Я окаменела от страха, окруженная грубыми, неотесанными и неуравновешенными людьми, чье нахальные физиономии выражали хищное удовольствие при виде моей беспомощности и беззащитности. Чувство превосходства, вседозволенности и власти над несчастной жертвой, имевшей глупость попасться им, читалось в этих жгучих южных глазах.

Ко мне подошел крепкий, словно отлитый из стали, с бычьей шеей тип и поднял к верху за подбородок мое испачканное лицо, чтобы рассмотреть его в скупом сиянии уходящего солнца. Жалкое, должно быть, я представляла из себя зрелище. Чумазая и окровавленная, трясущаяся, в порванной грязной одежде.

Где-то глубоко внутри теплилась надежда, что они на меня не позарятся, решив, что я слишком жалкая добыча. Снова мимо. Разглядев в следах, оставленных на моем бренном теле последними бурными событиями, русые локоны и светлые глаза, они сразу определили во мне европейку. Что-то активно между собой обсудили и, плотоядно рыская глaзaми по хлипкой фигурке, явно пришли к какому-то решению. Оставалось надеяться, что насиловать не собираются. Ну не настолько же они одичали, чтоб на такое соблазниться. С бесстрастным лицом, рaспрaвив плечи и всеми силами пытаясь скрыть свой отупляющий ужас, я ожидала приговора.

Перед глазами летали черные мухи, сознание уплывало… “Держаться нету больше сил”, - металлическим голосом пропели в моем мозгу чувства словами из старого мультика. А дальше… Дальше ничего.


Странно… Какие ужасы иногда снятся. Правильно мне Татьяна говорила: нельзя есть на ночь, тем более тяжелую пищу. Дискомфорт организма в купе с непреодолимым желанием спать рождает кошмары.

Как сквозь вату, я пробивалась к голосам, вонзающимся, вкручивающимся в мои виски, как бытовая дрель. Вы когда-нибудь слышали этот звук? Словно мозг дробят.

- Она умерла? - нежный обеспокоенный голос, знакомый, но даже тихий и мелодичный, он меня убивал.

Я не желала всплывать, жаждала остаться там, в своих грезах. Но звуки безжалостно пробивались сквозь плотную занавесь.

- Нет. Дышит, - это Юрик. Юрик!

Я открыла глаза, тут же зажмурившись от обжигающего света, казалось бы, и не такой уж яркой лампочки, одиноко висевшей посреди потолка. Это они! Сладкая парочка! Как же я рада их видеть живыми и относительно здоровыми, если не принимать во внимание синяки и ссадины. Удручало только одно: мы сидели в комнате заброшенной покинутой квартиры, о чем говорил беспорядок, царивший вокруг. Кто-то тут собирался в жуткой спешке, складывая все самое необходимое, оставляя нажитое и неподъемное. Сокрушало то, что мы все трое были привязаны к крепким стульям, на которых и расположились.

- Юра, Юля! Вы Живы! - хрипло, но громко выдала я.

- Юраша, она живая, - взвизгнула счастливо девчонка, радуя своей адекватностью на фоне сложившихся обстоятельств.

- Где Гера и Митя? - паренек мыслил не только четко, но и в нужном направлении.

Закрыв глаза, едва внятно прошептала:

- Геры больше нет. А Митя… Митя.., - из глаз потекли слезы.

Вот уж не думала, что в человеческом организме такие запасы жидкости. Пить хотелось до новой потери сознания. Нельзя так над людьми издеваться. Борясь с надвигающимся туманом, я пересохшими губами поведала свою эпопею. В ответ молодожены мне рассказали, как попались практически сразу же. Они решили проявить инициативу и надыбать что-то свое. На том и погорели, взятые в плен боевиками.

- Зачем мы им? - задала, наконец, я самый первоочередно терзавший меня вопрос.

- Скорее всего, выкуп потребуют, - рационально пояснил Юра. - Обычная практика. Мне только одно непонятно: почему за Ингу никто ничего не просил?

- Инга - моя сестра, - объяснила тут же Юля. - Ее мы месяца три разыскиваем.

- Знаю, - у меня начиналась лихорадка, бросало то в жар, то в холод, - Митя рассказал. За нас тоже выкуп? - Слова уже никак не слушались и текли сами по себе в разнобой.

- А у тебя богатые родственники есть? - спросил озадаченно парень.

