Жасмин Майер - Купи меня

Словно пытается поймать меня на фальши. Ждет, что сейчас я начну искусственно стонать или изображать бурное удовольствие. Похоже, он привык иметь дело с проститутками. И не доверять им. Непонятно только, что он тогда здесь делает.

Выкуси, мистер Я все оплачу.

Мне не нужно претворяться.

Потому что настолько хорошо мне еще никогда не было. Я не могу больше сдерживаться. И когда он выкручивает между пальцами мои соски, с моих губ срывается громкий протяжный стон. Такое захочешь — не поделаешь. Это мгновенная реакция моего тела на этого мужчину, и будь я проклята, если это не самое приятное ощущение в моей жизни.

Жар желания мгновенно концентрируется внизу живота.

Мужчина только сильнее хмурится.

Убирает рук и, не церемонясь, вгоняет в меня один палец. Тут же присоединяет второй. Я охаю, а бедра сами собой раздвигаются.

Он трахает меня так, словно наказывает меня за что-то, но сейчас я больше не могу анализировать его противоречивые поступки. Резко. Быстро. Так что я подрагиваю от каждого удара. Я испытала бы боль, если бы не была так сильно возбуждена, как сейчас.

— Хочешь, чтобы я поверил, что тебе настолько хорошо? — хрипло рычит он. — Глаза открой. Смотри на меня, — летит очередной приказ.

Я широко распахиваю веки, но мир плывет перед глазами, будто подернутый горячим паром. Мужчина сейчас так близко, что я вижу золотистые крапинки в его глазах. И не только.

В глубине его глаз снова пылает лишь глухая безграничная... Ярость.

Мужчины способны отличить фальшивое удовольствие от настоящего. И этот не похож на дурака. Влаги на внутренней стороне моих бедер становится так много, что не доверять моим ощущениям сейчас просто глупо. Мое возбуждение должно тешить его самолюбие, но почему-то с ним все работает с точностью до наоборот.

У меня подгибаются колени, когда большим пальцем он случайно задевает клитор.

А потом еще.

И если он не остановится, я кончу через каких-то пять…

Четыре…

Три…

Чем сильнее закатываются мои глаза, тем жестче становится линия его челюсти.

Да и плевать, лишь бы довел дело до конца.

Два…

В тот же миг он убирает руки, разворачивает меня и толкает вперед, к бильярдному столу.

Я дрожу всем телом от такого близкого, но неутоленного оргазма, пока делаю те несколько шагов к бильярдному столу. Стискиваю бедра, чтобы хоть как-то унять потребность.

И он это знает.

Мужчина давит мне на поясницу, заставляя опуститься грудью на зеленое сукно, и коленом разводит мои ноги. Поза полного и унизительного подчинения дополняется тем, что он кладет одну руку мне на затылок, вжимая мою щеку в бархатную поверхность.

Второй рукой он быстро справляется со своей одеждой. Я определяю происходящее только по звону пряжки от ремня и шороху ткани.

А потом также быстро, жестко и на полную длину, он заполняет меня полностью.

Я так надеялась, что мне будет мало. Недостаточно. Невразумительно.

Жалкие кривых семь сантиметров ниже пупка сработали бы рубильником, который отключил бы мои чувства. Тогда было бы проще простого отвлечься на техническую сторону, найти ту самую позу, чтобы даже с таким размером все равно испытать хоть какое-то удовольствие, или просто думать о чем-то еще, если никак.

Но с ним в голове совсем не остается мыслей, а я только царапаю ногтями сукно. И делаю рваный вдох, когда он подается бедрами назад, и снова вздрагиваю от нового сильного удара.

Сохранять здравомыслие становится невозможно.

Он берет меня, насаживает на себя, таранит изнутри, и все попытки не таять перед ним, не превращаться в лужицу довольного пломбира под жарким натиском, терпят безоговорочное фиаско.

Соски охренительно приятно трутся о бархатную поверхность бильярдного стола, хотя бортик довольно больно впивается в ребра.

Похоже, удовольствие рядом с этим мужчиной всегда будет граничить с легким привкусом боли, и этого он и добивается. Он совершенно не считается с моими ощущениями. Обездвиженная, я растворяюсь в его хватке, когда он, наконец-то, отпускает мою шею, но только затем, чтобы перехватить железной хваткой бедра.

Он врезается в мое тело, снова и снова, еще быстрее, и влажные порочные звуки выдают мою безоговорочную капитуляцию даже лучше всяких стонов. Я замираю, ощущая, как натягивается хрупкая нить удовольствия в теле.

