Вот так-то, мисс Фрэнк. — Голос Бэлль немного дрожал, потому что она видела, как напугана пожилая женщина услышанным. — Я подумала, что должна рассказать вам всю правду, ведь вы были так добры ко мне.

Она глаз не сомкнула, думая о своем будущем. Больше всего ей хотелось бежать — побросать все свои пожитки в чемодан и сесть на первый же поезд из Нового Орлеана. Но слабенький голосок здравого смысла шептал: «Куда ты намерена ехать? Трудно начинать все с нуля в чужом городе, где ты никого не знаешь».

Этот же здравый смысл посоветовал ей пойти к мисс Фрэнк и все ей рассказать. Бэлль решила, что, поскольку пожилая дама была очень добра к ней, она может согласиться сказать полиции, что ее помощницу зовут Энн Талбот, если они станут об этом спрашивать. Бэлль полагала, что сможет остаться в Новом Орлеане, если в свободное время будет подрабатывать официанткой.

— Вы полагаете, я готова солгать полиции, что знаю вас как Энн Талбот?! — воскликнула мисс Фрэнк, тут же переходя на официальный тон.

Бэлль услышала недовольство в ее голосе, и внутри у нее все затрепетало. Когда во время своего признания она видела ужас на лице мисс Фрэнк, она ошибочно решила, что женщина поражена тем, сколько Бэлль довелось пережить. Но сейчас стало ясно, что шляпница не испытывала к ней ничего, кроме отвращения.

— Я не прошу вас обманывать. Я работала у вас, и мне кажется, не важно, под каким именем вы меня знаете, — продолжала уговаривать Бэлль.

— Для меня это имеет огромное значение! — отрезала пожилая дама. — Никто не называется чужим именем, если не замышляет ничего дурного.

— Но я уже объяснила вам, почему мистер Рейс заставил меня назваться чужим именем и как я оказалась в Новом Орлеане. Неужели вы полагаете, что я недостаточно настрадалась? Если бы подобное случилось с вами, неужели вам не захотелось бы выпутаться из сложившейся ситуации во что бы то ни стало?

— Я не верю, что у вас не было выбора. Мне кажется, вы сбились с истинного пути, а потом сочинили сказочку, чтобы сделать из себя жертву, — сухо произнесла мисс Фрэнк. Ее маленькое личико стало суровым. На нем отразилось негодование. — И еще я не верю, что этот мужчина, который вас содержал, скончался от естественных причин. Только не теперь, когда ваш синий подбородок свидетельствует о том, что вы дрались! Но даже если оставить без внимания эту сторону дела, что станет с моим магазинчиком, если покупатели узнают, кто вы? Они и шагу не ступят в мой магазин! Не говоря уже о том, что никто не примерит ни одной шляпки, к которой вы прикасались.

Бэлль чувствовала себя так, как будто ее ударили под дых. Она не подумала о том, что ей могут не поверить, и меньше всего ожидала, что мисс Фрэнк увидит в ней только проститутку, от которой нужно держаться подальше, как от прокаженной.

— От меня они ничего не подцепят! — выпалила Бэлль. — Хотя могут заразиться от собственных мужей, большинство которых, держу пари, регулярно посещают Район.

Ошеломленная мисс Фрэнк ловила воздух ртом.

— Как вы смеете клеветать!

Бэлль тут же поняла, что сваляла дурака, когда понадеялась, что эта маленькая старая дева сможет понять, через что ей довелось пройти, и посочувствовать. Общество, в котором росла мисс Фрэнк, было столь консервативным, что такие женщины, как она, ничего не знали о собственном теле. Даже если бы Бэлль призналась, что всего лишь целовалась с мужчиной, мисс Фрэнк скорее всего потянулась бы за нюхательной солью.

Но Бэлль не собиралась вымаливать у нее прощения за то, в чем не было ее вины. И рыдать она тоже не собиралась. Она не намерена была позволять этой глупой старухе прятаться за своими старомодными, чопорными взглядами.

— Это истинная правда, — упрямо повторила Бэлль. — Почему люди считают проституток людьми третьего сорта? Если бы не мужчины, проституции не было бы! И я могу заверить вас, что услугами проституток неизменно пользуются так называемые «достопочтенные» женатые мужчины. Если бы их жены выполняли свои супружеские обязанности, к публичным девкам никто бы не обращался. Поэтому вашим оскорбленным покупательницам следует посмотреть на себя, прежде чем тыкать пальцем в меня.

— Никогда не слышала ничего более гадкого! — Мисс Фрэнк по-прежнему ловила воздух ртом. Ее лицо побагровело.