Теперь Энни знала, что стала одной из тысячи детей, которых похищают на улицах. По всему Лондону владельцы борделей нанимали людей, как правило женщин, похожих на почтенных матерей семейств, чтобы те поставляли им для торговли юных девушек. Чаще всего с девочками обращались так же, как с Энни: держали полуголодными взаперти, чтобы они стали более сговорчивыми. Иногда их даже били, пока они не сломаются.

После изнасилования дети чувствовали себя раздавленными как морально, так и физически. Они продолжали заниматься проституцией, потому что не могли вернуться домой. С Энни получилось именно так. Она знала: если ее мать узнает, что с ней произошло, она этого не переживет. Поэтому Энни навсегда потеряла свою семью; она была уверена: для ее близких будет лучше, если они будут считать, что их дочери на них наплевать, и не узнают, чем она занимается на самом деле.

Через пару лет она набралась храбрости и сбежала из того ужасного борделя. Ей улыбнулась удача, когда она оказалась в относительной безопасности у Графини в Джейкс-Корт. Здесь Энни научилась если не любить, то терпимо относиться к «ремеслу», которым вынуждена была заниматься. Иногда в компании других девушек она даже чувствовала себя счастливой.

Когда бордель Графини перешел к ней, Энни подумывала о том, чтобы продать его, а на вырученные деньги открыть магазинчик в респектабельном районе. Но ничего другого она не умела. А если она начнет новое дело и прогорит, потеряет все деньги? Как тогда им с Бэлль жить?

Энни долго и тщательно взвешивала все «за» и «против» и пришла к выводу: пока у мужчин существует потребность в сексе, всегда найдутся люди, которые будут зарабатывать на этом деньги. Поэтому она приняла решение «остаться в бизнесе», но пообещала себе, что ее бордель станет лучшим. Она будет принимать к себе только опытных девушек, которые хотят работать проститутками, будет хорошо их кормить, следить за их здоровьем и гигиеной, не станет забирать всех заработанных ими денег. Это казалось идеальным компромиссом.

Она никому не предлагала и никогда не предложит ребенка. Мужчины частенько просили ее найти им очень юных девочек, но таким посетителям Энни всегда указывала на дверь, недвусмысленно давая понять, то она думает о подобных пристрастиях.

Сейчас, когда Бэлль пропала и, возможно, находилась на волосок от гибели, Энни поняла, насколько была глупа, раз не предвидела такого развития событий. Как она собиралась обеспечить безопасность Бэлль, живущей в борделе?

— Ты была права, мне следовало отослать ее в закрытую школу, — произнесла Энни срывающимся от переполнявших ее эмоций голосом. — Было глупо держать ее возле своей юбки.

Энни знала, почему не отослала Бэлль — дочь была для нее единственным лучиком света, а точнее смыслом всей ее жизни. Энни казалось, что если Бэлль будет рядом с ней, она сможет предотвратить любую надвигающуюся на нее беду.

Женщина взглянула на Мог полными слез глазами.

— Даже если бы Милли осталась жива, рано или поздно Бэлль узнала бы о том, что здесь происходит.

— Прекрати себя винить и подумай, кто может нам помочь.

Мог совершенно не обрадовалась тому, что оказалась права относительно закрытой школы и Бэлль. Кроме того, несмотря на свою настойчивость, она испытала облегчение, когда Энни отказалась расстаться с дочерью. Бэлль была настолько дорога Мог, что даже день без нее казался ей слишком долгим.

— Как зовут того мужчину, который благоволил к Милли? Того краснощекого юнца… По-моему, он эксперт в страховой компании?

Энни нахмурилась.

— Ной Бейлис! Похоже, ты права. Милли говорила, что он еще и в газете работает. Как нам его найти?

— Для начала стоит посмотреть в нашей хозяйственной книге, — ответила Мог. — Знаю, что мужчины, которые приходят к нам, часто называются вымышленными именами, но Ной был не из тех, кого ты называешь «постоянными клиентами», поэтому он мог написать свой настоящий адрес.

Глава шестая

Тихий стук в дверь прервал глубокий сон Ноя. Он с трудом открыл глаза, но ничего не смог разглядеть — тяжелые шторы были опущены.

— Кто там? — слабым голосом спросил Ной — вчера он хлебнул лишнего.

— К вам дама, — ответила миссис Дюма, его квартирная хозяйка. — Она извинилась за столь раннее вторжение, но она хотела застать вас, пока вы не ушли на работу.

