Мария Феррарелла - Кусочек рая

Сейчас, вспоминая эту сцену, Пирс улыбнулся. Возможно, парню повезло и он сумел спуститься на лифте, никого не встретив по пути.

У Марши не хватило мозгов даже на то, чтобы испугаться, она и не поняла, как близка была к тому, чтобы расстаться с жизнью. Вместо этого она набросилась на него, как разъяренная тигрица.

Она не скрывала своей наготы и любовного пота, покрывающего ее тело, когда, стоя на коленях на кровати, она трясла головой и выкрикивала ругательства, как будто он был виноват в том, что Марша была самой настоящей проституткой.

– А что я, по-твоему, должна делать? Смотреть телерепортажи, чтобы увидеть тебя хотя бы по телевизору? Я еще не сошла с ума! А ты не такой уж клевый парень. У меня есть потребности, которые ты просто не способен удовлетворить как мужчина!

Пирс ни разу в жизни не поднял руку на женщину, но тогда он чуть было не ударил Маршу. И лишь в последнюю минуту вспомнил о том, что это сотрет грань между ним и теми людьми, которых он видел еще совсем недавно и которых постоянно предавал проклятиям.

Сжав руки в кулаки, он сказал своей жене, что у нее есть два часа, чтобы собраться и уйти, и повернулся к двери.

– Два часа! – закричала она, выскакивая из постели и хватая его за руку. – Два часа? А кто ты, собственно, такой, чтобы отдавать мне приказы? Половина всего, что здесь есть, моя, ты, безмозглый…

Тогда он молча и спокойно сжал одной рукой ее горло и почувствовал, как бьется под ладонью пульс Марши.

– Два часа, – медленно повторил Пирс, а потом повернулся и вышел.

Зайдя в ближайший бар, он напился в тот вечер до одурения. Когда, едва держась на ногах, Пирс вернулся через несколько часов в квартиру, Марши уже не было. А с ней исчезли последние иллюзии, которые он питал относительно женщин, а также его дорогая фото– и телеаппаратура и коллекция компакт-дисков.

Поэтому сейчас, когда мыслями его завладела женщина с горячим телом и холодными глазами, Пирс усматривал в этом некую иронию судьбы. Наверное, раз в два года надо повторять уже пройденный урок.

Он снова стал переключать каналы и на этот раз остановился на фильме «Я люблю Люси». Было что-то необъяснимо приятное в том, что он знал с детства в лицо всех героев и прекрасно помнил сюжет. Его бабушка без конца смотрела этот сериал, очень любила это шоу и всегда смеялась над шутками, особенно когда пропускала рюмочку-другую. Пьяная, она становилась доброй и не била маленького Пирса.

Он положил пульт.

Нет уж, ему не требуется повторять старые уроки. Все, чего хотел Пирс, это в течение нескольких часов доставлять удовольствие себе и Аманде. И больше ничего.

Пирс гордился тем, что, несмотря на свое невысокое мнение о женщинах, он всегда заботился о том, чтобы удовлетворить их сексуально. Пирс никогда не верил в то, что секс является лишь средством использовать кого-то в своих целях. И ни одна женщина никогда не жаловалась на то, что даром провела время с ним в постели.

Вздохнув, он приложил ко лбу холодную пивную банку. Голова начинала болеть.

Аманда прочно поселилась у него в мозгу, и это очень не нравилось Пирсу. Он твердо решил избавиться от этого наваждения как можно скорее.

Пирс уже решил про себя, что осядет в Далласе надолго. Ему больше не хотелось работать за границей, он устал есть непривычную пищу и смотреть в незнакомые лица. Он не мог больше видеть трупы и жить в гостиничных номерах, которые взрывались через несколько секунд после его ухода.

Он был уже не так молод, чтобы по-прежнему считать себя бессмертным.

Выключив телевизор, Пирс поднялся, прошел в кухню и выбросил банку из-под пива в коробку, стоящую рядом с мусорным ведром. Затем, открыв ящик кухонного стола, вынул оттуда мятую пачку сигарет, в которой осталось около половины. Сначала Пирс кинул ее в мусорное ведро, но, подумав, вытащил и снова положил в ящик.

Еще на прошлой неделе он решил бросить курить. Это случалось с ним примерно раз в полгода и длилось обычно не больше недели, а потом все начиналось снова, причем толкало его к этому не столько желание, сколько скука. Скука и беспокойство. Сегодня днем он, не удержавшись, стрельнул у кого-то сигаретку, а значит, скоро все начнется сначала.