Как звенят нервы, оголенные до предела. Как первые искорки вспыхивают на кончиках пальцах…

И тогда он рывком поднимает меня, заставляя выпрямиться. Успеваю выдохнуть от облегчения, больше никакого бортика под ребрами, но в тот же миг он выходит из меня полностью.

Давит на плечо и произносит глухим от ярости голосом:

— Раскрой рот, — голос режет сталью. — И сделай то, что ты умеешь делать лучше всех, раз стала лучшей. А я постараюсь не думать о том, сколько их было до меня. Тех, на ком ты оттачивала свое мастерство.

Каменею.

Что за херня?

Очень странно выдавать такую тираду женщине, которую ты только что купил, как невольницу на рынке.

Пульсация между ног сводит с ума. Низ живота нестерпимо ноет, а спазмы прокатываются по телу волной дрожи, когда я опускаюсь перед ним на колени.

— Быстрее.

Он возбужден также сильно, как и я. И сам перехватывает член у основания и проводит им по моим губам. Я впервые его вижу перед собой.

Совершенный.

Идеальный.

Влажный и блестящий от моей собственной влаги, обвитый пульсирующими венами.

Во рту сразу становится столько слюны, что едва не захлебываюсь. Размыкаю губы, вбирая его в рот, но мужчина не дает мне вести самой. Наматывает мои волосы на кулак, а после сам толкается бедрами.

— Смотри на меня.

Слюна течет по подбородку, капает на мою грудь, пока он снова наращивает прерванный темп. Пульсация в моем теле доводит меня до изнеможения, но он ясно указал на мое место — у его ног.

И мое удовольствие его не волнует.

Он здесь не ради этого.

Но для меня глубокий жестокий минет лучшая попытка вернуть себе полный контроль над ситуацией, как бы странно это не звучало. Привычно расслабляю горло. Вдыхаю воздух носом.

Именно теперь знакомая пелена застилает разум, отключая меня от реальности, в которой я до этого ощущала слишком остро каждое движение. Каждый отклик моего тела.

Теперь — я игрушка в его руках.

Он хотел именно этого.

А никого не волнует, что ощущает игрушка.

Глаза слепят слезы, когда он проникает глубоко в горло, и после глотка обязательно будет саднить. Именно эти неприятные ощущения помогут продержаться рядом с этим внешне совершенным мужчиной оставшиеся семь дней. Не дадут забыть, где мое место рядом с ним.

Хватка на моих волосах становится болезненней, он не дает мне отстраниться и еще раз напоминает хриплым голосом о том, что я должна смотреть на него, хотя я не отводила и не закрывала глаз.

Горячая струя ударяет глубоко в горло, наполняет рот вязкой жидкостью. Он перехватывает основание члена, и несколько капель летят мне на грудь и шею.

Он остается стоять так близко, что я вижу, как подрагивает его живот от последних спазмов оргазма.

Потом он заправляет рубашку обратно в брюки, затягивая на поясе ремень. Мгновение — и он полностью одет, я же по-прежнему на коленях, с привкусом спермы на языке и жемчужными каплями на своем теле.

— Оденься и приведи себя в порядок, — бросает он сухой приказ. — Даю тебе пять минут. После ты будешь добираться в другой конец города на такси. У меня нет желания торчать в этой дыре дольше.

С этими словами он подхватывает пиджак и выходит за дверь, а я остаюсь.

Голая, растрепанная и неудовлетворенная. И что-то мне подсказывает, что так следующие семь дней и будет.

Стоит двери за ним закрыться, как я пулей лечу в душ. Ванная комната скрыта в стене за фальшпанелями из темного дерева. Быстро встаю под горячие струи и совсем не удивляюсь, когда по ту сторону стеклянной перегородки раздаются шаги.

— Он вылетел отсюда, как ужаленный! Что произошло, Джекки?

Если бы не Лана, я бы направила струю воды туда, где она мне сейчас больше всего нужна, много мне и не надо. Я бы успела даже с учетом того, что времени у меня в обрез.

Выключаю воду и голая выскакиваю из душа. Не вытираясь, начинаю одеваться. Предусмотрительная тетя-крестная взяла одежду с собой.

— У мужика мадагаскарские тараканы в голове. Он ненавидит меня, Лана, и я понятия не имею, почему. А еще он дал мне пять минут, чтобы собраться.