Меня вроде бы на такой простой и очевидный вопрос вдруг неожиданно пробрало так, что мои “сокамерники” даже ошалели. Офигительное должно быть зрелище: ободранное, замызганное, едва живое создание предположительно женского пола ржет сдавленно, но от этого ничуть не менее заливисто над такой последовательной и разумной попыткой прояснить ситуацию.

- Я и есть самый богатый родственник, - выдавила сквозь горловые позывы, - чуете, в чем фишка?

- Писец, - пробормотал Юра.

- Аут, - прокомментировала Юля.

Ну, разве не смешно? Я кинулась, ломая ноги, выручать из беды любимого, а в результате придется выручать меня.

Дверь в маленькую комнатушку со стуком отворилась, и в нее зашли наши тюремщики во главе с тем самым большим мужиком, который рассматривал меня вначале на предмет ценности моей персоны.


Глава 4.


Не в деньгах счастье.


Но вспять безумцев не поворотить,

Они уже согласны заплатить.

Любой ценой - и жизнью бы рискнули,

Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить

Волшебную невидимую нить,

Которую меж ними протянули…


Песня.


Вслед небритым здоровяком, судя по поведению, главарем этой шайки, в помещение ввалились еще трое бородатых мужчин, одним из которых был уже знакомый мне толмач Кифа. Ну, тут все ясненько: и нашим и вашим давай спляшем. Быстренько же он меняет клиентов. Все верно: мы-то уже ему заплатить не сможем. Точнее, сможем, но не ему. Только бизнес, ничего личного.

- А чего они все такие заросшие? - полюбопытствовала шепотом я у Юрика.

- У них бриться перед боем считается плохой приметой, - также тихо пояснил тот.


Похитители молча застыли напротив нас, внимательно разглядывая всю троицу. Мы тоже сидели, ни произнося ни слова, в свою очередь рассматривая их, пытаясь разгадать, какую угрозу они с собой принесли. Юлька безмолвно рыдала, ее муж замер в оцепенении, не зная, как подбодрить женщин. Ему и самому поддержка бы не помешала. Что касается меня, то сил на проявление каких-либо чувств уже не было. Ощущая себя совершенно больной, я впадала в полное безразличие ко всему происходящему, неумолимо погружаясь дремотное инертное состояние, притупляющее боль и жажду. Через некоторое время вожак кивнул переводчику, и Кифа начал методичный допрос на очень плохом русском, нацеленный на выяснение платежеспособности каждого. Юра угадал. Мы их интересовали лишь, как предмет торга, некий товар, который можно будет обменять на денежные знаки.

Таким образом, после продолжительной игры в вопрос-ответ, затрудненной языковым барьером и стремительно нарастающей паникой плененных, бандиты установили, что у молодой пары денег нет. Они приехали сюда сами в надежде заработать. Их родители и родственники никакие не олигархи, и даже не особо богатые люди. Живут от зарплаты до зарплаты. Да и продавать кроме крохотной квартирки в совсем не престижном районе и старенькой машины больше нечего. Но и на это потребуется некоторое время.

Главарь, криво усмехнувшись, ловко, привычным движением выхватил из-за пояса нож и, оттянув голову Юльки назад за волосы, прижал острое лезвие к ее горлу, как раз там, где пульсировала тонкая голубая жилка. Девушка смертельно побледнела, ее глаза раскрылись так широко, что, казалось, заняли пол лица. Но она не издала ни звука, по-видимому, онемев от страха. Мое горло также перехватило, я умоляюще смотрела на Юру. В его взоре плескался безумный ужас, на глазах выступили слезы. Всем было понятно: держать тут бесполезных пленников никто не станет. Лишние проблемы им ни к чему, также как и лишние рты.

- Не трогай ее, умоляю, - прохрипел парень. - Я найду деньги.

От жуткой боязни за жизнь своей жены, он совсем осип, на его лбу выступила испарина. Парнишку колотило так, словно это у него, а не у меня была лихорадка.

Бандюги удовлетворенно довольно заухмылялись, всем своим видом показывая, что ломать подобным образом пленников им не впервой. В конечном счете, исход партии предсказуем: платят все - и столько, сколько требуется.

Юрик тут же пообещал, что сможет насобирать нужную сумму, набрав в долг у друзей и знакомых, располагавших свободными средствами. Меня всегда удивляло вот что: почему все злодеи и преступники, как правило, являются отличными психологами. Всегда быстро найдут самое уязвимое место, ахиллесову пяту у своей жертвы, умеют тонко играть на самых чувствительных струнах человеческой души. Вот и сейчас они сразу определили, что Юра из-за жены в доску разобьется, не бросит, не сбежит. Принесет лаве.