Пирс вынул из пачки сигарету и, порывшись во всяком хламе, лежащем в ящике кухонного стола, достал зажигалку. Затянувшись, он выпустил облачко дыма, нежное и прозрачное, как женщина, сгорающая от желания заняться любовью.

Господи, как он хотел ее!

Пирс выпустил несколько колечек и стал наблюдать, как они расплываются в воздухе, словно мечты взрослеющего ребенка.

Опустив глаза, он прочел на пачке надпись, предупреждающую о вреде курения. Приятно сознавать, что министерство здравоохранения заботится о тебе. Приятно, но бесполезно.

Все равно каждый из нас от чего-то умрет, так лучше умереть от того, что доставляет хоть какое-то удовольствие.

Аманда проснулась по звонку будильника с жуткой головной болью.

Ночью она спала неспокойно, часто просыпалась, и сейчас в мозгу проплывали обрывки снов.

Аманда чувствовала себя так, как будто не спала вообще. Она даже не помнила, как разделась и легла в постель.

Будильник продолжал звонить. Протянув руку, она нажала на кнопку и тяжело вздохнула, вспоминая события вчерашнего вечера.

Когда она вернулась от Уитни, Кристоферу захотелось поиграть, и Аманда потерялась на целый час в мире детских игрушек, восторженных криков и липких объятий сынишки. Она ползала на четвереньках, играя с ним в войну, обрушивала разноцветные домики на головы ничего не подозревающих коммандос.

Когда Кристофер наконец устал и стал клевать носом, Аманда выкупала его и уложила в постель, в то время как Карла с увлечением смотрела очередной телесериал.

Еще с полчаса Аманда читала Кристоферу книжку, хотя прекрасно сознавала, что он не понимает выбранную ею сказку. Звуки ее голоса убаюкали Кристофера и немного успокоили ее саму.

Закрыв книгу, Аманда увидела, что Кристофер уже спит. Она посидела еще немного, сжимая пальцами книжку. Жаль было расставаться с этим кусочком детства, но что поделать – рано или поздно детство уходит в прошлое. Только с одними это происходит раньше, а с другими позже, с улыбкой подумала Аманда.

Плотно закрыв за собой дверь гостиной, Аманда уселась за стол, открыла конверт, который дал ей Уитни, и принялась читать.

Читая, она делала пометки на желтых листках для записей, пытаясь найти правильные слова для сообщения, которое собиралась сделать на следующий день. Она уже решила, что сделает это, не предупреждая заранее директора студии. И, если повезет, постарается прочесть текст так, словно информация об Уитни просто еще одна страничка новостей, которую ей вручили прямо перед эфиром.

Аманда знала, что рискует нарваться на неприятности, если не согласует этот вопрос с Гримзли. Скорее всего, он захочет передать эту историю другому репортеру или же решит подать эту историю как сенсацию о скандальном разоблачении. И то и другое было бы несправедливо по отношению к Уитни. Исполнить его просьбу – самое малое, что должна была сделать Аманда для этого человека.

Уитни и без того будет очень трудно справиться с этой ситуацией. После ее сообщения неприятности начнут преследовать его, словно круги, расходящиеся по воде. Ей предстоит открыть ящик Пандоры, который никогда уже не удастся закрыть. Люди помнят о скандалах очень долго, но очень быстро забывают то хорошее, что сделал тот или иной человек. Уитни предстоит пережить расследование, а возможно, даже суд и тюрьму.

Аманда поежилась.

Публика любит бросать в побежденных камни. Еще неизвестно, кого людям приятнее видеть перед собой – героя или козла отпущения.

И Уитни скоро будет прекрасным кандидатом на последнюю роль, если только не подвернется вовремя кто-нибудь другой.

Читая исповедь Уитни, Аманда едва сдерживала слезы.

Аманда понятия не имела, как долго она работала. В конце концов она заснула прямо за столом, не снимая пальцев с клавиатуры. Ее разбудила соседская собака, залаявшая, вероятно, на кошку. Поднявшись на ноги, Аманда заставила себя добрести до постели.

И вот гораздо быстрее, чем хотелось бы Аманде, наступил рассвет.

Аманда беспокойно крутилась в постели. Сегодня ей предстояло сделать сообщение о деле Уитни Грейнджера. Аманду охватило вдруг самое настоящее отчаяние.