— У меня сегодня выходной, — пробормотал Ной. — А что у нее за дело? — спросил он уже громче.

— Она сказала, это касается Милли.

Ной тут же проснулся. Он знал только одну Милли, хотя ему трудно было представить, кто бы мог прийти к нему в связи с этой девушкой. Он был заинтригован.

— Сейчас спущусь, — крикнул Ной и отбросил одеяло.

Ною Бейлису был тридцать один год. Он был холост, и его финансовое положение было весьма нестабильным. Несмотря на то что Ной работал внештатным корреспондентом в нескольких газетах, а также экспертом в страховой компании, его усилия скромно оплачивались и к тому же давали заработок от случая к случаю. Истинной страстью Ноя была журналистика; он мечтал о том, что опубликует какой-нибудь сенсационный материал и «Таймс» предложит ему ставку штатного корреспондента. Часто в своих мечтах он заходил еще дальше: видел себя редактором газеты. Но, к его разочарованию, его никогда не посылали освещать что-то по-настоящему интересное, например громкий судебный процесс или важное полицейское расследование. Чаще всего Ною приходилось делать репортаж об очень скучных заседаниях совета или о других событиях, которым отводилась всего пара строк на последней полосе газеты.

Даже его утверждение о том, что он эксперт страховой компании, было в некотором роде преувеличением. Как правило, Ноя посылали на дом к клиентам, а потом он докладывал обо всем, что показалось ему подозрительным. Обычно его вызывали к скорбящей вдове или вдовцу после смерти ее или его «второй половины». Ему еще не доводилось расследовать случаи, в которых был хотя бы слабый намек на отравление, на то, что покойного столкнули с лестницы, — ни единой улики, указывающей на то, что смерть была насильственной. Впрочем, Ной продолжал надеяться, что однажды, если можно так выразиться, и на его улице будет праздник.

Он умылся холодной водой из кувшина, стоящего на умывальнике, надел свежую рубашку, нашел валяющиеся на полу брюки — он сам их швырнул туда вчера ночью. Ною повезло с жильем: миссис Дюма была вдовой, скучала и нуждалась в обществе больше, чем в деньгах. Ее домик с террасой на Перси-стрит, в переулке рядом с Тоттенем-Корт-роуд, был очень чистеньким и уютным. Ко всем своим трем жильцам она относилась как к членам семьи. Ной чрезвычайно это ценил, поэтому взял на себя мелкий ремонт по дому и каждый день наполнял корзины углем.

Легко сбегая по лестнице, он надеялся, что миссис Дюма не станет крутиться рядом с посетительницей — молодой человек не хотел, чтобы хозяйка узнала о том, что он посещал бордель.

— Мисс Дейвис в гостиной, — сообщила миссис Дюма, когда он вышел в прихожую.

Миссис Дюма была невысокой худенькой женщиной. Ей было немного за шестьдесят. Она напоминала Ною птичку с острым вздернутым клювиком и лучистыми глазами-бусинками. Миссис Дюма стояла в проеме двери, ведущей в кухню, в белом фартуке с оборочками, который она всегда надевала по утрам поверх платья.

— Когда поговорите, ступайте в кухню, я приготовлю для вас завтрак, — сказала она. По лицу хозяйки было заметно, что ее распирает от любопытства.

Имя, которое назвала миссис Дюма, ни о чем Ною не говорило, но когда он вошел в гостиную, он тут же узнал в посетительнице — худощавой женщине в черном пальто и шляпке-«колокол» — служанку из борделя Энни. Милли называла ее Мог.

— Прошу прощения за столь ранний визит, мистер Бейлис, — произнесла она, вставая и протягивая ему руку. — Полагаю, вы знаете, откуда я.

Ной кивнул и пожал протянутую ладонь.

— Моя квартирная хозяйка упомянула имя Милли.

— Не сомневаюсь, вы слышали эту ужасную новость — о том, что Милли убили, — продолжала Мог.

Ной в ужасе отшатнулся.

— Убили?! — ахнул он.

— Бог мой! — Посетительница нахмурилась и подошла к нему ближе, коснулась рукой его плеча в знак сочувствия. — Мне очень жаль, мистер Бейлис, что я сообщаю вам эту пренеприятнейшую новость. Мне и в голову не могло прийти, что вам об этом еще не известно, ведь вы работаете репортером. Это сообщение было во всех газетах.