Итак, парня было решено отпустить. Его отвязали, и один из повстанцев придал Юрику ускорение в сторону выхода толчком в спину.

- Митя, - успела крикнуть ему вслед, напоминая о судьбе друга, коллеги и товарища по несчастью.

Очень надеялась, что Юра успеет, и этот безбашенный отчаянный молодой человек еще сможет прожить долгую полноценную жизнь, принимая во внимание ошибки прошлого и не влезая больше ни в какие передряги.

Мы с Юлей остались вдвоем против кучки диких озлобленных мужиков, явно не отличавшихся особым уровнем интеллекта, воспитания и пренебрегающими всяческими моральными устоями. Нет, может, конечно, у них и были какие-то свои принципы, недоступные нашему пониманию, но в расчет их принимать не стоило.

Все внимание перекинули на меня. Вот тут они зашли в тупик и что-то долго обсуждали на непонятном нам своем варварском языке.

- Чего это они? - чуть слышно выдохнула постепенно приходившая в себя Юлик и начинающая всерьез беспокоиться за меня.

Подозреваю, вовсе не из-за внезапно вспыхнувшей горячей любви к едва знакомой девушке, сколько из-за страха остаться совсем одной с этими отморозками. Возможно, напрасно я так про нее, но если учесть то состояние, в котором я пребывала, стоит простить столь циничные мысли. Мои зубы выбивали барабанную дробь, а пересохшие губы потрескались. Глаза слезились, испарина вызывала еще больший озноб, а лицо и уши контрастно горели. Рук, связанных за спинкой стула, я уже не чувствовала. И это радовало. К острой пульсирующей боли мозга, изводящей ноющей боли в районе лодыжки и ступни, еще и этой не хватало.

- Наверно, совещаются насчет того, что меня милосерднее пристрелить, чем связываться, - вяло откликнулась я. - До выкупа все равно не доживу, а за труп им никто не заплатит.

- Боюсь, ими вовсе не милосердие движет, - справедливо заметила Юля.

И оказалась права.

- Ты дэнэг многа? - осведомился у меня Кифа с подачи главного.

- Многа, многа, - поспешила успокоить я его и все собрание. Или наоборот?

Они опять начали спорить меж собой.

- Кта можить запалатит? - последовал следующий пункт теста.

- Я могу. Сколь надо?

Чего, не слышат еще, как птица обламинго над ними крыльями хлопает?

- Кто ты? - во тупые…

- Я - единоличная владелица фирмы и всего прилагающегося к ней бабла, и только я могу снимать огромные суммы с активов, - ну и завернула, вроде бы проявляя сострадание к их скудоумию, а в итоге задумавшись, сможет ли Кифа переварить такую выкладку, и тем более перевести.

- Пить хочу, - упрямо и ершисто добавила к выше изложенному, добивая агрессоров своей безаппеляционностью.

Пить мне сразу же принесли. Очевидно, толмач все же проглотил расклад, и банда прикинула, в какую малину она попала. Алчно припав к бутылке свежей прохладной воды, которую поднесли к моим губам, я раздумывала, как они собираются вести борьбу жадности со смертью. Несомненно, мне нужна основательная медицинская помощь, которой они не располагают. Там в подвале в рану попала какая-то инфекция, что вовсе не удивительно, учитывая антисанитарные условия, в которых осуществлялась перевязка, и жаркий климат. У меня началось воспаление, возможно, даже сепсис. Нужен хирург и антибиотики. Ни того, ни другого они не имеют в наличии, но денег хотят. Меня опять на хи-хи начинало пробирать. То ли настолько неоднозначной была ситуация, то ли разум помутился от жара и боли. Единственное, что мне в данный момент хотелось, это забыться. Отстраниться от страданий и ломоты, которая поглощала все мое естество, нырнуть в океан забвения.

Мучители неожиданно покинули помещение, так и не придя к обоюдному согласию. Вот это задачку я перед ними поставила! Вожак, судя по всему, был за то, чтобы меня шлепнуть и не заморачиваться: нет человека - нет проблемы. Другие требовали денег. Мое здоровье заставляла желать лучшего. Медика в наличии не было. Вот парадокс.