Лана хмурится и быстро набирает нужный номер на телефоне.

— Джекки, просто раньше тебе везло и ты не встречала таких психов, которые ненавидят проституток. Всех, без разбора. В чем выражалась его ненависть? Он сделал тебе больно? Ударил? Оскорбил?

Лана успевает скользнуть взглядом по моему телу и лицу до того, как я натягиваю после белья платье-футляр.

Качаю головой. Он не сделал ничего такого, чего не сделал бы мужчина с женщиной, которую купил за такие деньги. Я не знаю, как объяснить словами то, что я видела в его глазах. Уготованный для меня одной, особый костер, к которому он уже готов поднести спичку.

Тетя зря считает меня счастливицей. Я успела повидать клиентов, которые вымещают свою ярость именно на шлюхах. Но, во-первых, и, как правило, они делают это за меньшие деньги. Нелогично платить несколько миллионов за элиту, когда ты можешь сделать то же самое за пару сотен с любой другой.

Во-вторых, мой клиент не похож на маньяка. Те хотя бы сдерживаются, чтобы жертва ничего не заподозрила до того, как станет слишком поздно. А он не пытался скрыть свои эмоции.

В ванную комнату залетает Ким, по совместительству он еще и визажист. На мне новое белье, платье-футляр и шпильки, а Ким, не церемонясь, принимается вычесывает из моих волос конфетти, которые щедро сыпались на меня на сцене.

— У меня есть одна версия, — вставляю ноги в туфли. — Его запонки подобраны под цвет его глаз, а мужчины сами себе такие вещи не покупают. Возможно, в его жизни была какая-то женщина… — на миг у меня сбивается дыхание, когда Ким тянет мои волосы на затылок.

Ему нравилось наматывать мои волосы на кулак, а я предпочитаю высокие хвосты. Прошлый растрепался, а сейчас у меня снова волос к волоску. Ким быстро стирает влажным ватным диском с моих щек подтеки туши, а после вновь ведет кисточкой по ресницам, обновляя цвет, а я продолжаю:

— В общем, может, у него была жена или невеста. Так или иначе, они расстались. Я думаю, что она ему изменила. И теперь он ненавидит женщин.

— Он может их ненавидеть куда дешевле, — замечает Ким.

— Может, ты просто на нее похожа? — предлагает моя циничная тетушка. — И он хочет отыграться?

Может быть. И перспектива тоже так себе.

— Хоть узнали, кто он такой? Его имя вам понадобится, когда придется объявлять меня в розыск или обращаться за помощью в полицию.

— Не шути так, — обрывает меня Лана. — Узнала, когда прошел первый платеж. Его зовут Адам Грант. Один из охраны вспомнил его лицо, оказалось, он был у нас месяц назад, но тоже анонимно и тогда он не участвовал в аукционе.

— Я была на сцене?

— Да.

Класс. То есть, он мог вынашивать план своей мести почти месяц прежде, чем наконец-то заполучил меня.

— И чем он занимается? Торгует смертью? Детьми?

— Какой-то компьютерной музыкой, я так и не поняла толком. В Википедии всего одна страница про это новое направление, а прости, а мне некогда было вчитываться.

Музыка.

Значит, пальцы меня не обманули.

Закончив с макияжем, Ким протягивает мне сумочку. Внутри должны быть телефон, карты, документы и экстренная кнопка. Я уезжаю из агентства, где все было максимально безопасно и продумано, но даже за пределами этих стен я остаюсь под защитой охраны.

Конечно, если он задушит меня раньше, чем я доберусь до экстренной кнопки, то бравые парни в бронежилетах мне не помогут. Но само наличие этой кнопки в моей сумочке меня успокаивает. Не буду с ней расставаться. Никогда.

— Удачи, — шепчет Лана, аккуратно обнимая за плечи.

Покидаю кабинет, спускаюсь по лестнице, как вдруг одна из раций у тетушки оживает:

— Где, Жаклин? Он уже завел тачку.

Решение принимаю молниеносно.

Снимаю шпильки и слетаю с лестницы, зажав их под мышкой.

Во фразе «доберешься на такси» скрывался весь паршивый характер мистера Гранта.

Ладно, он учел, что его имя нам станет известно. Но ни мне, ни тете неизвестен его адрес. Это не та информация, которую богачи любят рассказывать кому попало, а в «Желтых страницах» наверняка больше одного Адама Гранта в этом Городе таких же Демонов, как и он. Нет, я не буду называть его городом Ангелов. Только не я.