Ной был настолько испуган и потрясен, что на время потерял способность мыслить здраво и не знал, что ответить. Всю прошлую неделю он занимался следствием по одному делу о страховке и не потрудился купить газету. Молодой человек чувствовал, как слезы наворачиваются ему на глаза, и от этого смутился еще сильнее.

— Поверить не могу! Кто мог убить такую чудесную девушку? Когда это произошло? Убийцу поймали? — наконец прохрипел он. Оставалось только надеяться на то, что Мог неизвестно, что у него на Милли были некие романтические планы.

Мог предложила Ною присесть и рассказала ему все от начала до конца. Молодой человек с удивлением отметил, что женщина, работающая в борделе, оказалась очень доброй и чуткой. Она объяснила, что ее в тот вечер не было дома — она вернулась, когда полиция уже уехала. Мог рассказала об убийстве со слов юной девушки, ставшей невольной свидетельницей случившегося. Когда женщина дошла до того места, когда Энни, мама девочки, обманула полицейских, заявив, что Бэлль в это время спала, ей даже пришлось достать носовой платок, чтобы промокнуть слезы.

Ной понятия не имел, что у Энни есть дочь, не говоря уже о том, что эта пятнадцатилетняя девушка живет там же, в борделе. Со слов Мог он понял, что девочка чиста и невинна, и ему страшно было даже подумать о том, каким потрясением оказалось дня нее увиденное.

— Но и это еще не все. Бэлль похитили! — воскликнула Мог в отчаянии. — Похитили среди бела дня, прямо на улице! Это произошло вчера, когда мы хоронили Милли.

— Бог мой! — выдохнул Ной. — Я уверен, вы обратились в полицию.

— Разумеется, хотя полиция тут вряд ли поможет. Поскольку мы не сообщили о том, что Бэлль видела убийцу, там не станут торопиться с поисками. Поэтому мы не знаем, что делать. И тогда Энни вспомнила, что вы следователь и искренне благоволили к Милли. Мы понадеялись, что вы не откажете нам в помощи.

Ной-журналист не мог отделаться от предчувствия, что это и есть та сенсационная новость, на которой он сделает себе имя. Но он тут же устыдился собственных мыслей. Ему очень нравилась Милли, и, несмотря на желание стать именно тем человеком, который призовет убийцу девушки к ответу, возможно, не совсем прилично использовать ее смерть для продвижения по карьерной лестнице.

Когда Ной познакомился с Милли, он не знал, что она проститутка. Он оказался на Стрэнде сразу после того, как двухколесный экипаж сбил ребенка. Ной надеялся, что он первым прибыл на место происшествия, и стал расспрашивать зевак о том, что произошло. Милли была одной из очевидиц. Она была такой красивой, так помогла ему, так беспокоилась о ребенке и его родителях, что, когда она заявила, что ей пора домой, Ной пошел ее проводить. Только когда они дошли до Джейкс-Корт, девушка призналась, кто она такая. Ной ответил, что для него это не имеет значения, она ему очень нравится.

До знакомства с Милли он лишь однажды был в борделе, да и то оказался там исключительно потому, что его друг, пьяный в стельку, затащил его туда. Ною претила сама мысль о том, что мужчина может купить женщину, как мешок сахара или угля. Но ему отчаянно хотелось опять встретиться с Милли. Ной очень волновался, собираясь зайти в бордель Энни, но это был единственный способ увидеть Милли.

Во время его первого визита они даже не дошли до постели. Ной сказал девушке, что просто хочет побыть вместе с ней. Они поднялись к ней в комнату, болтали и целовались.

Но в следующий раз они занялись сексом. Ной просто не смог сдержаться, оказавшись в ее теплой, загроможденной всякой всячиной комнате, когда Милли сняла платье и осталась в одном белье; ее пышная грудь вздымалась в глубоком вырезе сорочки. Это было самое удивительное, самое волнующее переживание в его жизни. Их с Милли связывал не только секс. Ною нравилось в этой девушке все: ее добрая, ласковая натура, шелковистая кожа, жизнерадостная улыбка.

Возможно, он обманывался, но верил, что Милли испытывает к нему те же чувства, что и он к ней. В течение последующих шести-семи недель Ной наведывался к Энни каждый понедельник — это был самый спокойный вечер недели. Но во время его последнего визита Милли была уже с кем-то занята; Ной почувствовал себя уязвленным и подавленным и на следующей неделе никуда не пошел. Теперь Милли больше нет, он никогда ее не обнимет…