Желая снова забыться спасительным сном, Аманда закрыла глаза. Но у нее ничего не получилось. Она знала, что, даже если сумеет снова заснуть, все равно не достигнет желанного забвения. Уитни ясно дал понять, что надо сделать сообщение как можно скорей, до того как шантажист успеет передать информацию прессе.

И она должна была это сделать.

Злясь на весь свет, Аманда скинула простыню и села на постели. Поглядев на часы, она увидела, что уже почти семь. Аманда заставила себя встать с постели и стала внимательно всматриваться в собственное отражение в дверце гардероба. Растрепанные волосы, бледное припухшее лицо. Бывали в ее жизни времена, когда она выглядела по утрам лучше. Намного лучше.

По какой-то непонятной причине Аманда подумала вдруг о Пирсе. Может быть, ей стоило показаться ему такой, как сейчас. «Один взгляд – и он сразу оставит все свои домогательства», – с улыбкой подумала Аманда.

Непроизвольным движением она провела рукой по бедрам и подумала, каково было бы заниматься любовью с этим человеком. Но она не собиралась выяснять, как это будет на самом деле. Ей всегда хотелось попробовать прыгнуть с парашютом, но она знала, что этого никогда не произойдет. Наверное, занимаясь любовью с Пирсом, она испытала бы сходные ощущения.

Аманда провела рукой по спутанным волосам, поднимая их с глаз. Ей необходима небольшая пробежка, чтобы очистить свои мозги. Она достала из гардероба потертые джинсовые шорты и просторную спортивную рубашку. Когда станет жарко, она закатает рукава. Под правым рукавом рубашки была дырка, которую Аманда давно собиралась зашить, но не находила для этого времени.

Сбросив ночнушку, она натянула шорты, а затем и рубашку и подумала о том, что в последнее время накопилось слишком много дел, на которые у нее нет времени. Интересно, собирается ли жизнь замедлить шаг, чтобы Аманда смогла догнать ее, а заодно и перевести дыхание.

Наверное, нет. А если да, то не исключено, что вскоре ей станет чудовищно скучно. Аманда тихо рассмеялась.

Одевшись, Аманда опустилась на колени в поисках своих кроссовок, затерявшихся где-то среди беспорядка, царившего в гардеробе. Еще одно дело, на которое никак не хватало времени. Роясь среди вечерних туфель и одежды, свалившейся с вешалки, Аманда вдруг обнаружила резиновую кость. Очевидно, гардероб успел стать новым местом для игр Кристофера и Маффина.

Через несколько минут ее усилия увенчались наконец успехом – Аманда нашла кроссовки, правда, без шнурков. Шнурки были практически выдернуты. Снова работа Кристофера. И как этот маленький мальчик умудряется побывать во стольких местах одновременно?

Понадобилось еще несколько секунд, чтобы найти шнурки. Время бежало быстро, и у Аманды было очень много дел, но сейчас она старалась об этом не думать.

– Я пробегусь немного, – крикнула она Карле, спускаясь по лестнице.

Она услышала доносящийся с кухни звон посуды. Кристофер завтракал. У самой двери Аманда остановилась. Ей захотелось зайти на кухню и пожелать всем доброго утра, но она знала, что если зайдет на кухню, то вряд ли уже выберется из дома. Кристофер наверняка настоит на том, чтобы выйти с ней сначала на крыльцо, потом во двор, а потом, скорее всего, до конца квартала. А потом он заплачет по поводу того, что она не разрешает ему выбежать на лужайку. Надо было спасаться бегством.

– Извини, дорогой, – тихо произнесла Аманда, засовывая волосы под эластичную повязку. – Но это нужно для того, чтобы твоя мать сохранила рассудок.

Открыв дверь, она застыла в изумлении.

– Что за…

На пороге лежала бутылка шампанского, к которой была привязана необыкновенной красоты красная роза.

К горлышку бутылки была прикреплена также записка. Аманда медленно сняла ее с бутылки и опасливо оглянулась, чтобы посмотреть, не видит ли ее кто-нибудь. Кругом не было ни души, но Аманду не покидало чувство, что за ней наблюдают.

Она взяла записку. Может быть, все это прислал Уитни? Но Аманда почему-то сомневалась в этом, глядя на цветок и шампанское. Это был чисто романтический жест, а у Уитни сейчас на уме совсем другое.

Переложив розу в другую руку, Аманда развернула записку, исписанную размашистым почерком. Записка была от Пирса.